Объединившись в общество с замысловатым названием «Кноза», старший научный сотрудник Шихельсон В.Д. и его приятель кандидат математических наук Зельмейер К.А. штамповали на кустарных станках кнопки и заклепки. На моё удивление «Кноза» процветала, и к концу девяностых годов оба члена товарищества, сколотив приличный капиталец эмигрировали в Израиль, где продолжили свою научную деятельность, о чём в последствии я читала в профессиональных изданиях международного научного сообщества.

В отличии от моих коллег я не умела работать на токарном станке, поэтому подрабатывала фасовщицей в компании по продаже печенья «Лукошко», которую организовал ещё один член нашего некогда процветающего научного союза кандидат технических наук Степа Кочмарик. «Лукошко» не было столь же удачным проектом, как «Кноза», и просуществовало всего два года, после чего Степа, перешагнув на следующую ступеньку иерархической лестницы и попав в класс «новых русских», занялся фермерским хозяйством, отстранившись от старых знакомых, не сумевших применить свои научные знания в области искривления пространства для разведения крупного рогатого скота.

Ощущая свою никчёмность в результате полной потери надежды найти хоть какую-нибудь оплачиваемую работу, являясь по должности младшим научным сотрудником, я приняла решение о продаже, оформленной в собственность посредством многомесячного стояния в очередях государственных контор, двухкомнатной квартиры, находящейся в престижном районе любимой столицы, чтобы иметь возможность оплачивать частные уроки по английскому языку для моей дочки.

Искаженное представление о добросовестности наплодившихся посредников, оказывающих риэлторские услуги, отправило меня в однокомнатную квартиру на втором этаже с видом на трамвайные пути, где я неустанно боролась за существование и выживание.

А моя Судьба лежала на потертом от времени диване, выкуривая одну сигарету за другой и листая журнал «Cosmopolitan», который теперь продавался на каждом углу и выставлял на всеобщее обозрение жизнь голливудских звёзд в шикарных особняках, что сильно контрастировало с бытом отечественной интеллигенции, выброшенной очередной раз на помойку коллективного сознания, вышедшего на вещевые рынки большинства населения нашей сраны.

После просмотра свежего номера журнала эта Судьба бестия взяла меня за руку и повела в салон красоты, где меня с трудом пытались перекрасить в блондинку, превратив остатки и так не слишком шикарных волос в бледную мочалку. Взглянув на себя в зеркало, расстроившись от экспериментов желчной заразы, продолжающей усердно вмешиваться в мою жизнь, я выпила рюмку водки и начала с остервенением читать объявления о работе.

Проведя бессонную ночь, перелистав в поисках работы несметное количество пачкающихся типографской краской жёлтых страниц некачественной прессы с объявлениями, я отправилась по адресам товариществ с, почему-то, ограниченной ответственностью, имеющих некое отношение к науке.

Закрасив чёрные круги под глазами, я надела чёрную шапку – пилотку из каракуля, спрятав под неё торчащую в растопырку солому на голове, и доставшееся в наследство от мамы длинное драповое пальто с каракулевой отделкой, которое, как казалось, придавало мне солидности, и вышла на покрытый тонким слоем льда тротуар. Пройдя по узкой полоске потрескавшегося, старого асфальта я остановилась, задумавшись, в ожидании зеленого сигнала светофора.

– Ты глухая? – услышала я, ощутив толчок в спину недюжинной силы.

Я обернулась к стоящему за моей спиной громиле с синим одутловатым лицом, в вязанной шапке, надетой, как чулок, на верхнюю часть головы-шеи, спортивном костюме, натянутом на толстое брюхо, и грязных кроссовках.

– Нет, – с трудом ответила я, почувствовав боль между лопатками.

– Чё стоишь, тормоз? Двигай давай! – орал мужик и толкнул меня ещё раз.

– Почему Вы меня толкаете? Вы ведёте себя бесцеремонно! – пыталась защищаться я.

– Видали! Грамотная шибко? Без чего я моно? Тоже мне, фря, наштукатурилась, – продолжал издеваться громила.

– Что Вам нужно? – испугалась я наглому поведению незнакомца.

