Утром он проснулся резко. На полу под ногами лежала гитара: он часто засыпал, играя на ней. Иногда утреннее пение под гитару лучше пробуждало Марка, но не сегодня. Как только он открыл глаза, тут же помчался в душ. И мылся быстро, будто торопился куда-то. Однако, смывая гель с тела, он стоял под крепкой струёй душа и замер. Вода лилась по шее, протекала по спине, тонкой дорожкой пробегала по ягодицам и ногам. Пальцы рук слегка толкали стену, а глаза зажмурились. На лице застыло напряжённое выражение.

Взмахом руки он выключил воду и открыл глаза. Ясные глаза наполнялись искрой и на лице появилась улыбка.

Марк голый выбежал из душа, нашёл на столе блокнот с ручкой. Пока что-то записывал, он расхаживал по квартире, и в какую бы комнату он не ступил, там включался автоматический кондиционер. По его рукам и спине побежали мурашки, и через некоторое время Марк полностью высох. Когда он сел на диван, зазвонил телефон. От его слова «Алло!» в углу включились колонки, и по всей квартире раздался женский голос:

– Марк, ты проснулся?

– Ага.

– Ну, и как тебе первая ночь в этом отеле? Хотя ладно, давай сначала о делах. Значит, слушай, на сегодня у тебя несколько важных дел. Значит, во-первых, необходимо посети…

– Помолчи секунду, Ань! Дай закончу. – Прервал её Марк.

Девушка на проводе непременно заткнулась. Слышно лишь тиканье наручных часов. Марк никогда не расстаётся с ними: и в кровати, и в душе. Поэтому, он не совсем голый.

– Всё! – Восторженно заключил Марк. – Анна, я написал новую песню. Хочу спеть её в студии сегодня же. Отменяй все остальные дела. Нахер всё!

– Ладно, но не забудь про завтрашнюю встречу в…

Недослушав девушку, он завершил звонок.

Марк взял в руки гитару. Он подкрутил колку на пятой струне, чтобы настроить инструмент, затем поставил каподастр на первый лад. Пора подобрать музыку для своей новой песне.

Он вышел на балкон. Утреннее солнышко заливало лучами весь стеклянный балкон. Марк положил лист с песней на подоконник и открыл окна настежь.

Голый гитарист уселся на деревянном кресло, согнул в колене ногу, чтобы удобнее держать инструмент, и стал наигрывать мелодии. Его пальцы забегали по струнам, и гитара ожила музыкой.

Музыка для песни родилась не сразу. Марк всегда играл перебором. Пальцы дёргали струны, и звучала нежная мелодия, тем временем гитарист напевал припев песни, затем он немного менял музыку, менял темп, и снова пытался напеть. Если то, что получалось, ему не нравилось, он полностью менял музыку и пел навзрыд. Как и получилось в этот раз. Он встал на ноги и стал выкрикивать слова песни, его взгляд устремился куда-то в небо, и тут вдруг заткнулся.

Марк глубоко вдохнул. Его пальцы задёргали струны, другая рука меняла аккорды, а сам гитарист недоумевал от происходящего. Будто не он сам играл, он лишь наблюдатель. Он сделал шаг назад и вдруг упал попой на кресло, но игру не приостановил. Музыка лилась из гитары, и однажды Марк начал петь. Недоумение на его лице и не думало исчезать.

Его глаза увлажнились, и Марк резко заморгал, наверное, машинально, чтобы не допустить слёзы на щеке, но это не помогло. Марк заплакал.

Он сидел, качал головой и плавно играл на гитаре. Всё это получалось так, будто он знает эту песню с самого детства. Будто всю жизнь играл лишь эту песню.

Подул сильный ветер. На высоте двадцатого этажа – это обычное дело. Порыв ветра растрепал длинные волосы гитариста, и тот скорчил гримасу. Он остановил игру и взялся левой рукой за грудь. Ветер дул не переставая.

Когда Марк сделал рывок, чтобы встать и закрыть злосчастное окно, порыв дуновения на миг усилился, и резко пропал, когда окно закрылось. Но прямо перед закрытием, сквозь окно упорхнуло на улицу нечто белое. Это был лист бумаги с песней.

Пока спускался в лифте в одном халате, он пытался припомнить только что сочинённый текст песни, но в голове играл лишь припев. Все остальные слова вертелись на языке, но их будто сдуло с тем же самым ветром.

