Лёня нахмурился ещё сильнее и недоумённо воззрился на друга. Тот загадочно улыбался и хлопал ресницами. Это у него всегда получалось изумительно. Ещё лучше он мог действовать только на нервы. Лёня тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу, а Костя тем временем потеребил кончик носа, сетуя на недогадливость товарища.

– Мы с тобой, мой дорогой друг, – Аргентин состроил хитрую мину. – Проявим доселе невиданное, а именно – инициативу.

Монахов так и застыл с физиономией, достойной маски «ясе-отоко»¹.

***

Классный час считается делом неправедным, несправедливым и невероятно бессмысленным. Плюсов в нём не видел никто, а если такие и находились, у некоторых появлялось жгучее желание стукнуть излишне ответственных табуреткой. Примерно в таком ключе всегда рассуждал о классном часе его старый друг Костя. Тем более было удивительным, что он сам заявился на него без принуждения и понуканий. Никто его за шкирку не тащил, а сам Лёня плёлся за ним испытывая противоречивые чувства. Во-первых, с мнением друга относительно бесполезности подобных мероприятий был безоговорочно согласен. А во-вторых – глядя на энергично вышагивающего Аргентина, опять что-то забурчавшего себе под нос, его пробирал до костей интерес. Что же такое он собрался там услышать, что хоть каким-то боком граничит с их кругом интересов? Мальчик ломал себе голову вплоть до кабинета, и уже собирался было развернуться на пятках ровно в обратную сторону, но Костя ему этого шанса не оставил. Схватив его за руку, он резко распахнул дверь. Только сейчас Монахов с замиранием в сердце вспомнил разговоры одноклассников о добровольном волонтёрстве в психлечебнице. Мероприятие на один день, но всё же изумлённые их появлением мины одноклассников он полностью понимал. Вот бы некоторые из них не так картинно роняли на парту челюсть.

– Эка невидаль, – стоявшая на возвышении молодая женщина скрестила руки на груди и обернулась. Она была в спортивной форме, кривила губы и показательно удивлялась. Её волосы, цвета свежезаваренного кофе собирались в небольшой хвостик на затылке. Лицо наискось перекрывала длинная косая чёлка. Но не закрывала ехидной ухмылки. Лёня покачал головой. Классная руководительница встречала их одним и тем же неизменным ритуалом. Впрочем было за что.

– Неужели господа почтили нас своим присутствием? – продолжила она театрально охать. – Никак звёзды сегодня под ногами окажутся, вы как думаете?

– Только если дождь пойдёт, а ночью тучи разойдутся, милсдарыня Инга Кирилловна, – фраза была произнесена в ответ Костей, который рукав друга уже отпустил и вторил позе учительницы. Улыбался он прозрачно и весело, будто увидел любимого дедушку или вспомнил скабрезный анекдот.

– Даже если так, – Инга Кирилловна опасно сузила глаза. – Даже если пойдёт, будешь так к учителю обращаться – получишь по кумполу. И ночи ждать не придётся, увидишь все созвездия сразу средь бела дня.

Костя миролюбиво поднял руки, принимая заслуженное поражение в словесной перепалке.

– Ну что же, милости просим, садитесь, – он махнула куда-то в сторону свободных парт. – Пришли как раз-таки вовремя. Мы перешли к сути, принимаем заявки добровольцев.

Они плюхнулись на последнюю парту у окна. В этот раз его друг не стал увлечённо разглядывать горизонт и мечтать о своём, да и Лёне не терпелось узнать на кой чёрт они сюда пришли.

– Итак, на всякий случай повторяю – не ждите, что вас отправят присматривать за пациентами в буйное отделение. На то есть санитары и специалисты, им за это платят. В области проходит акция «Милосердное сердце» и ориентирована она в первую очередь на тех, кому действительно нужна помощь. Пенсионеры, а день вы проведёте именно с ними, вам спасибо вряд ли скажут, но хорошие дела не нуждаются в благодарности…

– А в честолюбии, – подобную моралистику Костя не мог оставить без комментария, сдерживаться не умел. Правда, не часто бывало так, что своё мнение он выражал тихо, шипя сквозь зубы.

