Что – «иначе», – Джейн не придумала. Она оказалась в чужой стране, без денег, без родных. В такой ситуации сложно устанавливать правила. Но Макс – джентльмен. А значит, должен вести себя подобающе.

Дорогу, протянувшуюся ровной линией от ворот к поместью, окаймляли самшитовые рамки, по обе стороны от которых цвели красные розы. Газон зеленел сочной травой, но местами был изрыт, словно по нему гарцевала лошадь. Позади протяжно заскрипели ворота, и Джейн снова обернулась – садовник нес ее чемодан, даже не скособочившись от тяжести.

Дом, заливаемый дождем, походил на угрюмого старика, выбравшегося на прогулку, но забывшего и собственное имя, и куда идет, и теперь подслеповато щурившегося окошками в пространство. Правую часть перестраивали и сделали чуть выше, и от этого казалось, что дом перекосило, точно одно плечо приподнялось над вторым. По серым каменным стенам карабкался плющ, а над черепичной крышей, поросшей мхом, торчал флюгер в виде танцующей пары. Цилиндр был так глубоко натянут на голову кавалера, будто ее не было вовсе, а дама словно отталкивала мужчину, силясь вырваться из его ржавых объятий.

Женщина, поднявшаяся с кресла на веранде, поправила съезжающую с плеч меховую накидку, взялась крепче за трость с костяным набалдашником и стала спускаться по ступенькам. Тук, тук, тук – трость стучала все быстрее, дама шла вперед, невзирая на дождь, и Джейн остановилась, пытаясь унять охвативший ее иррациональный страх. Обернулась – садовник был в нескольких шагах. Посмотрела вперед – и едва не отшатнулась от женщины, оказавшейся совсем рядом.

– Добрый день, – выпалила Джейн, изо всех сил стараясь выглядеть спокойно и доброжелательно. – Я Джейн Уокер. Приехала по приглашению Максимилиана Олдброка. Могу я его увидеть?

Дама слегка изогнула бровь, а ноздри ее длинного хрящеватого носа раздулись, будто бы она сердилась, или принюхивалась. Гладкие седые волосы, собранные в пучок на затылке, украшала заколка с крупным янтарем, и такими же неожиданно яркими оказались глаза женщины. Вода стекала по ее жесткому лицу, собираясь ручейками в скорбных складках, пролегших от крыльев носа к уголкам губ.

– Боюсь, что нет, – ответила она низким и глубоким голосом. – Если вы и увидитесь с Максом, то, надеюсь, очень и очень не скоро, юная мисс.

– Вот как? – нахмурилась Джейн, убирая мокрые пряди, прилипшие ко лбу. – Он куда-то уехал?

Вероятно, у него возникли неотложные дела. Может, что-то связанное с организацией свадьбы. Поэтому он и не встретил ее на перроне…

– Он умер, – ответила дама, и Джейн вдруг стало трудно дышать. А потом женщина произнесла нечто и вовсе нелепое. – Мой сын Максимилиан Олдброк трагически погиб двадцать лет назад.

– Это невозможно, – пробормотала Джейн снова, внимательно глядя в чашку чая, словно там могли найтись ответы на вопросы, роящиеся в голове.

– Увы, – вздохнула миссис Олдброк, которая вовсе не выглядела расстроенной. Напротив, щеки ее порозовели, а глаза так и сияли.

Хозяйка поместья носила строгий траур. Черное платье с воротником-стойкой сковывало ее тело, как панцирь, оставляя открытыми только кисти рук с холеными тонкими пальцами. В гостиной, куда пригласили Джейн, было тепло, но не особенно уютно. Лаконичные портьеры, потемневший паркет, свечи в канделябрах – вот и все убранство. Никаких безделушек на каминной полке или вязания на подлокотнике кресла. В высокой вазе на столе стояли красные розы, такие свежие, будто их срезали минуту назад, и их аромат мешался с едва уловимым запахом псины, исходящим от меховой накидки. Хозяйка небрежно бросила ее у камина, от мокрой шерсти поднимался пар, и казалось, что это собака растянулась у огня, отогреваясь после прогулки.

Джейн и сама бы не отказалась лечь на коврик у камина. Внезапный дождь вымочил ее до нитки, а мышцы устало гудели после долгого путешествия. Миссис Олдброк заботливо укутала ее в шерстяной плед и заставила сменить туфли на мягкие теплые тапочки. Видимо, сюда нечасто наведываются гости, и одинокой даме это казалось приятным и забавным приключением, но только не Джейн.

