Отрицание плача со стороны человека со слезами на глазах настолько распространено, что превратилось в шутку. Наберите на YouTube «I'm not crying», и в первых сотнях результатов вы увидите людей (очень часто детей на школьных конкурсах талантов), поющих комедийную песню группы Flight of the Conchords, в которой они оправдывают свои слезы дождем. Я начинаю ненавидеть эту песню. Она мешает мне найти доказательства существования случаев, когда люди действительно плакали и отрицали это. Как глубоко бы я ни копала, единственное, что я нахожу, – это несмешная музыка.
Когда мне было пять лет, я прослушивалась на роль Венди в «Питере Пэне», которую труппа детского летнего театра ожидаемо отдала девушке постарше. Когда я узнала об этом, едва не расплакалась. Затем они заявили, что роль Динь-Динь сыграет моя младшая сестра. Мне же досталась роль феи. Просто феи. Мне предстояло стать очень грустной, очень слезливой феей.
В следующем году я получила роль дублерши маленькой Алисы в «Алисе в Стране Чудес»: не большой Алисы, которая проливает галлоны слез, а уменьшившейся, едва в них не утонувшей. Я провела все лето, молясь о том, чтобы беда постигла настоящую маленькую Алису и я смогла заменить ее на сцене, но с ней ничего не случилось. Вместо этого я выступила в другой своей роли – многоножки третьего плана, танцующей в цветочном саду.
В те годы я был очарована «Волшебником страны Оз». Это был первый фильм, который я посмотрела на видеокассете. Я любила разыгрывать эту историю со своей семьей. Помню, как настаивала во время одной такой игры, что моя мать (Злая ведьма запада) должна была оставаться на кухне (в ее замке), пока я прогуливалась по дороге из желтого кирпича до моей спальни в Изумрудном городе. Моим куклам была отведена роль манчкинов, а моей сестре – Страшилы. Не помню, участвовал ли во всем этом мой отец. Может, он исполнял роль Железного Дровосека, а может, бороздил морские просторы.
Боюсь, я пишу о плаче настолько много, что в итоге, как полагается по иронии судьбы, накликаю на себя беду.
Сказание, «обыденное для… сельских жителей штатов Нью-Йорк и Огайо» и опубликованное в выпуске «Журнала американского фольклора» за 1898 год, являет собой насмешку над теми, кто плакал от мыслей о возможной скорби в будущем:
Жила-была девочка. Однажды ее мать пришла на кухню и увидела безутешно рыдающую дочь. Мать спросила: «Что случилось, в чем дело?» Девочка ответила: „Эх, я задумалась. Я подумала, что когда-нибудь, возможно, я выйду замуж и у меня будет ребенок. А потом я подумала, как однажды, когда он будет спать в своей колыбели, дверца духовки упадет на него и лишит его жизни”. И она снова разрыдалась[17].
Некоторые люди рассматривают чтение стихов и рассказов как способ примерить на себя воображаемые обстоятельства, при этом минуя опасности из реальной жизни.
Некоторые пишут о чем-то одном для того, чтобы не писать о другом. Как, например, делал Тони Тост:
Не знаю, как говорить о моем биологическом отце, так что опишу-ка я озеро: оно голубое, с лебедями[18].
Не обязательно писать именно о лебедях. Можно писать о слонах, как это сделала Эми Лоулесс:
Когда умирает слон,
Иногда от вас требуется
лишь быть рядом.
И никто не осудит вас, если вы
не скажете ничего умного.
Иногда, когда умирает слон,
я хочу собрать уйму ученых,
Один из них вытрет слезу
В слоновьем глазу,
Скажет «я могу объяснить»
и вытянет кость
Изо рта живого слона[19].
Люди издавна периодически говорят о том, что видели слонов, проливающих слезы, вызванные эмоциями. В то же время скептически настроенные наблюдатели в течение долгого времени возражали, что животные проливают слезы лишь из-за физической боли. Независимо от того, плачут они или нет, слоны славятся своей скорбью. В 1999 году Дамими, семидесятидвухлетняя слониха в неволе, «умерла от горя» после смерти ее более молодой подруги-слонихи, погибшей во время родов. Согласно заявлению BBC, «сотрудники зоопарка сказали, что она пролила слезы над телом своей подруги, а затем неподвижно стояла в своем вольере несколько дней»[20]. В конце концов она умерла голодной смертью.
Такое поведение свойственно не только слонам в неволе. В дикой природе, согласно одному экологу, «часто наблюдают, как матери скорбят о своем мертвом ребенке в течение нескольких дней после смерти, иногда пытаясь вернуть ребенка к жизни ласками и прикосновениями к его трупу»[21]. Слово, которое, по моим наблюдениям, люди используют чаще всего для описания того, как слоны осматривают кости другого слона, когда стадо обнаруживает скелет, – «благоговейно».
Иногда трудно сказать, являются ли слезы результатом физической или эмоциональной боли. Взять, к примеру, следующий рассказ о белом человеке, охотящемся на слона в Южной Африке в конце XIX века. В переведенном отрывке животное ранено, неспособно убежать, и охотник решает «поиграться» со своей добычей. Он стреляет в слоновье тело развлечения ради до тех пор, пока не ощущает себя «потрясенным, осознав, что [он] лишь мучил… благородного зверя», и решает перейти к убийству:
Сначала я сделал шесть выстрелов двумя нарезными пулями, которые, должно быть, в конечном счете оказались смертельными, но тогда его страдание не нашло никакого физического выражения. После этого я произвел три выстрела в одну и ту же часть тела из голландской 57-миллиметровой пушки. Большущие слезы потекли из его глаз, которые он медленно закрыл и открыл. Его колоссальная фигура судорожно дрогнула, и, падая на бок, он скончался. Клыки этого слона были красиво изогнуты. Более тяжелых клыков я до того раза не встречал, в среднем каждый весил девяносто фунтов
