Заколи Бильбо в свое время Голлума мечом, прекратив его никому ненужные мучения, ничего, возможно, и не случилось бы. А про Элронда и говорить нечего — стоило старому не в меру милосердному (хотя за это ему большое спасибо, конечно) чистоплюю единственный раз слегка поступиться принципами и случайно столкнуть Исилдура в жерло Ородруина, неловко задев на узком мостике, все было бы кончено уже давно.

Что тут скажешь? Ду-ра-ки. Вот и все. Ни на что не способные, кроме как ходить и упиваться своей добротой и непогрешимостью.

***

— Тьма еще не обрела власть ни над тобой, ни надо мной…

Прохладные, словно выточенные из белоснежного мрамора руки, одно прикосновение которых еще недавно казалось щедрой наградой за годы борьбы и разлуки, легли на плечи, заставив вздрогнуть от неожиданного и не слишком приятного ощущения. Он уже успел привыкнуть к обжигающему теплу и тосковал по нему все эти дни между сном и явью…

Надо мной обрела… кажется.

Затягивающая все глубже в омут душных кошмаров сонная одурь, застившая глаза ядовитой пеленой, рассеялась, как туман на ветру, сменившись тихим шелестом золотых листьев, дуновением сокровенной лесной прохлады, легким серебряным звоном поднесенного к пересохшим губам кувшина с живительной влагой.

Смутно обжигающее отсветом расплавленного золота сквозь веки солнце сменялось глубокой бархатной темнотой ночи, губы с постоянно опущенными вниз уголками невесело улыбались, лишь на миг утрачивая презрительно-скептический изгиб. Никто так не улыбался здесь, в гостеприимном краю благородных и чистых помыслами эльфов, но увидеть по пробуждении именно ее стало затаенной, несбыточной мечтой.

Она бесконечно чужда и враждебна благословенному краю священных мэллорнов, где он всегда находил отдых, успокоение и счастье. И когда-то встретил любовь, много лет озарявшую его путь сокровенным звездным светом. Звезды Лотлориэна, гораздо более крупные и яркие, чем где-либо еще, и сейчас влажно мерцали сквозь наполовину безлистные ветви мэллорна.

— Арагорн, надежда еще есть… для нас.

Арвен чуть запрокинула голову, приближая приоткрытые губы к его. Вплетенная в сладко пахнущие аккуратно уложенные волосы жемчужная нить слегка царапнула щеку, гладкий тонкий шелк платья скользил под рукой, холодя ладони.

— Я остаюсь здесь…

Арагорн глубоко вздохнул, чуть было не поддавшись безотчетному стремлению к ласке и теплу. Что легкие шаги Владычицы Галадриэль, уловимые лишь для чуткого уха следопыта, могут обрадовать его в такой момент, он ни за что не поверил бы еще совсем недавно.

Он объяснит ей все потом… и себе тоже, когда Тьма отступит, и не будет больше губить и ослаблять ее. Арвен опасно и не нужно оставаться в Средиземье, светлое волшебство Галадриэли не сможет долго хранить ее. А он… вправе ли находиться в свободном от зла Золотом лесу, родном и любимом с детства, если вместо света вечерних звезд его теперь манит тьма и огонь?

— Я должен заглянуть в Зеркало… — прикрыв глаза, Арагорн принял неподвижными губами ее осторожный поцелуй.

Хрустально-чистая вода из ручья, с еле слышным плеском налитая Владычицей из серебряного кувшина в низкую плоскую чашу, превратилась в неподвижное темное зеркало, отражающее лишь бледный свет луны. Увидеть здесь ее было очередным несбыточным кощунственным желанием, светлое зеркало Галадриэль не станет помогать в этом… или она ему неподвластна. А никакой другой вопрос ему не интересен.

Уже в который раз зеркало упорно молчало, оставаясь просто серебряной чашей, не показывая… называть ее по примеру некоторых исказительницей он не хотел, нынешнее случайно придуманное имя не принадлежало ей, а прежнее, истинное, уже совершенно не подходило.

— Я уезжаю завтра на заре, — подавив разочарованный вздох, глухо произнес Арагорн, — не могу больше терять время в бездействии.

— В Рохан?

Галадриэль догадалась, прежде чем он успел додумать… знает ли она об остальном?

— Почему ты не смотришь в зеркало, Арагорн? Оно хочет… что-то тебе показать.

