Во-первых, здесь было аж целых три рабочих смены на трудовых местах особой важности. Утренняя, дневная и ночная с разной заработной платой и, естественно, со смещённым графиком обручения. Ну а во-вторых, студенты здесь вроде как учились, играя в этакую взрослую жизнь обычного летающего города, когда всё зависит только от тебя и твои успехи не приправлены статусом твоей семьи или её финансовыми возможностями. Ну… почти.
В любом случае сейчас со мной от центра в сторону промышленной зоны ехал практически полностью забитый трамвайчик. И да, пусть там и находились «плохие районы», но там же располагались важные предприятия, на которых трудился чуть ли не весь спектр рубашечных колеров. Так что на меня, если и обращали внимание, так только в силу того, что я был не в студенческой форме, а в своей, точнее, Эстока одёжке а-ля милитари, которая, как и обувь, пусть очень отдалённо, но напоминала таковую на Земле.
Выбравшись на нужной мне остановке, я осмотрелся и аж тихо присвистнул. Ну как на родину попал, право слово! Немного в прошлое, правда. Закончились всякие хайтек исторические Риги и Питеры, суровые пацаны и девчата в фиолетовых рубахах жили не где-нибудь, а в панельных пятиэтажках! И до того эти чудеса архитектурного масстроя были похожи на почти вымершие в Москве хрущевки, что аж слеза от ностальгии навернулась.
Нет, имелись на строениях и некоторые научно-фантастические элементы и конструкции… Да только выглядели они настолько нарочито неуместными, словно специально добавленными, дабы продемонстрировать, что это будущее… Сразу же вспомнилось детство и конец девяностых-начало двухтысячных, когда обшарпанные в те времена ещё советские домики были буквально завешаны аляповатыми спутниковыми тарелками из разряда у кого больше — тот круче! И ящиками кондиционеров, зачастую ещё и вывешенными на разной высоте. Как бог на душу положил, а у Джамшута получилось.
Аж крякнув от нахлынувших воспоминаний, я осмотрелся. В общем-то, здесь явно были именно что спальные районы. Такого засилья магазинов и прочих заведений, как там, где меня поселили, здесь не наблюдалось. Зато имелись закрытые уже, а также работающие ларьки и даже торговые витрины-самовпилки в фасадах домов.
Например, прямо перед остановкой, где я сейчас стоял, была своеобразная торговая зона, этакий площадка, вроде тех, которые стихийно образовывались у нас в стране возле станций метро. Куча ларьков со всякой всячиной, из которых сейчас работали только те, которые торговали в основном коричневыми бутылками с яркими этикетками, а также нецивилизованным, неамериканизированным фастфудом. По внешнему виду, правда, напоминающим нечто среднее между беляшами и чебуреками, а также японской кухней, которую я видел в интернете.
Ну а на самой площадке за сваренными круглыми столиками культурно отдыхали граждане трудящиеся-студенты. И юноши, и девушки были уже слегка навеселе, над чем-то смеялись, чокаясь бутылками с чем-то, закусывая тут же купленным общепитом и в общем хорошо проводя время. И да, влившись в такую компанию, я, скорее всего, выяснил бы быстро всё, что меня интересовало, да и к тому же в десятке различных, но схожих мнений! Как с мужской, так и с женской точки зрения. Вот только… Опыт проживания в родной стране буквально верещал, что вливание в такие компании на подобном этапе, может, и будет удачным, но непременно закончится дракой. А это в первый день жизни в городе мне было не нужно!
Так что, покрутив головой, я обнаружил более интересную цель и даже вздёрнул в удивлении бровь. Неподалёку, в первом этаже дома, тоже была обустроена торговая точка, где за стеклом вовсю трудился… явный выходец с Кавказа! И делал он не абы что, а уверенными движениями строгал большим ножом самый настоящий кебаб, закреплённый на вертикальном электрическом автогриле.
Над ним же на стене дома, гордо мигая выгоревшими диодами, вполне читалась: «Шаурма, якитори и таконяки от Киносянов!» А ниже бегущей голографической строкой то появлялась, то исчезала надпись: «Пальчики оближешь — ещё не раз придёшь!»
