За те недели, что ополченцы контролировали Фолл-Крик, они убили девятнадцать жителей города, включая полицейского, Оуэна Труитта и Уэйна Маршалла, отца Джонаса.

Десото застрелил отца Уитни, когда тот пытался отобрать дом в «Винтер Хейвене». Так же, как Саттер застрелил мать Квинн.

Ноа тоже умер, прямо у нее на глазах. Квинн пыталась предупредить его, спасти, но не смогла.

Она моргнула, борясь с внезапным потоком влаги в глазах.

Как раз сейчас она могла открыться, поделиться своими самыми сокровенными чувствами, но не получалось. Слишком тяжело, слишком реально, слишком больно.

Ее желудок сдавило, внезапно возникла тошнота. Квинн согласилась приехать сюда, чтобы забыться, убежать от себя на несколько часов. Но ничего не вышло.

Она хваталась за край пропасти, цепляясь кончиками пальцев, и не знала, как удержаться от падения.

— По крайней мере, они все мертвы, — заявила Уитни. — Я рада, что они мертвы. Иногда мне хочется самой убить кого-нибудь из них.

— Осторожнее с желаниями, — пробормотала Квинн.

Джонас бросил на нее растерянный взгляд.

Квинн ничего не сказала. Да и что тут говорить? Они не знали, что это она убила Розамонд Синклер. Не знали, что она опоздала на несколько секунд, чтобы спасти Ноа.

Уитни фыркнула.

— Я рада, что миссис Синклер мертва. И шеф Шеридан тоже. Если бы они не впустили ополченцев, наши отцы не погибли бы. И твоя мама тоже, Квинн.

Мозг Квинн сразу же подкинул ей калейдоскоп ужасных воспоминаний. Ноа, мертвый на полу. Розамонд опускается на колени, хватаясь за окровавленное горло. Руки суперинтенданта беспомощно трепетали, как белые мотыльки на фоне ярко-красной крови.

Как мрачно она выглядела, разбрызганная по полированным доскам из бразильского дерева, темная, как масло. Такая скользкая и влажная, почти как краска, которую покупал ей дедушка. Как она поскользнулась на ней, когда упала рядом с Ноа, умоляя его жить, вернуться, заслужить еще один шанс все исправить.

В ее животе разверзлась черная пропасть. Стало трудно дышать. Все казалось близким, слишком близким. Вода со всех сторон билась о борта лодки, заманивая ее в ловушку.

Внезапно Квинн поднялась, лодка покачнулась.

— Мне нужно уйти.

Джонас отложил удочку.

— Ты в порядке?

Она не в порядке. Она настолько далека от нормального состояния, будто находится на другой планете.

— Я хочу уйти. Отвези меня обратно.

На красивом, слишком тонком лице Уитни появилось выражение раскаяния, хотя она не сделала ничего плохого. Неправильность скрывалась внутри Квинн.

— Я что-то не то сказала? Я не хотела…

— Отвези меня обратно! — Квинн дрожала. Лодка неуверенно покачивалась под ее ногами. — Сейчас же!

Если Джонас не начнет управлять этой чертовой лодкой, она прыгнет в воду и поплывет к берегу. Плевать, что вода все еще ледяная и она получит переохлаждение.

Джонас видел это по ее лицу — она сделает это.

— Хорошо, хорошо! Мы вернемся.

— Греби к берегу. Я пойду пешком.

Уитни отмахнулась.

— Зачем тебе идти пешком? Мы можем отвезти тебя домой на лодке.

Квинн пришлось бы пройти по меньшей мере пять миль по лесу в холод, но это лучше, чем еще на секунду застрять в этой консервной банке с другими людьми. У нее с собой пистолет, а также верная рогатка и три флешетты, каждая из которых заточена до бритвенной остроты.

Она сжала руки в кулаки, чтобы они не дрожали. Чтобы не ударить что-нибудь или кого-нибудь.

— Просто сделай это!

Джонас посмотрел на нее так, словно она какое-то инопланетное существо, которое он никогда раньше не видел. Как будто Квинн его разочаровала.

— Остынь. Мы уже…

Уитни задохнулась.

— Квинн.

Что-то в ее голосе остановило их обоих.

Уитни указала за спины, ее бледное лицо стало костяно-белым, рыжие веснушки выделялись, как капельки крови.

