— Может это твой старик извёл мою бабку?

— Может, все-таки, прошло слишком много зим, и она превратилась в злобную, хитрую каргу и, в конце концов, уже от старости коней двинула?!

— Как будто ты старого хрыча знал, как свои пять пальцев?!

— То-то же, ведь оказалось, что я совсем его не знал! — Яромир стукнул кулаком по столу, но заметив проскочившую искру в глазах Ядвиги, постарался смягчить тон. — Надо же… Ругаемся, будто сто зим женаты…

— Ты прав. — ухмыльнулась Ядвига. — Тоже такое чувство…

Они замолчали и неловко уставился в стол, каждый погрузившись в свои мысли.

— Как думаешь, — Яромир размеренно выстукивал пальцами по столешнице. — все эти былины про Тот и Этот мир, про Сварога и Чернобога правдивы?

— От начала до конца. — сухо ответила Ядвига. — Более того, ты не первый Славич, которого я встречаю.

Яромир поднял на неё вопросительный взгляд.

— В Бел-городе, незадолго до моего отъезда, воеводил богатырь Добрыня Миронович — тоже прямой потомок Славомира! Правда, сгинул без вести.

— Хочешь сказать, что мы с братом не последние богатыри?

— Да куда там, — усмехнулась Ядвига. — За свою жизнь Славомир множество отпрысков оставил, пойди теперь всех сыщи. Земля-то далеко не маленькая… Так что: ни ты первый, ни ты последний, — но что мало вас осталось — это вот да! Мрёте, как мухи.

От новых известий Яромир ещё быстрее и громче забарабанил по столу.

— Думал уже, что дальше?

— Жить, наверное… — после некоторого молчания пожал плечами Яромир. — Только для начала нужно дела закончить. Найду отца, паду пред ним на колени и буду молить о прощении. Больно я ему, по глупости своей неразумной сделал. Нельзя это так оставлять. Не будет мне покоя, понимаешь? Я должен знать всю правду.

— Понимаю. — Ядвига нежно положила ладони на руки Яромира. — Что бы не произошло, знай — я с тобой и жду тебя дома….

Яромир осторожно сжал её руки, поднёс к губам и горячо поцеловал:

— Я непременно к тебе вернусь.

— Гой еси, Яромир! — с заметным трепетом и нежностью произнесла Ядвига и взглядом указала ему на дверь. — Иди уже!

Он встал из-за стола, накинул вязаный кафтан и, остановившись у дверей, бросил короткий взгляд на Ядвигу. Короткий, но разом говорящий обо всём…

Только Яромир дошёл до калитки, как услышал приближающийся со спины топот лёгких женских ног.

Он обернулся, как совершенно босая Ядвига набросилась на его шею и прижалась к губам в страстном поцелуе.

Теперь всё стало окончательно решено.

— Будь осторожен, мой богатырь, — прошептала она, опешившему от удивления Яромиру. — Всё, ступай…

Яромир в сердцах поцеловал её в ответ, после чего, будто на крыльях, полетел к дому Ермолы.

***

Жизнь в Трёх дубах текла своим чередом и, с облегчением для себя, Яромир отметил, что война эти места обошла стороной. Даже тут и там выросли новые подворья, что так же не могло не радовать.

Яромир прошел мимо дома Ерёмы, где внутри виднелся яркий свет свечей, но заходить не стал. Не время для гостей…

Неожиданно для самого себя, он свернул в переулок и вышел к дому Вереи. Любопытство, всё-таки, взяло над ним верх.

Все слова Патши и опасения Яромира подтвердились. Волк не лгал: двери и окна избы заколочены, завалившаяся ограда, и подворье, целиком поросшее высокой травой и крапивой, — здесь уже давно никто не жил и ничего с этим поделать уже было нельзя.

Яромир тяжело вздохнул и, закусив губу, задумчиво направился к конюшням Ермолы.

Глава 19: «Не будет покоя ни тебе, ни всем нам…»

Ещё от соседских дворов Яромир услышал радостные детские крики и смех, от чего ему самому тут же полегчало.

Яромир незаметно подкрался к ограде и облокотился на забор.

Двор Ермолы кипел жизнью.

Сыновья Ермолы и Офелы с криками носились по двору, махая палками, как мечами, воображая себя храбрыми богатырями.

«Хоть бы довелось им держать в руках только палки…» — с грустью подметил Яромир.

