Все сильнее чувствуя солоноватый вкус крови во рту, Арагорн огладил руками ее бедра, мягко разводя их в стороны. Застилающий зрение красный туман сменился темнотой ночного неба со стремительно летящими навстречу и в сумасшедшем темпе взрывающимися в голове звездами. Не следовать безумному ритму раскачивающихся перед глазами стен он просто уже не мог. Каждое движение, приносящее облегчение и желанное слияние, неконтролируемо хотелось продлить и усилить.

Морин приглушенно вскрикнула, заставив испытать смутный укол совести. Пелена перед глазами частично рассеялась. Изо всех сил стараясь не причинять больше боли, Арагорн задержал дыхание, целуя ее как можно мягче и нежнее, вытирая плохо слушающимися пальцами пару скатившихся по щекам слезинок.

Двигайся медленно, осторожно и не изливай в неё семя, если не хочешь зачать дитя.

Разряд молнии пронизал все тело, вновь заливая голову горячим слепящим мраком. Не в силах ничего с этим поделать, он с громким стоном излился в нее, хрипло шепча сам не понимая чего.

— Тебе… тебе это нравится, Арагорн?

— А… — он не мог понять, на сколько отключился, прильнув к ее плечу, всего на миг или уже почти утро. Лунный свет заметно выцвел и поблек, но и тьма неуловимо рассеялась, став темно-серой, как грозовая туча.

— Это… человеческая любовь? — настойчиво повторила она странный вопрос, убирая с его лба слипшиеся от пота волосы и медленно обводя пальцем контуры носа и губ.

— Не только это… Да, конечно, нравится. А тебе? — все-таки спросил он, в глубине души прекрасно понимая, что не сумел ее порадовать. Наука из юности не пошла впрок.

— Это больно, — с легкими нотками недоумения и обиды в голосе ответила она.

— Прости… — чувствуя вновь зарождающееся внутри желание, да что с ним сегодня, никогда такого не было, Арагорн притянул ее на себя. — Может, если попробовать еще раз, тебе больше понравится?

Почему ему все время мерещатся какие-то странные блики в ее глазах? Свет, наверное, падает или выпил он что-то непонятное, если это был не бред, конечно.

***

Невероятную роскошь выспаться, ни о чем не беспокоясь, он не позволял себе так давно, что уже забыл, каково это. Даже в Ривенделле такого не случалось, подспудная готовность никуда не девалась, заставляя всегда быть начеку.

Свет солнечного дня бил в окно, освещая в беспорядке разбросанные каменные обломки и в изрядном количестве прибавившиеся к истлевшим останкам участников давней битвы свежие орочьи трупы.

Открыв глаза, Арагорн увидел в первую очередь не их, а сидевшую рядом с ним у надгробья Балина Морин. Девушка прислонилась к могильному камню, чуть запрокинув голову и прикрыла глаза бросающими тень на бледные щеки ресницами. В отличие от него, Арагорн по прежнему ощущал непонятно от чего бурлящий в крови избыток сил, Морин явно не выглядела отдохнувшей.

Ее волосы опять беспорядочно растрепались и спутанными волнами спадали до пола, под глазами залегли темные круги. Арагорн на секунду готов был поверить, что минувшая дикая ночь — причудливый бред после удара по голове, нашептанный во сне призраками проклятого гномьего чертога. Хотел бы он, чтобы все именно так и оказалось?

Слишком сложный вопрос, думать над которым не было ни смысла, ни желания. И он мгновенно отпал сам собой, как только Морин на него взглянула. А по откровенно криво завязанному темно-зеленому корсажу и припухшим губам можно было и сразу догадаться, что ему не показалось и травма головы не при чем.

Сейчас не время заглядывать в будущее, все может в любой момент разрешиться само… если не суметь уберечься от шальной орочьей стрелы или темного Ужаса Глубин.

— Ты чем-то напоила меня вчера?

Арагорн с не посещавшей его с юных лет легкостью вскочил на ноги и помог подняться Морин. Ей это далось с некоторым трудом, но посветлевшие глаза счастливо сияли, а от его прикосновения, как и прежде, мгновенно расширились зрачки.

— Мирувором, — Морин все также непередаваемо скривила губы. — Ты никак не приходил в сознание. А он тебе помог… слишком хорошо.