– Понтуешься, тетка! Тебе в метро? Топай вперед! Или «бумер» подать? – заржал мужик, дернув за мамино пальто.

До меня медленно начало доходить, что, пожалуй, он прав: кататься на метро в длинном драповом пальто не следует, да и, вообще, выходить на улицу лучше в спортивном костюме и кроссовках, чтобы слиться с униформой господствующего класса «нуворишей». А лучше всего перейти на соответствующий сленг, состоящий из милых слуху слов вроде «чё», «ничё», «лох», «челнок», «распил», «откат», «везуха», «кипиш».

«Но ведь я еду на встречу с интеллигентными людьми» – мысленно успокоила я себя.

– Вы не достойны называться мужчиной, – буркнула я в ответ громиле.

– Чё? – выпучил глаза мужик, как видно, плохо разбирающийся в гендерной принадлежности.

– Фильтруй базар, дядя! – с напряжением, всё-таки, выдавила я из себя на привычном для громилы языке и вприпрыжку быстро зашагала в сторону метро, не дав ему опомниться.

Выдохнув воздух и втянув живот, я ехала в вагоне метро по кольцевой линии, между плотно прижавшихся вертикально друг к другу пассажиров. Сделав пересадку на не менее достопримечательной станции «Киевская», на которой бурлила многоязычием толпа разбредающихся в разные стороны и пересекающихся потоков гостей столицы и «челноков», я наконец-то смогла вдохнуть воздух, выбравшись на открытую, голубую ветку Московского метрополитена.

Несмотря на то, что мне пришлось стоять, так как все сидячие места были заняты, я могла смотреть в окно и спокойно созерцать природу и городские кварталы, а не глухую, черную стену подземного тоннеля или заляпанную помятыми листовками стену вагона.

Был март, но мороз ещё не отступил, закрашивая вагонные окна белыми картинками. Утреннее солнце пробивалось сквозь темные снежные тучи, освещая розовым светом пробегающие мимо улицы. Поочередно мелькали торговые рынки, палаточные ряды, рекламные плакаты, размалеванные безвкусно в палитру не сочетающихся между собой цветов.

Я ехала, зрительно переключаясь то на деревья, то на крыши пятиэтажек, то на огромные рекламные баннеры, а мозг, не успевавший перерабатывать потоки ненужной информации, сигнализировал о том, что неплохо бы вспомнить цель настоящей поездки.

–Доброе утро, – услышала я голос стоящего какое-то время рядом пассажира.

Я вздрогнула и посмотрела налево. Рядом находился пожилой, высокий, худой мужчина в твидовом клетчатом картузе Шерлока Холмса и дубленке.

– Доброе утро, – ответила я.

– Я присматривался к Вам, – поведал собеседник и, повернувшись ко мне изнеможённым лицом, улыбнулся улыбкой Джоконды.

Напуганная предыдущей встречей у метро «Комсомольская» я не решилась сразу продолжить диалог, несмотря на то, то вид у попутчика был диаметрально противоположным грубому громиле: у него были серые умные глаза, узкие губы, аккуратный греческий нос и манеры джентльмена. Он, действительно, напоминал английского сыщика с Бейкер Стрит.

– Сегодня утром, выйдя из подъезда, я увидел на снегу карту, – продолжал Шерлок.

– И что? – поинтересовалась я.

– Знаете, что это была за карта?

– Даже не представляю, – ответила я, подумав, что мне для полного счастья просто необходимо решать карточные ребусы новоиспеченного детектива.

– Это была Пиковая дама. А вы на неё очень похожи, – констатировал собеседник и посмотрел на мой профиль.

При словах Пиковая дама в моей голове начался переполох. Я вспомнила доброго сказочника – дядю Ревва, который давным-давно рассказывал мне о духовном покровительстве известной графини. И вот сейчас, когда я отчаялась выплыть на берег из поглотившей меня пучины безысходности, вдруг появляется призрак, несущий подарок от Фортуны.

– Вы верите в сказки? – съехидничала я, не подумав, что могу ненароком обидеть соседа.

– Наша жизнь – это то, что мы из неё создаем, если умеем читать знаки Судьбы, – поведал мне мужчина, – я верю в Оракула.