- И мы тоже поняли это, о всемогущий. И если бы вы согласились отпустить нас, мы с огромным наслаждением отвели бы это животное назад в его клетку, к его друзьям, которые, без сомнения, уже безутешно о нем горюют.

- Не могу ничего обещать... Но если вы вернете его на место, постараюсь, чтобы с вами помягче обошлись.

- Но мы же не... Ой! - Римо снова схватился за щиколотку.

- Мой друг, клоун, хочет сказать, что мы не хотели ничего плохого, объяснил Чиун, улыбаясь еще шире. - И будем счастливы вернуть этого зверя в зоопарк и вверить наши души вашей безграничной милости.

Охранник задумчиво жевал губами. Рэмбо возвышался над ним, как огромная серая статуя.

- Ладно. Идет! - Полицейский наконец решился. - Валяйте, ведите его назад.

- О, мы последуем за вами, милосерднейший, - Чиун склонился в изысканном восточном поклоне.

- Клоун, значит?! - свирепо шепнул Римо, когда они с Чиуном шли вслед за охранником по проходу между клетками.

- А ты уже забыл, что мы из цирка, да?

- Если я клоун, кто тогда ты?!

- Директор, конечно.

- И что это тебя всегда наверх тянет?

- Потому что тебя всегда тянет вниз, - невозмутимо ответил Чиун, не глядя на Римо. - Если бы я поручил это дело твоим заботам, ты бы до сих пор ездил с этим вонючим зверем по всей Америке.

- Эй, вы чего там шепчетесь? - обернулся полицейский.

- Я говорил нашему главному клоуну, как повезло нам встретить столь мудрого и милосердного человека, как вы, - радушно отозвался Чиун.

Рэмбо протрубил - видимо, в знак согласия.

- Пришли, - возвестил охранник, останавливаясь перед клеткой с толстенными стальными прутьями. Зазвенели ключи. - Конечно, не мешало бы вызвать специалиста, но я надеюсь, этот зверь не взбесится?

- О нет, нет. Он будет чудесно себя вести, - заверил Чиун, поглаживая Рэмбо по голове. Когда ворота раскрылись, он ввел слона в клетку. В противоположном конце ее виднелись в темноте громадные туши трех взрослых слонов. Они спали, изредка поводя ушами во сне. Нового жильца они обнаружат только утром.

- До свидания, Рэмбо! - Чиун на прощание потрепал слона за ухо.

Не оглядываясь, Мастер Синанджу вышел из клетки. Поспешно закрыв ворота, охранник запер ее. Это заняло у него всего несколько секунд, но когда он обернулся, похитителей слонов уже и след простыл.

Когда Римо уселся за руль, на лице его читалось полное блаженство.

- Это было здорово, папочка! - восхищенно вымолвил он.

- Благодарю, - распахнув дверь со своей стороны, Чиун церемонно раскланялся.

- Н-да... - Римо озадаченно уставился на лишенную колеса рулевую колонку. - Про руль-то я и забыл, черт его побери.

- Придется тебе постараться. Нас уже наверняка ищут, а в прокатной конторе мы дали адрес "Фолкрофта".

- Придется, - согласился Римо, запуская мотор. Отпустив тормоза, он обхватил рулевую колонку обеими руками. Сжав зубы от напряжения, он заставил передние колеса повернуться, и грузовик, приняв с места, покатился по улице.

С рулевой колонкой Римо боролся до прокатной конторы. Бросив грузовик у самых дверей, они поймали такси и в один голос выкрикнули водителю адрес "Фолкрофта".

- Эту ночь я никогда не забуду, - пообещал Римо, откидываясь на заднем сиденье.

- Я - тем более.

И Чиун принялся возиться со складками своего кимоно.

Глава 9

Мир вокруг генерала Мартина Лейбера начал рушиться.

За всю свою долгую службу в Пентагоне он усвоил одно твердое правило: не признавать никаких правил. Если можно "наварить" на оборонном контракте - добро пожаловать. Уйти от уплаты очередного налога - с Богом. Вешать тонны лапши на уши сенаторам? Стандартная оперативная процедура. Продукция же оборонной промышленности давно стала для генерала Лейбера ходким товаром. Именно генерал Лейбер отвечал за поставку микросхем для ракетных установок "Минитмен" - двадцать процентов из них оказались неработающими. Армейские вертолеты покрывались броней половинной толщины, заклепки для которой генерал лично заказывал на дешевых распродажах стройматериалов. То, что в боевых условиях они сломаются с легкостью спичек, генерала мало заботило.

Генерал был уверен - все равно его дефектные "Минитмены" никогда не будут задействованы. А если у военного вертолета во время учений отваливался винт, все шишки сыпались на головы производителей. Генерал Лейбер был также уверен в том, что встретит день ухода в отставку с кругленьким счетом в банке и нулевой ответственностью.

Ставки он делал на одну и неизменную величину в мировой политике равновесие сил сверхдержав.

Генерал был разумным человеком. Он прекрасно изучил тонкости натуры военного. Многие думают, что военные - сплошь сумасшедшие милитаристы; мало кто знает, до чего они ранимы и чувствительны. Они всегда готовы пожертвовать сотнями жизней, чтобы выполнить ту или иную боевую задачу. Собственно, война к этому и сводится - к подсчету потерь. Страну, у которой они наименьшие, как правило, начинают бояться. В западном полушарии таковой были Соединенные Штаты Америки - Господь да благословит их.

Но ни один генерал не одобрит военного конфликта, угрожающего его личному благосостоянию. И тем более жизни. Удел начальства - руководить, а не жертвовать собой попусту. Так было уже во время второй мировой войны, а она успела стать частью довольно далекой истории.

Поэтому ни за что на свете военные США, или СССР, или даже китайцы - а какие они психи, известно каждому - не спровоцируют ядерный конфликт, поставив тем самым под удар свои охотничьи поместья, госдачи и горные домики.

Именно на это и рассчитывал генерал Лейбер. В ядерный век попросту быть не может реальной угрозы мировой войны. И вся военная мощь Америки показуха, и только. А раз так, если ракета не сможет вдруг вылететь из своей шахты или вертолет упадет с небес, кому какое дело до этого? Показуха и есть показуха.

Так рассуждал генерал Мартин Лейбер до трех тридцати сегодняшнего утра, когда в непосредственной близости от Белого дома рухнула неизвестно кем запущенная допотопная паровая машина. Все ядерные силы были приведены в состояние боевой готовности. Советы, наверное, тоже приняли соответствующие меры. А за ними и китайцы - те себя не заставят ждать. Пальцы уже с надеждой касаются заветных кнопок - для начала новой мировой войны достаточно, чтобы какой-нибудь кретин принял за вражескую ракету стаю чаек, попавшую в поле радарного слежения.