К его огромному удивлению, за мальчишками, неуверенно шлёпала, то и дело, спотыкаясь и падая, маленькая девочка с пухлыми щечками, как две капли походившая на Офелу.

За девочкой же, едва слышно бормоча под нос ругательства шла сама Офела, держа в руках глиняный кувшин.

Яромир осторожно кашлянул, от чего она резко обернулась и выронила кувшин из рук, от чего тот разлетелся на осколки и с ног до головы забрызгал пробегавших мимо мальчишек молоком.

— Матушка роща! — воскликнула обомлевшая от неожиданности Офела. — Яромир?! Живой?! Ермола, Ермола!

Заметили его и мальчишки, которые тут же побросали палки и с радостными возгласами бросились обнимать Яромира.

На крики, доносившиеся со двора, из конюшни вывалился чумазый Ермола:

— Слава всем богам! — Ермола подошёл к улыбающемуся во весь рот Яромиру и крепко его обнял. — Дак мы уж думали, всё, брат, хана тебе! Говорил я Ерёме, что знахарка-то и взаправду чудеса творит. Жена, а ну, чего стоишь, накрывай на стол! Гость дорогой пожаловал!

— Ты кого погонять удумал?! — Офела замахнулась на Ермолу платком, но тот тут же запрыгнул за спину Яромира. — И без тебя всё знаю! Так, приберите тут!

Офела дала наказ сыновьям собрать осколки кувшина, фыркнула на мужа и быстрым шагом скрылась в сенях.

— Полно вам…, Ермола, я лишь поблагодарить хотел… — Яромир положил руку на плечо друга. — Успеется ещё…

— От тебя столько зим ни слуху, ни духу, а потом ты сваливаешься нам на голову, отделанный, как кусок мяса… Нет, брат, не приму отказа! Мигом за стол!

Яромир, понимая, что от Ермолы ему уже не отвертеться, вслед за хозяином вошёл в дом, где Офела уже успела накрыть на стол.

Пока Ермола наказывал заметно подросшему Матвею следить за младшими, Офела усадила Яромира на привычное для него место.

Только Ермола расположился за столом, как за ним по пятам на кухню прошлёпала девочка и протянула маленькие ручки отцу, выпрашивая, чтобы тот усадил её на колени.

— Больно хорошенькая у вас дочурка! — Яромир улыбнулся девочке, которая, застеснявшись, спряталась за отцовской рубахой.

— Дак то же! — Ермола гордо выпячил грудь. — Краса наша, Марфа!

— Которой уже пора спать! — перебила мужа Офела, взяла трущую глаза Марфу на руки и унесла в другую комнату.

Ермола проводил жену взглядом, нырнул за печку и вытащил оттуда припрятанный им бурдюк.

— Всё так же прячешься, как заяц? — улыбнулся Яромир.

— Как не прятаться? — косясь на дверь, Ермола наполнил кружки медовухой и спрятал бурдюк обратно. — Коль увидит — тут же отберёт, бестия! Ну, за встречу!

Яромир хотел стукнуться кружками, но Ермола лишь покачал головой и залпом осушил свою, показывая другу сделать тоже самое.

— Ну, рассказывай, богатырь. Где тебя черти носили? — заметно повеселевший Ермола хлопнул Яромира по плечу.

— Долгая получится история… — протянул Яромир. — Готовь ещё бурдюк и, скорее всего, даже не один…

Ермоле Яромир рассказывал всё в красках, ничуть не стесняясь в выражениях.

После болотной ведьмы и ссоры со стариком Ермола молча встал, достал всю схороненную медовуху и поставил кружку для Офелы, которая уже уложила детей и вернулась за стол.

При виде заначки мужа она гневно нахмурила брови, но перебивать Яромира не стала. Успеется ещё припомнить…

Когда Яромир дошёл до Слав-города, князя Игоря и жизни в гридне, то Ермола так заслушался, что перелил медовуху, залив весь стол и платье Офелы, за что тут же получил нагоняй мокрой тряпкой.

— Да-а… — задумчиво почесал трёхдневную щетину Ермола. — Вот так, жена…, живём себе, живём и знать не знаем, что всё это время со Славичем якшались. Сын самого Ярослава! Целое княжеское благородие, а мы тут ему черствый хлеб с вонючим салом…

— Брось мне это! — захмелевший Яромир в сердцах хлопнул ладонью по столу, от чего все предметы на нём подскочили. — Ничем от вас я не отличаюсь! Вот, погляди, такие же руки, ага… и ноги! И вообще…