Последние слова она произнесла невнятно, поскольку Арагорн прижал ее к последнему приюту гномьего короля и закрыл рот поцелуем, сам не поняв, как такое могло произойти. Это уже точно лишнее, давно пора было идти искать выход из Мории и остальной отряд.

Наверное, никто из людей еще не пробовал… выпить слишком много мирувора, раз о таком эффекте его не предупреждали. Глотка всегда хватало с избытком. Почти невозможное для него состояние хотелось испить до дна, благо оно было уже близко.

— Ты все еще не насытился… нуменорец? — зажмурившись, пробормотала Морин. Румянец на ее ранее излишне бледных щеках расцвел лихорадочным огнем.

— Почти… еще немного… — прошептал ей на ухо Арагорн, легко приподнимая за бедра и усаживая на надгробие.

Покорно закрывшиеся было глаза девушки широко распахнулись от удивления, а губы растянулись в радостно-издевательской улыбке.

— Ты хочешь сделать это здесь? — Морин весело захихикала, коснувшись пальцем памятной надписи. «Балин сын Фундина повелитель Мории».

Да, неловко вышло, но это единственное подходящее место.

— Гномы ценят все радости жизни. Балин не обидится на нас.

— Он будет гордиться… оказанной честью… вместе с тупыми… сородичами. Ай! — Морин вновь зажмурилась и негромко вскрикнула, правда уже не от боли.

— Тихо, а то орки прибегут. Или кто похуже…

Стены знакомым образом поплыли перед глазами… Арагорн с трудом прогнал подступающий морок, готовый всецело затопить сознание. Видеть, что чувствует она, оказалось гораздо приятнее, чем наслаждаться собственными ощущениями, и так непривычно.

— Бал… Готмог? Он не… — до предела заполненные чернотой зрачков глаза чуть закатились, скрываясь за тенью ресниц.

— Кто? — Бессмысленные слова, сорвавшиеся с ее губ, удивили. Впрочем, это не важно… главное, она явно не понимает, что говорит. То, как искажается, на глазах теряя вечную презрительность, ее лицо, опьяняло и завораживало.

«Человеческая любовь»… как же странно она выразилась. Арагорн не мог вспомнить, из-за чего ему вдруг однажды показалось, что дотянуться до нее ничуть не проще, чем до эльфийских звезд. Странная мысль, одновременно и притягательная, и неприятная, быстро покинула его, показавшись бредовым сном наяву, случайно залетевшим в усталый разум.

Но тем, чему целую человеческую жизнь назад его научила прелестная служанка Тенгела, ее можно поразить… пока она не придет в себя, не скривит губы в неподражаемой усмешке и не одарит всех бесконечно презрительным взглядом.

Преодолевая упорное сопротивление собственного тела, Арагорн приостановился, стискивая зубы, непонятно зачем желая поймать ее взгляд. Она опять, как прошлой ночью, сбивчиво, то громко, то почти шепотом, бормотала что-то совершенно бессмысленное.

— Морин…

Вряд ли она услышала… кровь громко стучала в висках, готовая броситься в голову. Девушка резко дернулась, чуть не упав с края надгробья, ее спрятавшиеся за плотно сомкнутыми ресницами глаза широко открылись, блеснув холодной ослепляющей синевой. Не до конца поняв, реальность это или нет, он выгнулся всем телом, сильнее прижимаясь к ней, волна затмевающего разум удовольствия неотвратимо нахлынула, заставив на миг потерять сознание.

***

— Зачем ты теперь прячешь его там… будто украл?

Дневной свет неприятно резал глаза, словно спросонья, застоявшийся кисловато-приторный запах крови, он только сейчас его почувствовал, вызывал неприятные ощущения в желудке.

Как он мог полностью отключиться? И столько… ммм… подвигов совершить? Даже смотреть на волшебный эльфийский эликсир впредь никогда не будет, ну его.

Сам виноват… не надо было снимать кольчугу. Арагорн досадливо нахмурился, заправляя назад под рубашку сверкнувший неизменно берущим за душу чистым звездным блеском Элессар. Пора уходить отсюда, и чем скорее, тем лучше.

Морин пристально смотрела на кулон Арвен, словно от всей души желая сжечь его взглядом зло сузившихся глаз. Хотя почему «словно», все именно так и было. Стоило бы ей помочь получше завязать тесемки на платье, чтобы они так откровенно их не выдавали. И заплести волосы… а с синевой под глазами, припухшими губами и парой подозрительных синяков на шее ничего не поделать, увы.