– С законом? – сведя брови на переносице, я напряглась.

– Именно, – чересчур активно закивал тот. – Вот ты сейчас пойдешь к своему агрессивному бывшему, он тебя прибьет. Естественно, потом расчленит и будет по частям выносить из квартиры месяц-другой…

Нервно моргая, я дрожащими губами попятилась от мужчины:

– Для кого это «естественно»?

Отмахнувшись от меня, Соболев продолжил:

– И вот я становлюсь последним, кто с тобой контактировал при жизни. Главным подозреваемым! К тому моменту, как твоего бывшего спалят, моя репутация будет в корне испорчена, а контракты на миллионы – разорваны.

С широко распахнутым ртом, я пыталась переварить историю Николая Александровича. Только вот мои мысли давно были направлены в иное русло, так что вытянув ладонь перед собой, я призвала мужчину помолчать. План «как отделаться от босса за считанные секунды» нашелся сразу:

– Давайте так: я сейчас зайду сама, а если через десять минут не выйду с чемоданом – можете подняться в сто седьмую квартиру. Идет?

Не сразу, но босс кивнул, и я облегченно выдохнула. Через щель в подъездной двери я подсмотрела, как тот с пренебрежением сел на старую советскую лавку и принялся ждать. Ситуация набирала все более странные обороты!

Решив подумать об этом потом, я расправила плечи и пошла наверх. План был быстро собрать вещи и поставить Лёню перед фактом, что завтра приедут грузчики за бытовой техникой. За какие деньги я их найму? Пока не знала. Куда везти? Тот же ответ. Но точно могла гарантировать одно: если не сделаю это сейчас, и потом не смогу.

У знакомой двери замерла, замешкалась. Сперва занесла руку, чтобы постучать, а после передумала. Вдруг остались еще спящие люди в этом районе после клаксона Соболева? Достала из сумочки связку ключей. Дрожащей рукой провернула засов, толкнула противно скрипящую рухлядь и замела на пороге.

Все было иначе.

На полу больше не лежал привезенный мною от родителей коврик, но по-прежнему у стены стоял трухлявый, полуразваленный шкаф бывшей свекрови. Зеркало, обувница, вешалка, подставка под украшения – все, купленное мною для уюта, бесследно пропало.

– Что за черт?! – растерянно ступив вперед, я замешкалась. Включила свет и огляделась. Благодаря расположению комнат, косвенно озарилась вся квартира. И тогда я осознала масштабы бедствия: все новое и более-менее сносное – исчезло. В предчувствии неладного, я бросилась в спальню, где были мои вещи. Но полки оказались пусты. От шока губы дрожали, а с глаз срывались непрошенные слезы: – Где? Где все?!

Я была настолько взвинчена, что не услышала шаги за спиной, только злорадный голос:

– Объявилась, шлюха? Ну, получай по заслугам…

Обернувшись, я увидела свекровь в пижаме и с бигудями на голове. Только тогда я обратила внимание, что «супружеское» ложе тоже пропало, и Лёни дома не было.

– Кто я? – брови поползли на лоб.

– А где ты шлялась все это время? Ясно ведь. По мужикам! – хлопнув в ладоши, женщина осуждающе покачала головой. – Шлюха, пить дать!

– То есть, – давясь возмущением, я неосознанно сжала кулаки, – ваш сын изменяет девушке, а шлюха я?!

– Ты – женщина. У нас другие обязанности! А мужчины слабые на, так сказать, низменные потребности, – с пеной у рта она буквально бросилась грудью на амбразуру. – Да и Лёня по любви, это – другое дело. Межу прочим, он уже переехал к своей новой возлюбленной, даже вещи перевез.

Ударив себя в грудь, я ошарашенно воскликнула:

– Какие вещи?! Мои??

– Вы не в браке, это не совместно нажитое имущество. Считай это платой за проживание в сердце столицы бесплатно, – горделиво вздернув подбородок, заученным текстом отрапортовала та. Явно готовилась к моему приходу. – Я свои права знаю, а ты здесь никто. Понаехавшая!

Виски начали пульсировать от жуткой, пронизывающей спазмами боли. Сжав переносицу пальцами, я из последних сил миролюбиво отчеканила:

– Кредиты платила я со своей зарплатной карты. Ваш бред ни один суд не воспримет всерьез. Да и вещи чужие брать – уголовно наказуемо.

Ненадолго бывшая свекровь растерялась, а после хитро улыбнулась и закатила глаза:

– Ну и иди в суд, умная тут нашлась. Я посмотрю, как тебя, селючку, будут ставить выше городских. Даже заявление никто не примет… Я тебе советую, иди отсюда по-хорошему. Не хотелось бы мне участковому Юрочке звонить, позориться.

В какой-то момент мне показалось, что все вокруг не реально. Мол это страшный сон. Вот сейчас проснусь, Лёня обнимет меня покрепче, чмокнет в щеку и прижмет к себе. А на утро сделает омлет с вареной колбаской и будет смотреть на меня, как обычно, с восхищением.

Но нет. Слишком уж реальным был сон. В растерянности я переводила взгляд с пустых полок, где были мои вещи, на бывшую свекровь и теряла силу бороться. Было сложно осознать, что люди бывают так жестоки…

– Иди-иди, – мерзко-сочувственно прошептала старушка, положа руку на сердце. – Не мозоль глаза, раздражаешь.

Дверь позади хлопнула, явно чисто для виду и привлечения внимания. Гость стоял там давно, в общей перепалке его вовсе не заметили. Соболеву я не удивилась, а вот старушка ужаснулась и прижалась к стене.

– Я смотрю, – самодовольно улыбнулся Соболев, – не так уж далек я был от реальности? Да, Виктория?

– Бог мой! Что за стыд средь ночи?! – запричитала женщина, хватаясь за сердце. – Любовника своего привести в дом мужчины, что тебя обогрел, одел и обул! Где же это видано?! Кому расскажешь, не поверят.

Щеки мои вспыхнули по мановению волшебной палочки, а голова закружилась от стыда. Я-то привыкла к подобному нытью бывшей свекрови, а вот реакция Соболева пугала. Мало ли, что он мог обо мне подумать…

Но, к счастью, босс был человеком не прошибаемым. Пройдя офисную «военную» подготовку, в виде прямого руководства толпой ленивых сотрудников, он спокойно изучал старушку, как зверушку. Рассматривал, оценивал, что-то в голове прикидывал.

– И, – кратко спросил он меня с приподнятой бровью, – она такая всегда?

– Угу… – горло сжалось так, что выдавить больше ничего не смогла. Глядя, как женщина между нами набирает полные легкие для дальнейшего шоу, я подобралась с места и бросилась к Соболеву, хватая того за рукав и утягивая к выходу. – Знаете, а я передумала! Пойдемте-ка отсюда быстрее… Зачем мне эти вещи, правда? Пока на работе поживу, вам же лучше… А дальше новенькое куплю, так даже интереснее.

– Правильно-правильно, – довольно прокричала вслед женщина. – Проваливайте подобру-поздорову!

Николай Александрович замер на месте. Спина его напряглась, а руки сжимались и разжимались со скоростью света. Медленно он повернулся на старушку, сверкнув в нее страшно пугающим взглядом, прошибающим до костей. Та прижалась к стене и задрожала.

– Я тебя не узнаю, Вика, – качая головой, выдохнул мужчина. – Ты настолько себя не уважаешь, что позволишь этим людям так себя вести?

– Но… – стало горько и досадно. А еще добивало то, что Соболев все это видел и явно меня жалел. Подобное чувство в свой адрес я не любила. – Что я могу? В суд идти? Доводить их до белого каления постоянными визитами? Только вот это меня тоже доведет.

Деловито оценив мою речь и явную панику на лице, начальник ответственно кивал, словно мы на презентации со спонсорами, а не в моей бывшей квартире по бытовому вопросу.

– Ты слышала такое выражение, солнце, – мягко, хрипло прошептал он с мальчишечьей усмешкой. От обращения «солнце» мое сердце сжалось, покрылось мурашками и сдалось в плен обаянию мужчины напротив. – «Поступай с людьми так, как хочешь, чтобы поступали с тобой?».

Бросив краткий взгляд на бывшую свекровь, которая тишком-нишком кому-то звонила, прикрывая губы ладонью и гневно на нас поглядывая, я уверенно кивнула:

– Конечно, слышала. Именно это и собираюсь сделать.

Неожиданно Соболев махнул рукой. Я даже отшагнула в сторону с перепугу.

– Забудь и вычеркни из памяти. Его придумали люди, что делали гадости другим и не хотели расплаты. Правило победителей гласит: «Будь добр к людям ровно до того момента, как враги тебе на порог кучу не навалили. Затем пойди к этим самым врагам и навали им в ответ!».