Внизу любезный консьерж громко поздоровался, но Марк и не слышал этого, ему было наплевать, он просто прошёл мимо. Швейцар на выходе открыл дверь, и мужчина в одном халате вышел на улицу. Как только он вышел, взглянул влево и наверх, а потом вдруг обратился к швейцару:

– 2017 номер сильно далеко от входа, или почти на углу здания?

– Что простите? – Спросил швейцар.

– А, ладно, не парься!

Марк пошёл вдоль здания глазами выискивая свой балкон. Остановился прямо снизу него, прицелился, прикидывая, куда мог полететь клочок бумаги.

Он осмотрел всё. И вдоль отеля, и за углом в кустах, выходил к дороге, где ему сигналили автомобили, но ему было плевать, даже когда он парочку раз вставал на проезжую часть, он не торопился оттуда уходить, просто стоял и размышлял. Знающий весь расклад человек, мог посмотреть на него со стороны, и подумать, что он пытается представить себя на месте того клочка бумаги и понять, куда бы он тогда полетел.

Швейцар долго наблюдал за этой картиной, затем подошёл поближе и сказал:

– Что-то случилось?

Марк вместо слов спокойно пошёл ко входу отеля и сел на деревянную скамейку прямо возле тёмных очков.

– А ведь только заселился. Какой нехороший отель! – Произнёс он.

– Вы, наверное, что-то потеряли, давайте я вам помогу найти. – Не унимался швейцар.

– Не парься, чувак, вообще не парься!

Он одной рукой поправил халат, другой рукой схватил очки и зашёл в отель. Когда уже ехал в лифте посмотрел круглыми глазами на эти очки. Пожалуй, он был настолько рассеян, что машинально взял чьи-то тёмные очки, которые лежали на скамейке.

Коридор от лифта до его номера был не коротким, и он шёл медленно, рассматривая находку. Хотя это были обычные женские тёмные очки, такие продавались за тысячу рублей в любом торговом центре. Марк их крутил, рассматривал, ощупывал, словно пытался их узнать, будто видел их уже когда-то. Он вошёл к себе в номер и сел на диван, но находку никуда не убирал.

– Что это за чувство? – Спросил он у себя.

Зазвонил телефон. Марк нашёл его на столе.

– А?

– Ну, как там твоя новая песенка – Послышался в телефоне голос Ани. – Хотя, ладно, давай сначала о делах. Значит, смотри, студия для записи будет свободна через…

– Уже неважно! Нет больше песни. – Перебил он её.

– Ну, слушай, я тебе тут не помощница, я твой менеджер! Что значит нет больше песни, куда делась? Или она тебе разонравилась?

– Улетела она. Как белая бумажная птица решила полетать с двадцатого этажа.

– Марк, ты много выпил?

Наступило молчание. Марк всё ещё всматривался в тёмные очки. Аня шумела, будто что-то пила. Затем внезапно сказала:

– Стоп! Ты имеешь ввиду, листок с песней улетел в окно? Капец! Ты серьёзно?

– Ладно, всё, прибухну и спать завалюсь.

– Подожди, надо поднять народ, всех сотрудников отеля заставить искать эту песню. Вряд ли она отлетела далеко. Найдётся!

– Я спать!

Глава 3

– Ты умудрилась опоздать на целых полчаса в свой последний рабочий день? – Кричала очень пухлая женщина.

Обтягивающая юбка была такой же синей, как и пиджак, а белая блузка наполовину оголяла её большую грудь. Ростом она выше Элины на голову, и поэтому возвышалась рядом с ней, как гигант из сказок. Элина сидела в раздевалке и переодевалась.

– Говорю же, меня остановил господин Мендельс. Посадил меня возле себя и заставил слушать то, что он говорит. Что я могла поделать? Это же господин Мендельс. Сама же знаешь правила.

– Я знаю правила получше тебя, будь уверена!

– Это никак не связано с моим последним днём. Для меня разницы нет.

– Ага, конечно! И вообще, ты, наверное, с ним собралась на Мальдивы. – Засмеялась женщина. – Достучался он всё-таки до тебя. Столько раз предлагал. И что он только в тебе нашёл? Такой статный мужчина, ухоженный, порядочный, а фигура-то у него какая. В тот раз заходила в спортзал, так он там в обтягивающей футболке и шортиках, ну точно не больше трусов. У него такие мышцы, ты такие в жизни не видела! Ну вообще не скажешь, что ему пятьдесят. Ой, ладно, тебе не понять!