— Там тело.

Квинн обернулась и подняла бинокль. Обрыв здесь был не таким крутым, дома теснились ближе к реке. Над ними возвышался огромный каменный трехэтажный особняк с многоярусной террасой и замысловатой открытой кухней.

Только за последние четыре недели Квинн довелось увидеть целую череду трупов.

Но это тело…

Тучный мужчина средних лет висел без движения, подвешенный к стропилам террасы, желтый нейлоновый шнур сдавливал его шею. Его руки тоже связывал желтый нейлон. На его пестрой, фиолетовой коже невозможно было разглядеть характерные черты.

Что-то привязали к его груди — залитый водой картонный квадрат с буквами, нацарапанными черной краской из баллончика.

— Я не могу разобрать слова. — Голос Уитни сорвался на панический визг. — Что там написано?

— «Смерть власти». — Грудь Квинн заледенела. От произнесения этих слов вслух ее пронзил холод. — Нам нужно уходить. Немедленно.

Они могли победить ополченцев, но это не означало, что они в безопасности.

Что-то еще вышло на волю. Что-то плохое.

Глава 9

Лиам

День восемьдесят восьмой

Лиаму не потребовалось много времени, чтобы найти центр Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям № 109, наспех построенный лагерь рядом с территорией аэропорта Уиллард в Шампейне, университетском городе среднего размера в центральном Иллинойсе.

На то, чтобы найти интересующих его людей, ушло гораздо больше времени.

Облачившись в маскировочный костюм, он провел последние два дня, осматривая лагерь, забираясь на деревья перед рассветом, чтобы иметь достаточную высоту для обзора, и меняя позиции каждые несколько часов, чтобы видеть разные участки лагеря.

Агентство построило объекты на широких открытых полях; лишь несколько позиций позволяли Лиаму подобраться к лагерю под прикрытием деревьев достаточно близко.

Он отслеживал патрули, смены охраны и стационарные посты караула, изучал передвижения и распорядок дня гражданских лиц.

Старик не ошибся. Центр агентства по чрезвычайным ситуациям № 109 напоминал город. Десятки огромных белых палаток и сотни-тысячи модульных зданий, похожих на одноэтажные трейлеры, располагались в виде сетки и были окружены высоким забором из проволочной сетки.

Головорезы Синдиката носили длинноствольные пистолеты и военную форму, без именных лент и нашивок. Они выглядели как солдаты, намеренно используя естественную склонность гражданских лиц уважать и подчиняться американским вооруженным силам.

Охранники патрулировали периметр каждый час. Через каждые пятьсот ярдов на стационарных постах стояли по два дозорных. Еще десятки человек поддерживали порядок внутри ограждения.

Они были хорошо вооружены и организованы, но им не хватало строгой дисциплины военных. Они все-таки не солдаты. Лиам воспользуется этим.

Гражданские выглядели усталыми, слабыми и измученными. Они уходили с дороги, когда мимо проходил охранник, многие вздрагивали. Люди боялись Синдиката.

Он видел, как несколько охранников избивали и мучили гражданских. Один ударил человека, который медленно отреагировал на приказ. Двое других выбили поднос из рук женщины и смеялись, когда она встала на колени, чтобы поднять еду с земли.

Развратные охранники домогались женщин и девочек-подростков. Однажды охранник затащил женщину в соседнее складское помещение. По ее ссутуленным плечам, синякам на лице и руках и по тому, как она отшатнулась от него, Лиам понял, что это произошло не в первый и не в последний раз.

С каждым часом, пока он наблюдал за происходящим, гнев Лиама нарастал, ярость грозилась вырваться наружу несмотря на его обычный жесткий контроль. Если бы его команда спецназа находилась здесь, Лиам бы уже штурмовал лагерь, положив конец этой жестокости. Или сжег бы все это место дотла.

Но он не мог сделать ничего из этого. Он всего лишь один человек, и поэтому заставил себя сосредоточиться на своей миссии, на спасении тех, кого он мог спасти.

Он делал перерывы только для того, чтобы ответить на зов природы или открыть банку фасоли и проглотить ее содержимое. Он восполнил запасы воды в доме Макферсона с помощью ручного насоса, подключенного к его колодцу.