Но коль скоро Римо испанского не знал, то он и не сумел понять, что деловые переговоры очень скоро переросли в перепалку, а затем и в открытый конфликт. Колумбиец прищелкнул пальцами, и на палубу выскочили два человека с автоматами, которые они тут же направили на тех, кто был на берегу.

Оба охранника Фестера бросились за камни. Одному удалось добраться до укрытия. Второго влет сбила автоматная очередь.

Вот тогда-то Римо и понял, что люди внизу принялись “швыряться камнями”.

Пули свистели в воздухе, ударялись о камни, отрикошетив, опять взмывали в воздух.

Римо наблюдал за всем происходящим равнодушно, так, словно это его нисколько не касалось. Было время, когда звук выстрелов заставлял его организм вырабатывать тонны адреналина. Тогда звук автоматных очередей означал для Римо, что случайная смерть носится в воздухе. Но эти времена давно прошли. И этот, ни на чем не основанный страх тоже давно прошел. Римо хорошо усвоил, что перестрелка – это всего лишь полшага вперед по сравнению со швырянием камней.

Как сказал однажды его учитель Чиун, Мастер древнего искусства Синанджу:

– Камень есть камень. Большой камень, брошенный рукой, летит медленно. Ты прекрасно видишь, как он летит к тебе. И ты можешь отойти в сторону. Но большим камнем, именно потому что он большой, легче попасть в цель. А с маленьким все по-другому. Вот так.

И восьмидесятилетний Чиун взял в одну руку маленький предмет, а в другую – большой камень.

– Это не камень, – заметил Римо. – Это пуля.

– Это камень, – стоял на своем Чиун. – Он сделан из того же материала, что и другие камни. Он меньше. И именно потому, что он меньше, им труднее попасть в цель, чем большим камнем.

– Пули – это совсем другое, папочка, – возразил тогда Римо. – Они летят быстрее. И поражают сильнее. Они несут смерть.

– А если тебя убьет маленький камень, а не большой, ты что, станешь от этого более мертвым?

Римо пришлось на какое-то время задуматься.

– Нет, – в конце концов вынужден был признать он.

Это было давно. В самом начале подготовки Римо. Они тогда находились в спортзале санатория “Фолкрофт”, где Римо тренировался. Слово “мертвый” заставляло его в те времена корчиться, как от боли. Он сам был мертв во многих смыслах этого слова. Он был мертв официально, мертвы были его тело и сознание. Но с помощью древнего искусства Синанджу – легендарного солнечного источника всех боевых искусств – Чиун воскресил тело и сознание Римо, да так, что он стал использовать заложенный природой потенциал на все сто процентов.

– Ну вот и хорошо. А теперь, когда ты понял, что мертвый – значит мертвый, я научу тебя не бояться маленького камня только потому, что ты вбил себе в голову, что он более опасен. – И Чиун бросил в Римо большой камень.

Римо увернулся. Но недостаточно ловко. Камень попал ему в локтевой сустав. Римо подпрыгнул, взвыл от боли и схватился за локоть.

Пока он пытался справиться с болью, Чиун взял со стола однозарядный пистолет, не торопясь зарядил его и протянул Римо рукояткой вперед.

– А теперь ты, – произнес он.

Римо взял пистолет.

– Во что стрелять?

Старик-кореец мило улыбнулся:

– В меня, конечно.

– Знаю я тебя. Ты увернешься, – сказал Римо. – Ты уже делал так при нашей первой встрече.

Чиун пожал плечами.

– Ладно. Тогда я выстрелю в тебя. – Он поднял пистолет, отошел назад на несколько шагов и прицелился в Римо.

Римо бросился на пол и обхватил голову руками.

Чиун удивленно поднял брови.

– Что ты делаешь? Я ведь даже еще не нажал на курок.

– Но ты ведь собираешься это сделать!

– Конечно. Ты сам уступил мне свою очередь. Теперь я буду стрелять в тебя.

Римо повернулся на бок и, подтянув колени к голове, попытался принять форму шара, чтобы пуля, если она в него попадет, не дошла до жизненно важных органов.

– Ты все делаешь неправильно, – раздраженно заметил Чиун. В его карих глазах сквозило удивление и насмешка.

– Так меня обучили во Вьетнаме.

– Тебя обучили неправильно. Ты не должен двигаться, пока не увидишь, как пуля вылетает из дула.

Римо сжался в еще более тугой комок.

– Но тогда уже будет поздно.

– Ты ведь видел, как я уворачиваюсь от этих маленьких камешков.

– Ну?

– А теперь и сам научишься. Вставай!

И поскольку Римо знал, что быть застреленным куда менее болезненно, чем не повиноваться Мастеру Синанджу, он встал. Собственные колени казались ему пузырями, наполненными водой и готовыми вот-вот лопнуть.

– Жди, когда вылетит пулька, – тоном фотографа-профессионала произнес Чиун и нацелил пистолет в живот Римо.

Римо поднял руку.

– Можно вопрос?

Чиун склонил голову набок, как фокстерьер, впервые в жизни увидавший кошку.

– Смит будет по-прежнему платить тебе и после моей смерти?

– Разумеется. Если ты умрешь, вся вина ляжет на тебя, а не на меня.

– Это не совсем тот ответ, на какой я надеялся.

– Не надейся ни на что, – заметил Чиун, – ожидай худшего. – И выстрелил.

Римо бросился на пол. Звук выстрела его оглушил. Римо прополз немного по полу, надеясь, что пуля не пробила ему кишки.

– Я ранен? – спросил он после долгого молчания.

– Нет. Разве что ты боишься шума.

– Как так? – удивился Римо.

– Я стрелял понарошку.

Римо поднял голову.

– Ну-ка, повтори.

– Вы еще называете это холостыми патронами. Римо, покачиваясь, поднялся на ноги. Выражение его лица было отнюдь не дружелюбным.

– Ты сам показал мне пулю, – заявил Римо. – И никакой это был не холостой патрон.

– Верно, – добродушно согласился Чиун, перезаряжая пистолет. – Пуля, которую я тебе показал, вот она. Самая настоящая. Ты готов?

– А разве не моя очередь?

– Я уже сбился со счета, – сказал Чиун и выстрелил. На этот раз Римо отпрыгнул в сторону, повинуясь только инстинкту. Еще до того, как донесся звук самого выстрела, он услышал громкий щелчок, как щелчок пастушьего кнута. Это пролетела мимо пуля. Мимо! За спиной у Римо с треском лопнул набитый опилками мешок для отработки ударов, и опилки брызнули фонтаном во все стороны.

– Получилось! – заорал Римо. – Я увернулся от пули!