1999-ый год был для нашей аптеки удачным. Ассортимент вырос до двух тысяч наименований. Режим дня пришлось продлить до восьми часов вечера. Поток посетителей резко возрос, поскольку мы стали принимать заказы на дорогостоящие препараты, работали без предоплаты.

Чтобы Инна спокойно возвращалась домой после вечерней смены, мы оплачивали ей стоимость проезда на такси.

Паника относительно девальвации рубля улеглась. В магазинах стали наполняться полки с товарами. Экономика в стране восстанавливалась. Все говорили о Миллениуме, о том, что нам посчастливилось родиться на переходе в следующее тысячелетие.

Поскольку деньги, отложенные на обучение Антона, я вложила в бизнес, сын поступил в местный филиал областной народнохозяйственной академии на юридический курс.

Это был колледж, по окончании которого выпускник получал диплом о среднем юридическом образовании. Обучение стоило недорого и давало право на поступление в головное Иркутское учебное заведение без экзаменов. Конечно, при условии, хороших оценок в зачетке.

– Окончишь колледж, поступишь в академию! Антон, обещаю, ты получишь высшее образование! Иначе, зачем я занялась бизнесом? – сказала я сыну.

Вечерами, я по возможности, старалась побыть с Антоном. Мы решали с ним задачи по уголовному праву, изучали статьи кодексов.

Мне хотелось, чтобы Антон стал адвокатом.

У него был аналитический склад ума, грамотная речь и умение коммуникации. Меня расстраивало, что у моего сына не наблюдались признаки моего бойцовского характера. Он был лишен моего тщеславия. Может, это к лучшему ?

Антон не выказывал сильного стремления работать юристом, но, говорил, что ему нравится учиться в колледже. Возможно, он не хотел меня разочаровать. Я встречалась с его преподавателями. Они хорошо отзывались об Антоне.

Ничего удивительного в том, что Антон, до сих пор не определился со своими целями в жизни, для меня не было. Я сама до двадцати лет не знала, кем хочу быть. Меня штормило в разные стороны.

Поступала в лингвистический институт, потом в юридический, потом в медицинский. Хотела стать врачом – кардиологом, но, в конечном результате, стала провизором, чему очень рада.

В любом случае, юридическое образование не повредит Антону, а там, видно будет…

Когда был жив Володя Весенин, мне не приходилось заботиться о такой проблеме, как рэкет. Все торговые точки были распределены между местными бандитами.

Аптечные предприниматели платили определенную сумму, размер которой оговаривался между главарем банды и владельцем торговой точки. Кто не хотел платить, того увозили в неизвестном направлении и, бывало, навсегда.

Но эта беду от нас отводил Володя Весенин. Достаточно было произнести фамилию Володи и бандиты обходили нашу аптеку стороной.

Но теперь Володи не было.

Однажды, Ольга крикнула из торгового зала: «Полина! Тебя двое молодых ребят спрашивают!».

Я вышла в коридор, плотно закрыв за собой дверь в служебные помещения. Двое ребят, в одежде неопределенного цвета, куртках с капюшонами, черных штанах и черных ботинках.

Они стали интересоваться, кто владелец аптеки, с кем мы работаем. Фраза: «с кем работаете?» означала: «кто вас крышует?»

В наше время, понятная для любого предпринимателя.

Я представилась наемным работником, не сведущим в таких вопросах.

– Передайте своему хозяину, что мы позже зайдем! – вежливо сказали ребята и удалились, как появились.

– Что ответить рэкетирам? Может, ты сам с ними поговоришь? – спросила я Максима. Он взял на себя все внешние вопросы, связанные с охраной аптеки.

Через два дня Максим сказал: « Я все решил. Говори, что мы под покровительством Давида Луневича, он в курсе!»

Когда через пару недель, ребята в черных куртках снова появились в аптеке, я ответила, как сказал Максим. Парни переглянулись и ушли. Больше они нас не беспокоили.

