Улыбка Софи – мимолетное дрожание губ.

– Сюда. – Она идет вперед, и я не могу не заметить, что ее энтузиазм постепенно угасает. – Малакай дал мне очень мало времени на объяснения, Ромерия, так что, пожалуйста, слушай внимательно. Слушаешь?

– Да. И называй меня Роми. – Ее вопрос заставляет меня почувствовать себя больше капризным ребенком, нежели талантливой воровкой, от которой, как она настаивает, все зависит.

– Тебе будет поручено отыскать нечто очень ценное. Камень. Он расположен в священном саду, куда посторонние не допускаются.

Значит, мне все-таки нужно что-то украсть.

– На что он похож?

– Узнаешь, когда увидишь. Священный сад охраняется, и есть только один вход.

– Кем охраняется?

Софи колеблется.

– Своего рода солдатами.

Я удивленно приподнимаю брови.

– Солдатами? – Я имела дело только с обычными охранниками и вышибалами.

– Тебе придется заслужить право войти туда. Это займет некоторое время.

– И ты собираешься их отвлечь, верно? – Своим смертоносным мечом и кинжалами.

– Я доставлю тебя туда, но пойти с тобой не смогу. Единственная помощь, которую могу предложить, это оно. – Софи снимает кольцо с пальца и долго смотрит на него, а после берет меня за предплечье, ее ногти впиваются в мою плоть, пока она надевает кольцо мне на палец. – Ни в коем случае не снимай его.

Броский камень светлее, чем я себе представляла. В нем должно быть какое-то устройство слежения, хотя я не знаю, как оно мне поможет.

– И когда нужно это сделать?

– Сегодня ночью.

Мой рот приоткрывается от шока.

– Ты с ума сошла? – Сегодня ночью! – Мне нужна как минимум неделя, чтобы обследовать место, а может, и больше. Я должна проверить входы и выходы, номера, смены…

– Это должно случиться сегодня вечером! – кричит она, и всякое подобие самообладания исчезает с ее лица.

Это может означать только одно: иначе ее муж умрет.

Я начинаю понимать, почему она сама не вернет этот камень – потому что это идиотская затея, которая наверняка приведет к тому, что меня убьют.

Софи глубоко вдыхает, и когда она снова заговаривает, то вновь владеет собой.

– Я хотела бы лучше подготовить тебя, но у нас нет времени, и я боюсь, что никакой план не поможет ситуации, в которой мы обе оказались.

Она снова говорит загадками. Мне нужны конкретные ответы, дабы у меня появилась надежда на то, что я справлюсь.

– Куда именно я направляюсь?

– В Цирилéю, это в Илоре.

– Никогда не слышала. – Не то чтобы я специалист по европейской географии.

– Мало кто слышал. Это далеко отсюда.

– И как мы туда попадем? На самолете, я полагаю?

– Я отведу тебя туда. – Софи останавливается перед широкой деревянной дверью, обитой железными прутьями. – Как только ты заберешь камень, Малакай обеспечит тебе свободу.

– Как? – Я даже не знаю, как он выглядит.

– Ты узнаешь, когда придет время. – Софи дергает за ручку, и дверь со скрежетом распахивается. Впереди зажигается единственный факел, заливая стены тусклым светом.

Я обещаю себе, что непременно выясню, как Софи их зажигает.

– Что это за комната?

– Мое святилище. Где я держу то, что мне дороже всего.

С порога я вижу лишь еще больше таких же полуразрушенных стен. Впереди земляной пол сменяется брусчаткой. Огромный камень прямоугольной формы расположен в центре. Рядом стоит гораздо меньшего размера столик.

Софи идет к камню. Ее пальцы скользят по поверхности, пока она медленно обходит его, погруженная в свои мысли.

– Я ждала этого дня целую вечность, – шепчет она умоляющим тоном. – Ты не можешь потерпеть неудачу.

Могу дать руку на отсечение, что я потерплю неудачу, но Софи предупредила меня, чтобы я изображала из себя более ценного человека, поэтому держу эту мысль при себе. Что произойдет, если я-таки не справлюсь? Что будет делать такая женщина, как Софи, – избавляющаяся от мужчин, словно они лишние ветки на кустарнике-скульптуре, в странной и весьма извращенной попытке завоевать мое доверие, – если я не принесу ей этот камень?