Лёня хмыкнул, с другом он был согласен. Ещё мальчика веселил тот факт, что среди всех привыкших к извечной софистике его друга одноклассников, была личность, что ей упорно сопротивлялась. Из вредности или бог знает чего ещё. Но делала это едва заметно, особенно для тех, кто не знает что именно может вывести эту личность из себя. И не наделён внимательностью. Как и всегда, она дёрнулась, будто лизнула батарейку и ладонями откинула за спинку стула длинные рыжеватые волосы. А сидела она за первой партой. Монахов в который раз убедился, что у девушек очень чуткий слух. Чуткий, когда дело касаётся интересов и чувств. К белиберде и околесице он глух и въедлив.

– Теперь составим список добровольцев, – продолжила Инга Кирилловна и села за стол. – Чтобы было проще, выберем тех, кто не поедет. Поднимите руки.

«Лес рук» выжгли напалмом, не поднялась ни одна. Что ни говори, а психиатрическая лечебница всегда остаётся местом романтизированной фантасмагории на почве фанатизма и скотобойни. «Бытовые сказки для травмированной психики современных подростков», – как однажды говаривал Костя, подражая при этом манере речи их школьного психолога. Стоит сказать, что психолог читал нотации самозабвенно, долго и беспрерывно щёлкая ручкой. По всей видимости отбивал себе ритм.

Лёня со смесью надежды и горечи покосился на товарища. Тот сделал круглые глаза и медленно покачал головой из стороны в сторону. На недоумение Костя просто пожал плечами, но для верности дал Лёне лёгкого тычка под бок.

– Не спорь, это важно, – прошептал Аргентин. – Позже всё тебе поясню.

Лёня вздохнул и согласно кивнул, мол, поговорим ещё. И тоже ткнул друга в ответ локтем.

Классная руководительница не спешила и не настаивала. Казалось, что её вовсе не заботит количество людей, которое могло бы отказаться от поездки. Она оперлась подбородком о ладонь и другой рукой задумчиво накручивала на палец локон косой чёлки. Можно было подумать, что всё её внимание поглощено нескончаемой репетицией гимнасток на поле. Она даже вздувала губами и еле слышно издавала: «Пум-пум-пум».

Когда класс начал недовольно ёрзать, покашливать и наигранно громко вздыхать, с первых пар встала девчонка с медными волосами и тактично позвала учителя:

– Инга Кирилловна..?

Учительница резко обернулась на девочку и осмотрела класс, потом снова повернулась к окну и продолжила своё наблюдение.

Девочка не сдавалась:

– Инга Кирилловна, может вы скажете… что-нибудь?

– Хм, сказать?.. – с сомнением в голосе ответила учитель. – Понимаешь ли, Дашенька, я вот в толк никак взять не могу. Пути господни неисповедимы и все мы равны перед гласом рассудка, во всяком есть толика бескорыстной доброты. Ох, но что-то мне подсказывает, что его методика коллективного воспитания, да простит меня Екатерина Альбертовна, хромает на все ноги, что у неё есть. Таким темпом создания божьи и споткнулись в тартарары. В идиллию красного яблока пробрался чешуйчатый червяк.

Учитель якобы устало прикрыла глаза ладонью и слишком глубоко вздохнула. Всё бы хорошо, да только маленькой рукой намёка не прикроешь, который Лёня видел на уголках искривлённых губ. Мальчик покачал головой. Его друг тихо хмыкнул.

Даша сначала подняла одну бровь, потом вторую. Сморщила лоб. Вдруг её осенило и она кинула взгляд на последнюю парту. Костя сидел с каменным лицом, скрестив руки на груди. Лёня возвёл очи горе к потолку.

На мальчиков стали коситься. Кто-то ухмыляясь, кто-то проводя рукой по лицу, но постепенно весь класс сомкнулся взглядами на задней парте. Монахов с достойным похвалы усердием рассматривал ногти на левой руке.

Балагурами друзья были в детстве. Их сатанинские выходки остановились на подрыве школьной канализации, когда бачки унитазов бурлили и бурно извергались накопившимся за срок использования «негодованием». Бывали шалости и поменьше, и побольше. В чём-то ребята не были виноваты вовсе, а просто становились негласными соучастниками – то, что они могли просто проходить мимо никому и в голову прийти не могло. А то, что они не замешаны во всех бедах вовсе – и того подавно. Но, как говаривал им уборщик во время воспитательных отработок: «Вон оно как бывает, малышня, – сначала вы работаете на авто… нитет, авторитет, во. А потом ентот авторинтет уже работает на вас». Получите и распишитесь, кушайте, не обляпайтесь.