Значит, бывший телохранитель Весенина Давид Луневич получил повышение в бандитском ранге званий.

Конечно, проводились ежеквартальные проверки. Мы тщательно готовились к их проведению. Приезжали инспекторы из Аптечного управления. Они писали акты с замечаниями и давали нам тридцать календарных дней на исправление.

Как правило, многие из замечаний мы устраняли здесь же, в присутствии инспектора. Это отражалось в акте.

Поскольку у меня был большой опыт проведения таких проверок в муниципальных аптеках, то наши нарушения были редкими и незначительными.

А чаще, в актах была запись: нарушений нет.

Никаких штрафных санкций за незначительные нарушения не было. Поэтому, если предприниматель соблюдал все установленные правила аптечных стандартов, то он мог работать спокойно.

Я предпочитала все соблюдать и не навлекать на себя гнев Аптечного управления, тем более, что там я числилась внештатным сотрудником.

Когда штатные инспектора отказывались ехать по причине неблагоприятных условий пребывания или их нагрузка превышала допустимую норму, то начальник Аптечного управления могла направить на проверку внештатного сотрудника с правом оформления акта обследования. У меня имелось специальное удостоверение с печатью управления.

Оправившись после дефолта 1998 года, наша аптека стала наращивать обороты. Ценовая политика была вполне гуманной для предпринимателя. Многие группы товаров можно было наценять на сто процентов.

Но этим правом мы почти не пользовались. Я с утра прозванивала конкурентные аптеки и узнавала нужные цены. После чего, уменьшала свои, чтобы привлечь посетителя.

Иногда вопрос с ценами решался на месте очень оперативно.

Когда речь шла о дорогостоящем приборе, аппарате или медикаменте, то посетитель мог вызвать меня и поговорить о скидке. Как правило, скидка была предоставлена. Я вносила изменения в свои акты, это не требовало много времени.

Главное, чтобы довольный посетитель снова пришел к нам. Когда наша книга жалоб и предложений стала больше напоминать сборник застольных праздничных тостов, я подумала, что решившись уйти в частный бизнес, поступила верно.

Даже Анна Романовна, посидев немного в моем кабинете, отметила мою деловую активность.

– Неплохо ты справляешься, неплохо! Даже не ожидала… Но коллектив у тебя слишком расслаблен. Почему они называют тебя по имени? Это неправильно! – строго сказала Тропинина.

Я только улыбнулась ей вслед. Уверена, что мои девочки уважают и любят меня.

В свою очередь, я стремилась к комфортной атмосфере среди сотрудников. В праздники, в день рождения каждый получал подарок.

За счет аптеки организовывались фуршеты и сервировались столы, чтобы поздравления прошли в приятной форме. Максим часто ворчал, что я слишком балую свой коллектив и трачу много денег на подарки.

Но я убеждала его, что вложения в хороших работников быстро окупятся большой выручкой.

Там, где за первым столом стоит красивый довольный жизнью специалист, не будет отбоя от посетителей. Хорошая энергетика притягивает людей.

Я доставала ключи, чтобы закрыть аптеку, как услышала звонок телефона. Наверное, Антон беспокоится? Уже половина десятого вечера.

– Полина, то, что я расскажу тебе, это ужасно! – раздался в трубке заплаканный голос Светы Евдокимовой.

Я не слышала о ней больше двух лет, с момента той аварии, когда она бросила меня, окровавленную, с переломанной ногой, на окраине города. Я постаралась выбросить из головы имя и фамилию Светы, посчитав, что никогда ее не увижу.

Был вечер субботы. Я была дома и разговаривала с Павлом, насчет воскресной поездки в лес.

После небольшой паузы, я пересилила себя и ответила: «Что у тебя случилось?»

У Светы случился жаркий роман с заведующим патанатомического отделения, выражаясь проще, городским моргом Черняковым Виктором Григорьевичем. Импозантный мужчина с мрачной внешностью, соответствующей его невеселой должности, так понравился Светлане, что она стала встречаться с ним.