– Подожди. – произнесла она и вместе с подсвечником вышла в соседнюю комнату. Свет не ровным размытым прямоугольником лёг, через дверной проём, на стену. Послышались звуки воды, переливающейся из ведра в таз. Андрей пытался вглядеться в очертания старинных часов, но его взгляд украла тень, появившаяся в том самом не ровном прямоугольнике. Тень остановилась, приподняла руки обрезая саму себя стала на много тоньше, изящнее. Парень облизнул губы и, словно одурманенный, часто моргая, не отрывал глаз от стены. Тень повернулась боком, рисуя размытые, но такие соблазнительные формы что взволнованное сердце готово было выскочить из груди. Силуэт потянулся, в руке его появился черпак, после чего содержимое его полилось на плечи. Вторая рука сливалась с туловищем, не спеша помогая воде выполнять свою работу. Это действие повторилось несколько раз, вода вновь и вновь издавала мучительно манящие звуки, которые смешивались вместе с мерцающими картинками в слегка захмелевшем разуме. Черпак исчез и в руках появился кусок материи портящий, своей грубостью, красоту и плавность линий. Тень наклонилась, она вновь стала шире и сдвинулась в сторону став недоступной для взора. Вновь послышались звуки переливающейся воды и уже через мгновение девушка зашла в комнату. На ней была та же рубаха и лишь слегка намокшие кончики волос напоминали о танце линий так поразившем гостя. Дева поставила на стол свечу и вновь вышла. Вернулась она с деревянным тазом, наполненным водой, и поставила его у ног парня. Он с недоумением смотрел на неё, а она села перед ним на колени.

– Встань, – еле слышно прозвучал её голос, и парень не смог, да и не хотел, ей возразить. Мирра расстегнула пуговку на его штанах и спустив их вновь скомандовала:

– Садись.

Андрей сел, и она сняла с него джинсы, следом она начала снимать носки и тут он возразил:

– Я сам.

– Т-с-с-с, – оборвала его попытку она. – Так учила меня моя бабушка. Сними майку.

Сняв с него носки и подвинув таз, девушка поставила его ноги внутрь. Вода была прохладной что должно было слегка остудить его пыл, но это только ещё больше подстёгивало парня. Мирра достала из воды кусок материи и, слегка его выжав, принялась обтирать им мужское тело. Влажная прохлада прошлась сначала по шее, потом по рукам, начиная от плеча и до самых пальцев. Она вновь и вновь мочила тряпку стирая ею пот и усталость, накопившуюся за день. Его спортивное тело то и дело слегка выгибалось, подчиняясь прохладе её рук. Проведя рукой по спине, Мирра увидела армию, бегущую за лоскутом, армию вздыбленных волосков, почти доводящих тело до дрожи. Она вытерла ему грудь, живот, и был бы он юным мальчишкой он обязательно попытался бы прикрыть рукой последствия своего возбуждения, но он давно уже не мальчишка. Она вытерла ему ноги после чего скомандовала:

– Подымись.

Парень подчинился, девушка взмахнула рукой и то ли от потока воздух, то ли от капли воды, слетевшей с пальцев красавицы, то ли от чего-то третьего, но свеча погасла. Во тьме Андрей лишился последнего атрибута своей одежды. Мокрая материя поползла в верх по ноге, и он упёрся рукой о стол, потому как ему было чертовски сложно держать равновесие. Он и сам слегка растерялся от такого состояния, да он был крайне возбуждён, но это волнение было преодолено много лет назад, вино было лёгким, как ему показалось, да и выпили они совсем не много чтобы захмелеть не в меру. Он не понимал причину такого своего состояния, и не хотел понимать, ему было хорошо. Прохлада проскакивала у парня между ног, он пошатнулся, поймав взглядом лёгкий блик на циферблате и тяжёлый вздох нарушил мёртвую тишину. Дева, не подымаясь с колен, произнесла:

– Ты чего-то хочешь?

Андрей не ответил, лишь смял рукой её волосы, положив большой палец на ухо, а остальные на затылок.

– Хорошо, – проговорила она, и через миг его охлаждённая плоть оказалась в горячем плену.

