. Про Львовского офицера зайца.

   Летом 90-го, в форме советского офицера я возвращался из командировки. Транзитом во Львов пребывал часа в 4 утра, а следующий поезд увозил меня в 8 часов с того же вокзала. Билеты уже были. Солнце только поднималось. Транспорт ещё не ходил. Время для знакомства с городом хватало и я пошёл по трамвайным путям заре навстречу. Часам к 7, порядком находившись, сел в трамвай по вокзальному маршруту. Передовой отряд рабочего класса к этому времени сидячие места забронировал до отказа. Проходы пустые, давки нет.

   Вот тут в процесс знакомства с достопримечательностями города Львова вмешивается контролёр с требованием Јруки вверхЋ, или с другим соответствующим случаю, и предлагает предъявить билет на трамвай. Практические навыки в поездке зайцем в общественном транспорте у меня имелись с курсантских эполет. Денежное довольствие в 7 рублей предполагало режим экономии. Но одно дело, сверкающие пятки юфтевого сапога, удирающего от кондуктора. В этом случае курсантская шинель приобретала ореол доблести, а не жадности. Здесь что делать? Оправдаться? ЈДома хлеба не было. И меня послали. А пять копеек нет, потому что жена не далаЋ?

   Показываю билеты на поезд. Прибыл в 4. Уезжаю в 8. Киоски закрыты, у вожатого билетов нет. Причина для безбилетного проезда уважительная. Доводы контролёра не впечатлили. Поняв, что сопротивление бесполезно, я достал затребованные 3 рубля. Настроение пропало. В тёзках любителя морковки мне ещё бывать не приходилось.

   Но тут неожиданно гегемон подал голос в защиту гостя города. ЈСами билет продать не можете, а с человека хотите штраф содратьЋ А мне посоветовал: ЈНе давай ему деньги!Ћ. Видно мой ответ и послужил призывом к бунту на корабле. А я просто сказал, что еду в военной форме. И ни в жисть не дал бы я штрафа, если бы не дорожил в такой ситуации честью мундира... Так мой ответ понравился рабочим массам, что произошёл социальный взрыв трамвайного масштаба. Только атрибуты власти в виде сумки для штрафов и повязки контролёра спасли посягателя на мои три рубля от немедленной депортации из вагона. Трёшка в принудительном порядке была вырвана из моих рук и перекочевала в мой карман.

   Вот такое доброе отношение было во Львове к форме советского офицера