«Надеюсь, что таконяки при своей жизни всё же не мяукали!» — промелькнула у меня мысль.
Вот к нему-то я и направился. Правда, не для того чтобы поесть, а чтобы узнать у явно сведущего человека, куда бы мне заглянуть с моими потребностями цивилизованно выпить и поговорить.
— Здравствуй, хозяин, — с улыбкой непринуждённо окликнул я его, отвлекая от традиционной даже по моему старому миру для представителей этой профессии практически бессмысленной заточки двух ножей друг о друга.
— О! Прэвет, брат! — откликнулся он, делая движение в воздухе рукой, отчего заслонка окна автоматически отъехала. — Тэте что сдэлать? Шаурму будэшь, или тебе нашу традиционную яктитори? Хотя сегодня советую таконяки! Свежайште! Толъко утром партию альвовых калэмаров в докы привэзли!
— Прости, хозяин, но не сегодня, — отрицательно покачал я головой. — Я к тебе за другим подошёл…
Произнёс я и аккуратно выложил на стойку за окно круглый оплатный чип ценностью в десять эрзацев. С десяток таких я получил как сдачу за нерастраченный, но початый час в интернет-кафе, когда, к моему удивлению, девушка за стойкой распорядителя спросила, хочу ли я получить остаток обратно на карту или в виде эрзац-чипов.
Я тогда ещё поинтересовался, а что же это за звери такие. Ведь, начитавшись местной сети, уже придумал себе самому историю о тотальном контроле над населением города со стороны администрации. Ведь кому и как бы ты ни платил, сумма переводится прямиком с идентификационной карты, которая в местных реестрах должна оставлять следов поболее чем дебетовка «Сбербанка».
Оказалось, всё не так. Таможня просто не справилась бы, производи она прямо на месте обмен кредитных чипов на их аналоги. А так можно пойти в любой городской банк и без проблем обменять всё что зачтено на карту, в физический эквивалент. Ведь какая может быть симуляция жизни в городе, если везде чипами пользуются, а здесь не будут.
К тому же эрзацы — это, оказывается, валюта не Вистерии, а вообще всех академических городов, и если завтра мне придётся отправиться по какой-то причине, например, в Каэстию, то на их таможне всё, что записано на идентификаторе, у меня заблокируют до убытия. Потому как это недостоверная сторонняя информация из другого города, да и не факт, что не накрученная умельцами. А вот чипы никто даже проверять не будут, потому как они, по сути, те же кредиты, и их идентификаторы стоимости не подделать. На любом терминале ошибку выдаст.
— Что тэбя интэресует? — с прищуром глядя на меня, парень снял пластиковые перчатки, в которых готовил, но к чипу не притронулся.
— Да дело такое, — легкомысленно отозвался я. — Я сегодня только в город приехал и, честно говоря… хочу цивилизованно выпить! А не так…
Я чуть качнул головой в сторону торгового пяточка, на котором гуляла компания.
— В пути много всякого произошло, — удручённо признал я, а потом усмехнулся. — Вот… ну не к ним же подходить узнавать, где у вас тут хороший бар есть!
— Это ты правэльно рэшил, брат, — кивнув, улыбнулся мне продавец. — Смотры…
И он, ловко смахнув себе в карман чип рукой, коротко описал мне местный расклад. Где, что и куда желательно ходить, а в какие места лучше и носа не совать. Причём без особо яростного упора на собственную диаспору или заведения выходцев из его родного города.
И, по его словам, выходило, что почти всё здесь держит мафия чернорубашечников, к которым лучше не лезть, но есть и хорошие места. Фиолетовые же здесь, покуда воротники чёрными не стали, в основном на положении дойных коров находятся. К девчонкам, если они сами того не желают, особо не лезут, в них чёрных, своих кандидаток на всё что захочешь хватает.
Парней же гоняют, но не прессуют особо, ибо главари обычно следят за тем, чтобы фиолетовые приносили им деньги. Ведь если совсем зажевать, то они скатятся в чёрное стадо и доить их уже не выйдет. В большинстве своём это действительно те самые трудяги без особых амбиций, как я их себе и представлял.