– Но все эти письма… – произнесла она. – Фотография…

Нелепая идея со сватовством на расстоянии приобрела реальность, лишь когда Джейн увидела фото. С тех пор она рассмотрела карточку до мельчайших подробностей: высокий лоб, светлые, чуть вьющиеся волосы, густые темные брови, проницательные глаза. Черты мягкие и правильные, но при этом без всякого жеманства или игривости, суровая мужская красота. Губы под тонкой щеткой усов твердо сжаты, но стоило лишь представить, что эти губы однажды коснутся ее, как странное томление поднималось жаркой волной по телу.

– Покажите, – потребовала миссис Олдброк, протянув руку.

Джейн вынула из сумочки записную книжку, нашла карточку между ее страниц и отдала даме.

– Это не он, – сказала та, лишь мельком глянув на фото и вернув его Джейн. Подняв тяжелую трость, указала ею на портрет, висящий над камином. – Вот мой Макс.

С портрета улыбался юноша. Темные волосы щеткой, фамильный крупный нос, кажущийся еще длиннее на узком лице, карие глаза. Джейн поежилась и запахнулась в плед плотнее, не в силах оторвать взгляд от портрета. Пламя плясало в камине, и лицо мужчины то светлело, то уходило в тень, неуловимо меняясь, и казалось, что улыбка переходит в оскал.

– Марта, приготовь нашей гостье комнату, – приказала миссис Олдброк безмолвной служанке, и Джейн, вздрогнув, посмотрела на хозяйку дома.

– Я не могу… – начала Джейн.

– Все вы можете, – отмахнулась дама. – Мне жаль, что вы попали в такую досадную ситуацию. Хотя меня удивляет, что родители отпустили вас в такую даль.

– Они умерли, – ответила Джейн, отпив остывший чай. – Я осталась с тетей, и та решила устроить мою судьбу.

Миссис Олдброк сочувственно вздохнула.

– Я настаиваю, чтобы вы погостили у меня какое-то время, – произнесла она. – Этим вы окажете мне большую любезность. Я живу здесь совсем одна и буду рада, если вы скрасите мое одиночество.

Джейн положила в рот крохотное печенье, которое растаяло во рту, обволакивая его коричным удовольствием. Денег на обратный билет нет, да и возвращаться ей нельзя. Небольшого запаса хватит лишь на пару недель в гостинице. Надо найти работу, жилье, а пока гостеприимность миссис Олдброк весьма кстати.

– Благодарю вас, – кивнула Джейн. – Я с радостью воспользуюсь вашим предложением.

– Прекрасно, – просияла улыбкой миссис Олдброк. – Вы, вероятно, устали с дороги. Хотите принять ванну?

– Да, – ответила Джейн. – Большое спасибо, миссис Олдброк.

– Зовите меня Сильвия, – неожиданно предложила та. – Знаете, это так захватывающе – пересечь Атлантический океан, чтобы выйти замуж за незнакомца.

– Вы считаете меня авантюристкой?

– Я считаю, что вы весьма интересная особа, Джейн. Позволите звать вас по имени?

– Разумеется.

– Хотя вы несколько легкомысленны, – укоризненно заметила Сильвия.

– Вы тоже, – ответила задетая Джейн. – Живете отшельницей, однако охотно соглашаетесь приютить случайную гостью. А ведь я могла все это придумать, чтобы проникнуть в поместье.

– И зачем же вам это? – поинтересовалась дама, слегка склонив голову к плечу. Ее глаза вспыхнули золотом, отразив огонь.

– Что-нибудь украсть, – пожала плечами Джейн.

– Значит, мы обе легкомысленные, – усмехнулась миссис Олдброк. – Похоже, у нас есть что-то общее, Джейн. Я покажу вам комнату. – Она поднялась с кресла, позабыв про трость, и направилась к широкой лестнице. – Она теплая, и окна выходят в старый сад. Вам понравится.

– Спасибо, – пробормотала Джейн, идя следом за дамой.

Миссис Олдброк поднялась на второй этаж, повернула в коридор направо и распахнула дверь в комнату, где служанка расставляла цветы.

– Довольно, Марта, можешь быть свободна, – сказала Сильвия, и служанка тут же вышла, бросив взгляд на Джейн. – Вы любите розы?

Однако Джейн оторопело смотрела вслед служанке. Вряд ли она видела ее раньше: темные волосы, темные глаза, мелкие черты лица и чуть выступающие резцы, как у мышки. Но во взгляде Марты сверкнула злость. Может, оттого, что ей досталась дополнительная работа?