Когда она поднялась он одним махом стянул с неё одежду и, прижав к себе, подхватил на руки. Её ноги лежали у него на предплечьях, а ладони его упали на ягодицы. Он целовал ей губы, шею, приподымал её чтоб припасть к её роскошной груди, наслаждаясь восхитительным ароматом её тела, который смешал в себе запахи трав, воска, и чего-то такого знакомого, но, увы, не объяснимого. Она резко выпрямила руки упираясь ему в плечи и произнесла, переводя дыхание:

– Первая дверь, отнеси меня на кровать.

Гость, не теряя ни доли мгновенья, направился к двери, оставляя на полу мокрые отпечатки своих ступней…

Проснулся Андрей через пару часов, ещё была ночь, но выбравшаяся из-за горизонта луна заливала комнату своим светом. Какое-то время он пролежал не подвижно, думая о происходящем. Мирра мирно спала на краю, совсем тихонько посапывая. Поднявшись, пытаясь не разбудить хозяйку, он вышел в гостиную и тихонько притворил за собой дверь. Он подошёл к камину и с интересом всматривался в столь интересующий его предмет. Отведя средним пальцем маленький крючок, Андрей открыл застеклённую дверцу часов. Он хотел уже было снять стрелки дабы снять циферблат, но взор его лёг на одну из тоненьких цепочек, на которых висели грузы. Одна из них, под стенкой, висела как-то не ровно, и парень повёл по ней пальцем. В дальней стенке, совсем не заметно, был вбит малюсенький гвоздик, за который и зацепилась цепочка. Лёгкое усилие двух пальцев и груз двинулся с места.

– Ну просыпайтесь, – довольно произнёс он и, закрыв дверцу, направился назад в комнату, чтоб порадовать хозяйку. Как только он оказался около кровати и хотел было потянуть руку к Мирре, как часы, в соседней комнате, издали громкий бой. Дон. Дон. Девушка тут же проснулась и вскочив на ноги уставилась на парня.

– Что ты натворил… – произнесла она и прядь её волос, свисающая со лба, окрасилась в белый цвет.

Парень с недоумением смотрел на происходящее, девушка опустила глаза наблюдая как кожа на её руках стала дрябнуть, быстро потолстевшие ногти посерели и выросли на пару сантиметров. Щёки её обвисли, лоб, одна за одной, словно по росчерку пера, рассекали глубокие морщины. Описать что стало с её, когда-то роскошной грудью невозможно, но Андрею от этого вида стало дурно. Она сгорбилась, суставы задрожали, а полностью поседевшие волосы начали слетать с её головы под повторяющиеся удары. Дон. Дон. Преодолев приступ немоты и попятившись назад с его уст, слетело:

– Чё за х..ня?

В ответ она захрипела и подняла на него глаза, наполненные злобой и диким ужасом. Старуха взмахнула рукой, пытаясь ударить горе вестника, но ноги не послушались её, и она свалилась на пол. Дон. Дон. Хрипы постепенно превратились в стон и тут же стихли. Дыхание оборвалось, и она начала рассыпаться словно сгоревшая, не развеянная, бумага. Через мгновенье от неё осталась только кучка праха, быстро впитывающаяся в пол.

Он выскочил из комнаты, чуть не снеся двери. Он был готов выпрыгнуть в окно, лишь бы побыстрей покинуть это злосчастное место, но здравый разум напомнил ему что он голый. Не одевая трусы, он спешно натянул джинсы, и застёгивая молнию закусил себе самое чувствительное место.

– Млять!!!! – крикнул он и натянул майку.

Оставлять здесь что-либо своё он не хотел и поэтому тельное и носки он распихивал по карманам и в этот момент его взор вновь упал на стрелки. Через минуту нива, с часами на заднем сиденье, на всех порах, летела по узкой лесной дороге, но как только она вырвалась из зелёного плена тут же замерла среди поля. Её водитель спешно открыл дверь и его стошнило.

Прошло уже три дня после той злосчастной ночи, когда ни в чём не повинный парень стал жертвой не внимательного мотоциклиста. День был пасмурным, вот-вот должен был пойти дождь. Погода своей серостью, казалось, вторила сердцам, наполненным грустью. Здесь около неизвестной деревушки, на окраине, располагалось кладбище. Было не понятно, толи оно вросло в лес, толи лес поглощал его, но то, что они стали одни целым это факт.

Сегодня около двадцати человек собрались здесь чтобы проститься со своим товарищем. Гроб стоял около ямы, и батюшка, перекрестившись, произнёс: