— Могу себе представить.

— А вот и Джон, — объявляю я, глядя мимо Джесси.

С обычным угрожающим выражением к нам подходит здоровяк и поворачивается на месте. Его пристальный взгляд направлен на наручники, затем он кивает мне. Я киваю в ответ.

— Джесси, на пару слов, — рокочет он.

Он слишком серьезен. Мне это не нравится, и быстрый взгляд Джесси на меня не заставляет чувствовать себя лучше.

Джесси лезет в карман и достает ключ от наручников, и я смотрю, как он подносит его к моему запястью.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, отдергивая руку.

— Джон хочет перекинуться со мной парой слов. — Его челюсть стиснута.

— Ну, нет, — усмехаюсь я. — Ты не можешь освобождать меня, когда тебе это удобно. Ни за что, Уорд.

Я смотрю на Джона, на лице которого по-прежнему ничего не отражается.

— Ава, я скоро вернусь. — Он притягивает мое запястье к себе.

— Нет! Куда ты идешь? — Я смотрю на Джона. — Куда он идет?

— Все путем, девочка.

— Нет. Все ни хрена не путем! — восклицаю я слишком громко, чем зарабатываю пугающий хмурый взгляд Джесси. Плевать. Он не должен так поступать. Он не может отмахиваться от меня, когда ему удобно. Сегодня день моей свадьбы.

— Следи за языком! — скрежещет он, наклоняясь ко мне. — Я вернусь через несколько минут. Ты, бл*ть, останешься на месте, Ава.

Я отшатываюсь от его враждебности, совершенно ошеломленная, когда он быстро справляется с наручниками и уходит с Джоном. Я сижу на барном табурете, невеста в потрясающем платье, бриллиантах, наши гости смеются, болтают и пьют, а я хочу домой. Чувствую себя униженной и очень, очень обиженной, кажется, я сейчас расплачусь. Спустившись с табурета, решаю максимально использовать свою свободу и пописать. А может, еще и поплакать. Мне нужно скрыться от этих людей, пока слезы не потекли рекой. Что со мной такое?

— Дорогая, куда ты идешь? — спрашивает мама, приближаясь.

Изображаю фальшивую улыбку. Мама выпила слишком много «Чуда». Ее прическа не идеальна, и ей, похоже, все равно, — явный признак того, что она хорошо набралась.

— В туалет. Долго не задержусь.

— Тебе нужна помощь? Не знаю, куда подевалась Кейт. — Она оглядывает бар.

— Нет, я справлюсь. — Я оставляю маму и направляюсь в туалет, с грустью предвкушая уединение.

Я протискиваюсь в дверь и встаю перед зеркалом, чтобы посмотреть на свое жалкое лицо. Я больше не краснеющая невеста. Ни огонька в глазах, ни счастливой улыбки. Я тяжело вздыхаю и щиплю себя за щеки, пытаясь вернуть им немного румянца. Выгляжу немного измотанной.

— О-о-о, мо-о-ой бо-о-ог!

Моя голова взлетает вверх, а тело поворачивается к источнику протяжного стона. Затаив дыхание, замираю, когда слышу шорох и шевеление в одной из кабинок. Кто-то занимается сексом в туалете? Нет! Я быстро подбираю подол платья, чтобы уйти. Как неловко. Делаю первый решительный шаг, но затем замираю, когда дверца кабинки распахивается и, спотыкаясь, выходит Кейт.

Я охаю, подол платья падает из рук.

— Что ты делаешь? — недоверчиво выпаливаю я. Я знаю, что Сэм был немного обижен тем, что все извращенства временно убрали, но они могли подождать.

Она напрягается с головы до ног, ее рыжие волосы — дикая грива кудрей, наполовину закрывающая потрясенное лицо.

— Вот, блин! — тихо говорит она, поправляя платье.

— Не могли подождать? — спрашиваю я, ужаснувшись, но немного оживившись оттого, что я чуть не застала одного из наших гостей на месте преступления.

— Ава… — начинает она, и тут сзади появляется мужчина. И это не Сэм.

У меня отвисает челюсть.

— Дэн? — Не могу поверить. — Что, черт возьми, ты делаешь?

Он пожимает плечами, отказываясь смотреть на меня, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы застегнуть брюки. Мои глаза бегают между ними, ожидая какого-то объяснения, но я ничего не получаю ни от одного из них. Они просто стоят, оба смотрят куда угодно, только не на меня.

Я бросаю яростный взгляд на Дэна.

— Я же сказала тебе оставить это! — кричу я, прежде чем обратить свою ярость на Кейт. — А ты злишься на него! Что с вами происходит? Разве вы не усвоили урок?

— Не твое дело, Ава, — решительно говорит Дэн и выходит из дамской комнаты, оставляя меня с моей провинившейся подругой наедине.

— Кейт? — подталкиваю я, но она все еще отказывается встретиться со мной взглядом. Она знает, что только что совершила огромную ошибку. — А как же Сэм? — Бедняга где-то там, совершенно ничего не замечает. — Я не могу в это поверить.

Касаюсь лба тыльной стороной ладони, голова раскалывается от перегрузки информацией.

Она икает и чуть хихикает, прежде чем опереться о раковину, чтобы успокоить свое покачивающееся тело.

— Я веселюсь, — надменно говорит она. — И это тебя не касается.

— О, хорошо, — восклицаю я, приподнимая подол платья. — Оставлю тебя веселиться дальше.

Поворачиваюсь и выхожу из туалета, направляясь в кабинет Джесси.

Летнюю гостиную освободили от столов, но теперь она полна людей, группа заманивает всех на танцпол классической композицией их 60-х. Я прохожу мимо гостей, улыбаясь, изо всех сил стараясь выглядеть как ликующая невеста, и очень быстро обрывая любой разговор. Я поссорилась с братом, а теперь еще и с Кейт. Я хочу сбежать с Джесси и побыть наедине, чтобы быть самыми счастливыми — когда мир и его проблемы не будут мешать нашему маленькому пузырю удовольствия, где у нас есть только наши проблемы, с которыми мы можем бороться.

Я мчусь по коридору и залетаю в его кабинет, при виде его обитателей сердце падает прямо в мои Лабутены.

Здесь всего два человека.

Джесси… и Корал.

Глава 4

Мой день только что стал намного хуже. Они сидят на противоположных концах дивана, и оба молниеносно поворачивают головы в мою сторону, а я просто стою там, чувствуя себя немного потерянной. Весь гнев, все разочарования дня только что превратились в боль. Глаза наполняются слезами, а сердце колотится в груди. Я совершенно раздавлена.

Не зная, что еще делать, но зная наверняка, что я не хочу, чтобы эта женщина стала свидетельницей того, как я сломаюсь, я медленно отступаю назад, тихо закрывая за собой дверь. В тумане страдания тупо иду по коридору, но вместо того, чтобы вернуться к толпе, сбегаю от счастливой болтовни и танцующих тел и сворачиваю на гравийную дорожку в сторону леса.

Плюхаюсь побежденной задницей на старое бревно и начинаю ковырять сухую кору, кроша ее в крупинки, а прохладный вечерний воздух сгущающихся сумерек, покалывает мою обнаженную кожу. Они просто разговаривали, но он знает, как я к ней отношусь — как отношусь к любой другой женщине, которая была у Джесси, — и он все равно пожертвовал временем со мной в наш особый день, чтобы увидеть ее. Мне хочется заорать на него, ударить кулаками в его грудь, но у меня нет сил. Вся борьба высосана из меня. Мой дух сокрушен драмой, моей и чужой, отчего я чувствую себя незащищенной и уязвимой. И к тому же, меня одолевают сомнения. В данный момент, в день моей свадьбы, я сомневаюсь, что смогу сохранить силы, которые мне явно нужны, чтобы провести жизнь с Джесси — провести жизнь, борясь с женщинами и… проблемами. Слезы, которые я сдерживала, капают прямо на кружево. Я бессильна. Я не могу заставить этих женщин уйти, не могу избавиться от прошлого Джесси, и не могу контролировать других людей и их действия. Единственное, что я могла бы сделать, — это принимать таблетки, чтобы не забеременеть. То есть, если бы перестала их терять. Опускаю голову на руки и тихо всхлипываю. У меня даже нет сил как следует поплакать.

Сквозь тихие, жалкие рыдания слышу, как он приближается ко мне сзади. Улавливаю запах свежести и мятный аромат. И, несмотря на мое полное оцепенение, я все еще чувствую его присутствие. Каждой частичкой своего существа, но мои глаза не хотят смотреть на него.

Я смахиваю слезы, и шмыгаю носом.

— Я знаю, что ты здесь, — тихо говорю я, глядя вниз.