Я поднялась и сказала несколько напутственных слов. Еще раз подчеркнула, что бой — дружеский, и попросила принцев не увлекаться противостоянием. А заодно напомнила, что после боя нас всех ждет банкет.

«На котором, я надеюсь, получится сгладить неприязнь, которая неизменно возникнет между Их Высочествами в бою».

Как только я вернулась на свое «не королевское», но вполне удобное кресло, колокол прозвенел еще раз. К этому моменту жара уже становилась нестерпимой, и я от души посочувствовала мечнику, вынужденному плясать на полуденном пекле в полном обмундировании, да еще и черном. Впрочем, сам он выглядел вполне бодрым, проверяя удары и шаги, в которых я мало что смыслила. Отец пытался учить меня управляться со шпагой, однако в этом искусстве я так и не преуспела: гораздо больше мне нравились гимнастические упражнения, бег и стрельба.

Я почти не смотрела на принцев. Все они, воспитанные в лучших традициях королевских семей, знали теорию боя и с тренировкой справлялись легко. Я же разглядывала людей на трибунах, взволнованно ожидающих настоящего поединка.

Какой-то ловкий мальчика с закрытым шарфом лицом бегал между зрителей. Мужчины отсыпали ему щедрые горсти монет, малец что-то быстро записывал на мятом листе бумаги, а потом резво убегал куда-то под трибуны. Зрители, очевидно, делали ставки. И неужели никому из них не пришло в голову, что результаты поединков оговорены заранее? А может, наоборот, многие о чем-то догадались и хотели получить гарантированный выигрыш?

— Прикажете поймать мальчишку? — спросил один из гвардейцев, наклонившись ко мне.

Я лишь покачала головой.

— Ни к чему злить аристократов, пусть развлекаются.

Когда началось сражение между принцами, я даже несколько оживилась. Жеребьевку провели прямо здесь, на трибуне, пока принцы отдыхали. Первыми сражались Карим и Лайонэл. Принц Базиль из вежливости дал противнику продемонстрировать хитрые восточные приемы, но спустя десять минут выбил шпагу из мало привычной к бою руки. Победитель первого поединка сразился с Бранном и северный вождь, не тратя времени на сантименты, за несколько минут одолел противника. Трибуны ревели, но сами бойцы выглядели какими-то безучастными. Вглядываясь в их лица, я почти сразу поняла, что о результатах сражений они наверняка договорились.

Затем Карим сразился с Бранном и ожидаемо не преуспел, и теперь вождю-победителю предстояло показать себя еще и в поединке с Алехандро.

Когда начался финальный бой, я, уже утомленная послеобеденным пеклом, забыла обо всех неудобствах. Завороженно наблюдала за тем, как сошлись — похоже, в полную силу — два равных противника. Зрители тоже притихли: настолько очаровало всех необычное зрелище. Бранн атаковал редко, но в каждый новый удар вкладывал много силы, надеясь выбить оружие из рук противника, явно уступающего ему в комплекции. Но Алехандро знал свое дело: он ловко уворачивался, не давая северянину времени на то, чтобы как следует замахнуться, и раз за разом множеством обманных маневров пытался вывести соперника их равновесия. Битва выглядела столь правдоподобно, а Бранн казался таким напряженным, что я даже забыла на несколько мгновений о том, что знаю, чем кончится сражение.

Я оказалась так очарована смертельным танцем клинков, что пропустила момент, когда Бранн начал терять равновесие. Мечник то и дело менял ритм, сбивая вождя с толку, и наконец северянин ошибся: неверно поставил ноги, едва заметно покачнулся, блокируя очередной выпад, и спустя мгновение его оружие упало на песок.

«Какого…?!» — вспомнилось одно из тех непечатных словечек, которыми слуги так охотно пользуются, когда думают, что никто их не слышит. Трибуны ревели, противники несколько мгновений молча смотрели друг на друга, оба ошеломленные.

Я дернулась, чтобы встать, но поняла, что не смогу исправить ситуацию. Мерзавец! Подлец! Как мечник посмел нарушить нашу договоренность?! Договоренность с принцессой!