Тьма и огонь… темно-багровый блик пробежал со дна к поверхности, чернильный мрак на мгновение победил серебристо-хрустальную чистоту. Знакомое лицо в ставшей полупрозрачной глубине заставило сердце замереть… он видел его в бреду во время болезни и не ожидал больше увидеть наяву.

Куда она делась, когда Арвен увезла его в Лотлориэн, а на отряд напали орки, никто не знал. Просто ушла, как он ей сказал, или… Нет, точно не или, умереть она никак не могла, только не она.

Ее лицо неуловимо изменилось, черты чуть расплылись, утратив четкость, что не испортило его, а лишь сделало странно и трогательно милым. Очень человеческим, как будто она не та, кем на самом деле является. Но что это такое… что с ней происходит? Не успев наглядеться на милосердно подаренную зеркалом иллюзию, Арагорн напрягся, от всей души надеясь, что происходящее в толще воды не более чем нездоровое порождение его измученного сознания.

Морин явно было очень плохо от чего-то, ее лицо искажалось, как от накатывающей приступами резкой и сильной боли. Он внимательнее вгляделся в зеркало, ожидая увидеть пыточное приспособление, похожее на дыбу из подземелий Барад-Дура — такое выражение лица может быть только на ней.

Но нет… ставшие как будто еще гуще и пышнее прекрасные черные волосы — как же он хотел снова пропустить их между пальцами — разметались по белой подушке. Так и не разгадав смысл с каждой минутой все больше пугающего видения, Арагорн испытал настоящий приступ паники, когда она беззвучно вскрикнула и сильно выгнулась назад, запрокинув голову и до крови прикусив губы.

Да что это за издевательство? Зеркало, наверное, нарочно… мстит ему за желание увидеть ее. Арагорн потянулся за кувшином, желая быстрее все прекратить, плеснув в чашу еще воды, но замер, приоткрыв рот от удивления и совершенно не представляя, что об этом думать.

— Элронд… а он еще зачем?

Даже вслух сказал, судя по тихому смешку Владычицы Галадриэль за спиной.

Появившийся непонятно откуда Элронд быстро наклонился к Морин, кладя одну руку ей на лоб, а вторую куда-то ниже. Судя по тому, как мгновенно разгладилось ее лицо, возвращаясь к почти нормальному состоянию, великий целитель сумел ей помочь.

Приподняв брови и усмехнувшись с чуть ироничным сочувствием, Элронд что-то коротко сказал. Морин бросила на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц, и пробормотав нечто похожее на «Иди ты!», захихикала, словно Владыка повторил одну из пошлых шуточек хоббитов, она всегда так на них отвечала.

Зеркальная поверхность зарябила, вновь став просто наполненной до краев водой серебряной чашей. Арагорн не сразу это понял, еще пару минут бессмысленно разглядывая собственное отражение, потом с силой потер глаза руками и отошел к стекающему по каменной стене ручью, чтобы умыться холодной водой.

Ну что за кошмар показала ему Галадриэль? Нехорошо с ее стороны морочить голову перед трудной дорогой, нормально поспать теперь не получится.

***

— Морин, ты рыбу любишь? Иди поешь!

Рыбу? Наверное, не очень… Ой! Как-то она… слишком сильно пахнет. Ее сейчас опять начнет тошнить, как в лодке. Днище в последние дни так неприятно покачивалось, уходя из-под ног, что она замирала и старалась пореже дышать, глядя в небо — ни учить жизни глупых хоббитов, ни спать больше не хотелось, а только добраться наконец до берега и полежать денек другой. Надо немного отдохнуть, и все пройдет… почти уже прошло. Если бы хоббиты не сварили это… они издеваются.

Пока она лежала на прибрежном песке у корней покривившейся от постоянных ветров сосны, глядя в неприветливо серое небо, хоббиты сумели поймать пару рыбин наскоро выточенной самодельной острогой. Морин неприязненно взглянула на оживившихся коротышек. Возможность поесть что-то кроме лембаса и почти уже закончившихся изрядно надоевших колбасок заметно воодушевила их, как и долгожданное ощущение твердой почвы под ногами.

А она почему-то не чувствовала ничего, кроме мучительного нежелания вставать, пробираться через нехоженый лес, полный кочек и ухабов, поваленных деревьев и зарослей колючих кустарников… хорошо, если хоть орков там нет. А потом голое каменистое предгорье Эмин Муил… у нее уже сейчас нет на это сил.