II

Утром, уставший от долгого сна, уговорил Володю, капитана из ростовского ОМОНа, приставленного к нам Страшко в качестве охраны, провести экскурсию по Грозному. Он встретил мое предложение с явным неудовольствием.

– На крышах еще снайперы сидят. Не всех выкурили. Рисковать не стоит.

Но я был настойчив.

– Ладно. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – махнул он рукой и сел за руль уазика, пригласив и нас. – Но учтите, нам надо сопровождать в Ханкалу «Урал» со штабной палаткой. Он уже выехал из Моздока. А вдруг не успеем вернуться? Ее вот-вот должны привезти.

–Успеем! Не успеем, догоним! – подбодрил его я, уверенно взбираясь на заднее сиденье советского внедорожника, потому как любопытства во мне было гораздо больше, чем страха.

Последовал моему примеру и Александр Николаевич, быстро справившись с посетившими его сомнениями по поводу правильности столь опрометчивого шага.

Володя мчал нас по разрушенным улицам чеченской столицы на скорости, настолько большой, насколько могли позволить разбитые авиабомбами улицы города. А я смотрел на огрызки многоэтажных домов, и в голове вертелось единственное сравнение: Сталинград… Зачем? Кому понадобилось разрушать до основания российский город?.. Непонятно, какая тактика или стратегия были применены окончившими военные академии российскими военачальниками? Для очищения от боевиков не было смысла сравнивать его с землей вместе с оставшимся в нем русскоязычным населением. Именно русскоязычным, потому что коренные жители в самом начале войны спешно покинули Грозный. Те, кому позволили финансы, разъехались по городам и весям необъятной России. Что касается большинства, оно расселилось в чеченских и ингушских селениях, изрядно потеснив многочисленных близких и дальних родственников.

Мои горькие думы были прерваны шипением рации и громким голосом Володи. Он не забыл о задании сопроводить штабную палатку и благоразумно справлялся о том, каковы шансы выполнить его. К всеобщей досаде всех сидевших в кабине на запрос ответили, что прошло более получаса, как машина покинула аэропорт. Скорее всего, она уже на месте. Для очистки совести он все-таки решил отправиться в Ханкалу, чтобы тем самым попытаться хотя бы частично выполнить приказ заместителя министра. Но оказалось, что дороги туда капитан не знает, несмотря на достаточно долгое пребывание в Чечне. Когда мы вынырнули из-под моста на площади «Минутка» и очутились за пределами городской черты, он сбавил скорость, явно давая понять, что ему неведомо, куда двигаться дальше. Увидев на автобусной остановке группу немолодых женщин, притормозил, спросил дорогу. Одна из них указала на проселок, переходящий недалеко в крутой подъем. Мы проехали в заданном направлении еще несколько километров и поняли, что углубляемся в лес, который стремительно, будто наверстывая упущенное в период затянувшихся не по-весеннему холодов, стал покрываться густой сочной зеленью.

– Насколько я знаю, Ханкала гораздо ближе к городу, – не то себе, не то нам сказал Володя.

Резко остановил машину. Ехать дальше не было смысла. Из рассказов соседа по комнате уже знал, что выдавленные из Грозного боевики в большинстве своем сосредоточились в ближайших лесах предгорья. Прекрасно понимал, что, попадись мы им в руки, вряд ли они встретили нас с распростертыми объятиями.

Растерянность в глазах капитана мгновенно сменилась уверенностью от ощущения потенциальной угрозы нашим жизням. Быстро развернул уазик и помчался в обратном направлении. У автобусной остановки женщин уже не было, что сильно раздосадовало его. Остановив машину, он выскочил из кабины. Снял с плеча автомат, встал на обочине, всем видом показывая, что готов на самые решительные действия. Вскоре послышался шум работающего двигателя. С пригорка медленно сползал старенький темно-коричневого цвета «Жигули». Водитель, увидев военного с оружием на изготовке, нажал на газ. Володя, поняв, что тот намерен на скорости проскочить мимо, привычным движением передернул затвор автомата и направил ствол в сторону машины. Заскрипели тормоза, и она остановилась как вкопанная прямо рядом с капитаном.

