— Ладно, я поняла, что тебя не удовлетворяет мысль получать секс от меня, ну или только от меня я не знаю. Я понимаю, что не красотка и до твоего идеала я далека. — он смотрит как-то удивленно, но молчит. — Я не дура Максим, просто считаю, что логично получать удовольствие, разрядку друг от друга. Ты мне симпатичен, хотя и сам это знаешь. Я просто подумала. — замолкаю, нет смысла говорит дальше.

— Что подумала? Продолжай!

— Что ты тоже хочешь меня. И на таких условиях все могло работать пока мы в браке, и я живу тут.

— Кто был у тебя первым? — вдруг меняет он тему.

— Это я думаю тебя не касается. — упрямо.

— Это мой братец? Он трахнуть тебя успел? — сжимает запястье до боли, я морщусь.

— Мне больно. Отпусти мою руку пожалуйста. — он все еще держит, правда не так сильно сжимает.

— Вопрос все еще без ответа. — напоминает мне.

— Нет это не он.

— Тогда почему с ним не трахалась? — вполне логичный вопрос задает мой по сути дела муж.

— Он не был тем, с кем я бы этого хотела. — отвечаю честно и отворачиваюсь.

— На меня смотри и когда мы разговариваем не отворачивайся, не со стеной говоришь.

— Хорошо. Я могу уже идти? — правда хочу уйти, разговор заходит туда, куда я не готова его вести, а врать я не умею, да и не хочу.

— И сколько таких было? Я про тех, с кем ты сама хотела? — он начинает копать и ковырять прошлое, которое мне неприятно.

— Ты первый. — полностью честно говорю, он злиться и смотрит на меня, понимает.

— Ты хочешь сказать, что твой первый раз был не добровольным? — отрицательно качаю головой. — Сколько тебе было тогда?

— Шестнадцать. — просто отвечаю я. Мне неприятно? Да, но уже не болит.

— Он был один? Его наказали? — вот не хочет Макс спокойно оставить этот разговор.

— Нет, их было трое. Двое держали меня, а он насиловал. Я шла поздно домой от подруги и нарвалась на компанию каких-то приезжих отморозков. — слеза падает на простынь, Макс вытирает дорожку от нее на моей щеке. Так нежно, что сердце щемит.

— Почему не заявила?

— Я рассказала маме. Мы поехали в полицию, написали заявление. Но после нас послали куда по дальше. Так как материалы с анализами и заключением врачей пропали спустя три дня как завели дело.

— Как так?

— Максим, я из бедной семьи. Моя мать простая рабочая, отца у меня нет. А эти ублюдки видимо были не из простых. Да и я не запомнила толком ничего, темно было. Только татуировка эта на его шее. Штрих код. Больше ничего.

— Тогда еще один вопрос, который уж прости не могу не задать, раз мы говорим так откровенно и открыто.

— Ага я тоже.

— Тогда дамы вперед. — улыбается.

— Ты смотри какой джентльмен.

— Иногда бывает.

— Я тебе нравлюсь? Я имею в виду как девушка? Я привлекаю тебя? — он смотрит на меня и задумывается.

— Говорим честно? — киваю. — В тебе все не так как я привык. Но ты меня заводишь, чем пока не понял. Может дерзостью, может прямотой. Но я не готов менять свободу на постоянство, отношения, брак и прочую ересь. Мы существуем только как фиктивная семья и хороший секс. Пока существует наша типа семья.

— Поняла. — улыбаюсь. — Спасибо за правду. Теперь вопрос твой?

— Та малышка, ради которой ты все это затеяла.

— Ира? — удивленно переспрашиваю.

— Да, Ира. Она твоя дочь? — и тут происходит удар по голове. — Честный ответ малая. Помни об этом когда будешь открывать свой ротик.

Алиса

Вот смотрю на него сейчас и понять не могу для чего он копается в прошлом? Для чего пытается выведать что-то? И ведь чувство, что ему реально это интересно.

— Я думаю, что нам не стоит копаться в этом всем. — честное слово, я пытаюсь как могу.

— А ты не думай, а просто отвечай. — Макс непреклонен. — Говорить правду у тебя получается гораздо лучше малая, чем выдумывать или врать. — смотрит на меня своими глазищами и мне не остается ничего иного.

— Да, она моя. — ну вот я это сказала, а он и не удивлен вовсе. — Ты знал?

— Я бы не спрашивал.

