Наверное, и отсутствие биополя сыграло в этом роль - ведь на Земле мы всегда, если только мы не в центре обширной пустыни, бессознательно воспринимаем биополе, созданное напряжением мозга миллионов людей, и в какой-то степени находимся под его влиянием; здесь же все каюты были заэкранированы, и если человек в коридоре был один, то он был один... Кедрин не хотел быть один. Он вспомнил, что его ждут, но в темной сети переходов сориентироваться было трудно, где теперь искать переулок Отсутствующего звена. Кедрин заторопился.

Через каждые несколько метров из-под пола выходили невысокие, тонкие колонки с гранеными головками; пробегая мимо них, Кедрин все же заметил, как эти слабо светящиеся головы бесшумно поворачиваются, словно следя за ним, что-то сообщая друг другу. Ему стало жутко. Раздался жалобный, протяжный свист, отразился от стен и прозвучал в другом конце коридора. Кедрин свернул в первый попавшийся переулок. Печальный свист провожал его. "Это был плач по человеку", - пришло ему в голову. Куда же это он в конце концов идет?

Он остановился с ходу, сильно качнувшись вперед. Неярко освещенная преграда возникла перед ним, казалось, внезапно: переулок оказался тупиком. Огромная, во всю стену, дверь не поддалась усилиям Кедрина. Она выглядела совсем иначе, чем остальные, - гладкая, без всякого выступа стальная поверх-ность, чуть выпуклая и с маленьким прозрачным глазком в середине. Прозрачным - так казалось, но когда Кедрин прильнул к нему, он не увидел ничего, только черноту. Очевидно, за дверью было темное помещение. Вдруг в нем возник слабый огонек, зеленоватые лучики протянулись от него - это была звезда, внезапно возникшая в глазке звезда, а чернота была чернотой пространства. Кедрин отшатнулся. Как он не подумал, что здесь могут быть резервные выходы в пространство?

"На Земле нет дверей, ведущих в бездны", - подумал он, и тоска по родной планете с ее надежностью и с ее ночами, полными теплого, душистого воздуха, охватила его, как зыбкая вода пловца.

Наверное, этот внезапный приступ тоски по запахам Земли привел к галлюцинации: запахло сильно и чудесно, чем-то странным, незнакомым и таким простым... Это было что-то похожее - на что? Похожее, только гораздо более сильное и вместе повелительное и влекущее, чем лучшие запахи Земли. Мысли ушли, и осталось только желание вбирать в себя этот запах не только ноздрями, но всей кожей, глазами, ртом, волосами. Внезапно Кедрин почувствовал, что уже полон запахом, еще немного - и он разорвется, распадется; он больше не может дышать, он сыт дыханием, как человек бывает сыт едой и питьем. Он поднял руки к лицу, чтобы прекратить доступ запаха в легкие, что бы ни было потом.

Он не знал, куда бежит, и слишком поздно понял это; он бежал к человеку, к которому приходят мужчины в тяжелы. минуты, чтобы найти защиту от многого и в первую очередь от самого себя. К женщине, которая тебе ближе всех или была ближе всех. Дверь ее каюты Кедрин открыл стремительно, даже не подумав о том, что не следует делать так.

Она была одна, длинная ткань обтягивала ее тело, почти целиком открывая грудь. Он закрыл за собою дверь и прислонился к ней спиной, тяжело дыша. Женщина ступила ему навстречу, и Кедрин послушно сделал шаг вперед и остановился перед нею.

- Ты испуган, - сказала она, коснувшись рукой его влажного лба. - Что произошло?

- Не знаю, - сказал он медленно, - не знаю... Что-то произошло... Да, запах. Возле резервного выхода.

- Которого?

- Не знаю...

- Ты сможешь найти его?

- Не знаю... Может быть.

- Ты уверен, что это?..

- Запах. Вдруг расхотелось дышать..- Что делать? Надо что-то делать. Это ведь опасно...

- Успокойся, Виталий, - сказала она.

Она видела, что он не успокоится, и, чуть приподнявши на носках, поцеловала его. Он сразу обмяк, и сел на кровать и сидел неподвижно - только глаза следили за нею. Она набрала номер.

- Седов... Слушай, только что обнаружен запах. Кедрин. Он у меня... Об этом потом. Вторая еще не вышла? Седов, может быть, запретить выход?

- Нельзя запрещать выход, - проговорил голос в трубке. - Надо установить направление. Он помнит, где именно?..

- Он вспомнит, - сказала она, мельком взглянув на Кедрина. - Он уже вспоминает...

- Пусть вспомнит. Немедленно вышлем Особое звено. Может быть, им удастся, наконец, определить направление и закончить экранирование рабочего пространства. Смена должна выйти - запах не держится долго.

- Хорошо, - сказала она. - Я тоже

- Незачем. Ты не Особое звено.

- Я хочу выйти.

- Нет. Сейчас я подниму Особое звено. А он пусть вспоминает.

- Хорошо, - нехотя проговорила она, положила трубку. Ты вспомнил, где это было? Как ты шел? Сейчас шеф-монтер поднимет Особое звено, они выйдут в пространство.

Он сидел, опустив голову. Она уселась рядом с ним, положила руку на его плечо.

- Тебе все еще страшно? Ты не хочешь идти к себе?

Кедрин встал, сделав усилие, почти исчерпавшее его силы. Но он принял решение, и силы откуда-то прибывали снова.

- Я выйду с Особым эвеном. Они не сориентируются без меня.

- Ты можешь рассказать им все, пока они будут одеваться.

- Нет, - сказал он. - Я должен выйти с ними. "Должен, - поняла она, чтобы завтра не стыдиться самого себя и тебя".

- Хорошо, - сказала она. - Только в таких случаях одевают компенсационный костюм. Возьми мой, он достаточно эластичен.

- Спасибо, - сказал Кедрин.

Он поцеловал ее, уже не боясь, что она рассердится, и подумал, что она все та же и так же красива.

Уже по дороге в гардеробный отсек, где стояли скваммеры, он вспомнил, что должен был зачем-то зайти вечером к этому самому Особому звену, командиром которого, как ни странно, был не решительный Холодовский, а несколько легкомысленный Гур. Но теперь поздно было думать о том, чего он не успел. Время было думать о том, что он еще может сделать.

Х

Если до сих пор в поведении исследователей на орбите Трансцербера и наблюдалась какая-то нервозность, то сегодня она исчезла окончательно. Капитан Лобов с удовольствием констатировал про себя, что исследователи наконец-то окончательно поверили в спасение. Теперь, как понимал капитан, они будут спокойно заниматься своими исследованиями до того самого момента, когда помощь придет - или не придет.