– На Ханкалу дорогу знаешь? – спросил он перепуганного водителя. Спросил грубо с чувством абсолютного превосходства.

– Так вы же проехали поворот. Вам назад надо. Километров пять проехали.

– Вот чурка, – злился наш охранник, садясь в машину. – Если бы указал то же самое направление, что и эти сучки на остановке, точно пристрелил бы.

Признаться, грубость и бесцеремонность капитана мне были неприятны. Я ведь тоже был из чурок. Просто он не знал. Со светлыми волосами, голубыми глазами я мало соответствовал стандартным представлениям о кавказцах.

А в Ханкалу мы так и не попали.

– А какой смысл нам туда ехать? – решил я заглушить снедающее меня чувство вины перед Володей. – «Урал» уже на месте, значит идет разгрузка или установка штабной палатки. Ни в первом случае, ни во втором мы не помощники.

– Действительно бессмысленно, потому что заданием нашим было что? Сопровождение машины со штабной палаткой, а не установка ее. – Капитан неожиданно проявил полную солидарность с тем, кто легкомысленно спутал все его планы на день.

Мы возвращались в аэропорт «Северный» тем же путем, теми же темпами. В конце проспекта Победы заметил неразорвавшуюся бомбу, ткнувшуюся носом в большую клумбу на площади Дружбы народов, на которой стоял памятник трем пламенным революционерам Чечено-Ингушетии – Николаю Гикало, Асланбеку Шерипову и Гапуру Ахриеву. Ядовито зеленого цвета, она выставила напоказ свои оперения, демонстрируя грозным видом, что еще не выполнила той смертоносной миссии, которой наделили ее в заводских стенах. С опаской смотрели на несдетонировавший снаряд и три бронзовые фигуры, изрядно потрепанные осколками гранат и автоматными пулями.

– А если она взорвется? – произнес я вслух пришедшую в голову мысль.

– Что? – спросил Володя.

– А если она взорвется? – повторил я.

– Не взорвется.

– Почему?

– Почему, почему… Откуда я знаю, почему. Не ты же первым ее увидел. Если до сих пор не обезвредили, значит, не взорвется.

– А если и они так подумали.

– Кто они?

– Те, кто первыми увидели.

– Вот зануда. Отстань. – Володя не на шутку разозлился. Конечно, не из-за моих глупых вопросов. А потому что ему помешали выполнить приказ.

– Видишь, я за рулем, – смягчился он. – Надо быстрее добраться до базы. В Грозном сегодня есть вещи, представляющие большую опасность, чем неразорвавшаяся бомба.

Может быть, капитан слишком преувеличивал риски передвижения по городу. Дело в том, что на следующий день мы ездили по нему вполне спокойно, правда, в сопровождении БТР. Искали место, где можно открыть филиал банка. Изначально нам была предложена комендатура Старопромысловского района.

– Я понимаю, что обязан выполнить приказ заместителя министра, – зло парировал на нашу просьбу комендант, которого мы нашли в маленьком уютном кабинете. – Но я не могу его выполнить!

Потом поняв, что такое неуважительное отношение к воле высокого начальства чревато нежелательными последствиями, стал терпеливо объяснять причину отказа.

– Да поймите вы. У нас все время бои. Ребята еще ни одной ночи не провели внутри здания, потому что очень опасно. Одной миной может уничтожить все подразделение. А вы хотите банк здесь открыть. Это же немыслимо. По крайней мере, сегодня.

У коменданта как военного человека были свои соображения по поводу ошибочности в выборе места под будущий филиал. Но в конечном итоге они совпадали с моими. И я считал, что одноэтажный невзрачного вида приземистый дом, по всему периметру окруженный окопами, никак не подходил для размещения в нем банка.

Не солоно хлебавши мы пошли обратно к машине той же узкой дорожкой, покрытой тонким слоем щебня. По грубым неотесанным доскам, наспех перекинутым через окопы, перебрались поближе к выходу со двора комендатуры. С любопытством смотрели нам вслед солдаты срочной службы, утонувшие во весь рост в глубине траншеи. Глаза у всех были красные от хронического недосыпа, на грязных изможденных лицах – следы чрезмерной усталости. Война в моем сознании становилась все ближе и явственней.