Но я не могла показать, что что-то пошло не по плану. Усилием воли усадила себя обратно в кресло, выпрямилась и невозмутимо взглянула вниз, заметив, что Бранн поворачивается ко мне. Он улыбался вполне добродушно, и мне оставалось лишь сделать вид, что все в порядке.

— Я и прежде безмерно уважал армию Таорани, но теперь, когда я знаю, что в вашей стране есть такие бойцы, до конца осознал, сколь высокая честь — бороться за вашу руку и королевский трон, — прогремел варвар, и его голос заглушил рев толпы.

Я поднялась и благодарно склонила голову, боясь произнести хоть слово — казалось, стоит мне открыть рот, как голос дрогнет. А выдавать злость сейчас никак нельзя, тем более, что и северный вождь, и остальные принцы, судя по всему, отнеслись к ситуации вполне благосклонно. Или как минимум успешно скрывают раздражение.

— В качестве утешительного приза, если позволите, я хотел бы увидеть лицо того, кто смог меня одолеть, — продолжил Бранн уже тише, когда толпа немного угомонилась. — Клянусь, я никогда не причиню победителю вреда. Напротив, хочу попросить о чести тренироваться с ним.

Я замерла в нерешительности, посмотрела на мечника и тот кивнул, очевидно, вовсе не опасаясь за свою жизнь.

— Не имею ничего против.

Я улыбнулась, предвкушая, как сильно удивится варвар, когда увидит вместо изувеченного шрамами бойца изящного мужчину, похожего на эльфа, но как только мечник снял маску, в немой шок впала я сама. Посреди арены, в испачканной песком броне, невозмутимо стоял граф Наварро.

Армандо

— Как вы посмели?! — Лучиана металась по комнате, даже не пытаясь сохранять приличествующее принцессе спокойствие.

Я стоял, все еще обливаясь потом в плотной кожаной одежде, и больше всего сейчас хотел привести себя в порядок перед банкетом, до которого, кстати, остался всего час. Ликование от победы, которое я чувствовал, снимая маску, давно уже уступило место обычной усталости, а теперь еще предстояло как-то успокоить принцессу. Но весь ее вид подсказывал, что на любое мое слово она сейчас ответит приговором. Оставалось молчать и ждать, пока она немного успокоится.

— И почему вы, Алехандро, согласились на это? — она повернулась к мечнику, который оставался невозмутимым под шквалом ее эмоций.

Принцесса остановилась у окна, пару раз взмахнула веером, но это не помогло ни избавиться от духоты, ни унять гнев. Вскоре она бросила бесполезный аксессуар на ближайшее кресло и с вопросом посмотрела на меня. Теперь она казалась чуть более спокойной, чем двадцать минут назад, и я решил, что могу заговорить.

— Позвольте объясниться, Ваше Высочество, — я говорил со всей учтивостью.

— Уж постарайтесь сказать что-нибудь убедительное в свою защиту, — фыркнула Лучиана, скрестив руки на груди.

Сейчас, раскрасневшаяся от жары и гнева, со слегка растрепанной прической, из которой на лицо выбилось несколько волнистых золотых прядей, она казалась мне особенно очаровательной. Так что я позволил себе несколько мгновений полюбоваться ею, прежде чем ответил.

Я не рассчитывал, что придется раскрывать свою личность, а поражение Бранна Алехандро должен был оправдать случайностью, но теперь, когда принцессе все стало известно, я счел, что нет смысла скрывать и причины моего поступка. Поэтому рассказал Лучиане о нападении в лесу.

Ее Высочество слушала с удивлением, и чем дольше я говорил, тем меньше оставалось в ее глазах злобы и разочарования. Завершив свою историю самыми искренними извинениями, я замолчал в надежде, что Ее Высочество не станет предавать эту историю огласке. Здесь, в маленькой запыленной комнатке, мы стояли втроем: Алехандро уже знал обо всем, что случилось на охоте, а Лучиана отлично понимает, что если о произошедшем станет еще кому-то известно, это может спровоцировать дипломатический скандал, который сейчас не нужен ни одной из сторон.

— Теперь я понимаю ваши мотивы, однако вы все же нарушили порядок, — медленно протянула Лучиана. Сейчас она выглядела скорее расстроенной, чем злой, и мое сердце кольнуло разочарование. Причинять моей принцессе боль в план не входило.