Впрочем, мне, наверное, не о чем беспокоиться. Эти солдаты убьют меня раньше, чем у нее появится шанс.

Но даже когда тяжесть надвигающейся гибели прочно оседает на моих плечах, в душе пульсирует знакомое волнение. Хотела бы я сказать, что чувствую лишь вину за воровство, однако существует и часть меня, которая питается вызывающим привыкание адреналином, что выплескивается вместе с вызовом. Так было всегда.

Мне бы удалось даже убедить себя, будто это благородное дело – я спасаю жизнь человеку. Как именно, я так и не поняла. В плане Софи отсутствуют важные детали.

Я пробираюсь вперед.

– Значит, если я достану этот камень для Малакая, ты вернешь своего мужа?

– Oui. – Софи протягивает руку, чтобы осторожно коснуться чего-то, чего я не вижу. – Он вернет его мне.

– Малакай держит его в заложниках?

– Вроде того.

Я ожидала, что такая женщина, как Софи, захочет убить человека, держащего в заложниках ее мужа, но то, как Софи говорит о Малакае… Кажется, что она его обожает.

Любопытно посмотреть, к чему так приковано внимание Софи, и я подхожу ближе.

Внутри все сжимается.

В выдолбленном центре того, что, как я теперь понимаю, представляет собой огромный гроб, лежит мужчина. На вид ему за тридцать, он высокий, с волнистыми волосами цвета черного кофе и гладко выбритым квадратным подбородком. Он одет в темно-синий костюм, который выглядит новым, сшитым на заказ.

– Кто это? – спрашиваю я, хотя боюсь, что уже знаю.

Что мне дороже всего.

Софи проводит костяшками пальцев по его губам.

– Это мой дорогой Элайджа.

– Я не понимаю, – запинаюсь я, даже когда на меня накатывает холодное осознание. – Он мертв.

– Он не мертв! – Ее зеленые глаза полны ярости, когда она смотрит на меня, готовая броситься в атаку. – Он в ловушке, и ты поможешь мне его освободить.

Тогда все становится понятно: срочность, план, о котором она поведала мне лишь урывками, этот таинственный Малакай.

Софи сошла с ума.

Подавив растущую панику, я медленно отступаю. Ее глубокий злой смех эхом разносится по помещению.

– Ты действительно считаешь меня сумасшедшей? Думаешь, ты видишь что-то, чего не вижу я?

– Честно говоря, я не понимаю, что вижу. – Помимо опасной женщины, которая пребывает в состоянии скорби и отрицания.

Как давно умер Элайджа? Не может быть, что давно. Она оставила его тело здесь, пока отправилась за мной?

– Но ты видишь. – Ее глаза сужаются. – Ты знаешь правду уже много лет, Ромерия. Просто отказываешься принять ее.

Она сказала нечто подобное прошлой ночью, на складе.

– О чем ты говоришь?

Софи обходит гроб и направляется ко мне. Я инстинктивно отодвигаюсь назад, к дверному проему. Мне нужно выбраться из этого склепа сейчас же. Она безоружна, а я быстра. Если я сейчас побегу…

За моей спиной раздается громоподобный удар, и все погружается в кромешную тьму, где горит единственный факел. Софи поднимает руку, и на кончике ее указательного пальца вспыхивает пламя.

– Как ты это сделала? – Я ищу в ее ладони спрятанную зажигалку или спичку.

– Полагаешь, это какой-то дешевый салонный трюк, не так ли?

Я ошеломленно смотрю, как пламя перескакивает на кончик ее среднего пальца, затем на безымянный. Оно движется вперед и назад, точно прилив, от пальца к пальцу, а яркое отражение танцует в изумрудных глазах Софи.

– Правда прямо перед тобой, а ты по-прежнему ищешь причины не верить. Малакай предупреждал меня о тебе.

Она взмахивает рукой в сторону стены. Как и в главном коридоре, каждый факел вспыхивает огнем. Мои глаза расширяются, когда я вижу залитую светом комнату. На окружающих гроб четырех сливающихся с камнем колоннах теперь виднеется искусная резьба.

– Ты так уверена, что Эдди страдает бредом? – Софи кладет ладонь на столб рядом с собой.