— Тогда для чего, если и так все тебе известно? — я возмущена.

— Ты меня плохо знаешь Лиса. Я никогда не делаю необдуманных поступков. Никогда не ведусь на эмоции. Я каждый свой шаг или слово продумываю наперед. — встает и натягивает на себя боксеры.

— Ага, я за тебя рада. Только не понимаю для чего было выпытывать из меня эту информацию?

— Было интересно насколько ты со мной откровенна и насколько готова говорить правду. — смотрит сверху на меня, что чувствую себя песчинкой.

— Я не умею врать. — пожимаю плечами.

— Тогда рассказывай, интересно узнать из первых уст. — садится на край кровати и кидает в меня простыню, пачкая ее своим же семенем.

— Может я приму душ и поговорим? Не много знаешь ли некомфортно. — он лишь кивает и дает мне время привести себя в порядок.

— Ты тоже пойдешь? — спрашиваю, вернувшись в спальню.

Максим сидит, уткнувшись в телефон и что-то печатает. Наверное, с очередной шваброй общается.

— Нет, — откладывает телефон, — меня все устраивает и улыбается.

— Что смешного? — осматриваю себя.

— Мой халат на тебе несколько раз обернуть можно.

— Ну прости. Даже мне с моими формами не модели, — специально делаю акцент на этой фразе, — далеко до твоих.

— Ну ничего не сделаешь. — разводит руками. — Я просто нереально сексуален и крут.

— Да уж, как макака с бананом. Задница интересно розовая? — бурчу себе под нос.

— Показать? — смеется.

— Нет спасибо. Боюсь я не выдержу еще одного раунда скачек с тобой.

— Вообще-то это называется сексом, малая. Чертовски горячим и охриненым сексом.

— Может будем спать?

— Неа, ты не до рассказала мне кое-что. — в миг становится серьезным он.

— Ну история стара и банальна. Я никогда не была прилипалой. Не стремилась быть в тусовках или общаться с теми, кто популярен или богат.

— По тебе заметно. — киваю.

— Я была тихой и обычной, наверное, этим и спровоцировала их. Или просто попала не в то место и не в то время. — кивает, его кулаки сжаты и лицо более грубое, чем пару минут назад. — После того как все доказательства исчезли, я долго приходила в себя. Боже, Макс да я полгода из дома не выходила вообще. Только с мамой и то по огромной необходимости. И когда мы поехали в больницу на осмотр гинеколога, так как мое состояние было странным. и я не знала что происходит, но догадки были.

— Они подтвердились. — помогает мне парень.

— Да. Первое что я хотела сделать, так это избавится от того, что было во мне. Мне была омерзительна сама мысль о том, что во мне ребенок от того ублюдка.

— Почему не сделала ничего?

— Дело в том, что это мог быть мой первый и последний ребенок. Доктор сказала, что если я все же решусь на аборт, то возможно у меня и детей больше не будет. — перевожу дыхание и продолжаю. — Тогда она же предложила родить, а после отдать ребенка в детский дом. Это было для меня единственным, как тогда казалось, правильная возможность решить все.

— Тогда почему малая все еще у твоей матери?

— Я долго был в депрессии. Плохо ела и никуда не выходила. Но врем шло, и она росла во мне. Я ненавидела ее тогда. Мама говорила, что это нормально и все продет, как только я рожу. Что нужно время. И именно это время все изменило.

— Ты передумала?

— Да, как только я почувствовала первое ее шевеление внутри, увидела на узи то какая она кроха, я поняла, что она не виновата каким способом появилась на свет. Она моя и точка. — Макс кивает, будто принимает мое решение. Будто горд мной. — Но мне нужно было заканчивать учебу, этот год я училась дистанционно. Мама говорила всем, что я лечусь, якобы проблемы со здоровьем. Друзей у меня много не было никогда, а после этого случая те несколько кто был, просто отвалились со временем.

— Мы переехали за город в дом маминых покойных родителей и жили там. Вот только меня с ребенком некто не возьмет в жены, так говорила мама, да и учится я не смогла бы с младенцем на руках. Да меня бы пропащей считали, законы у нас такие и воспитание. Поэтому мама через какую-то старую знакомую оформила опеку на малышку. Якобы она удочерила ее, как когда-то удочерила меня. Ирочке только два годика, но мамой она называет меня. И я не боюсь этого и ничего менять не собираюсь.