Список людоедов, насильников, расчленителей и садистов-некрофилов можно продолжить. Чего-чего, а злодеев в наш век хватает. Кстати, спецагенты ФБР в середине семьдесятых годов придумали термин для обозначения таких преступников - "серийники".

Первым "чести" называться серийным убийцей удостоился Тед Банди (на его счету 39 жертв), много рассказавший сотрудникам ФБР и психиатрам о мотивах своих действий и механизме возникновения непреодолимого желания убивать. Откровения Банди и общественный резонанс, который получило его дело, послужили поводом для создания в 1978 году в ФБР отдела "поведенческих структур".

Спецагенты отдела занимаются исключительно поиском маньяков, составлением их психологических портретов и методик розыска. О значимости подразделения можно судить по такой цифре: ежегодно в США криминологами регистрируются до 100 серийников, жертвами которых становятся дети, старики, женщины, полицейские, таксисты - все зависит от "профиля".

И все же, как бы мы ни стремились осознать ужас содеянного отдельными гражданами цивилизованной Европы или их заокеанскими коллегами, "подвиги" отечественных доморощенных извергов географически ближе, а потому производят гораздо большее впечатление.

"МОСГАЗ", ОТКРОЙТЕ!

Ученых-криминалистов, которые захотят написать объективную историю серийных убийств в бывшем СССР, ждет непростая задача. В стране, где и без того засекречивалось буквально все, правовая статистика находилась под особым контролем. К тому же во время одной из реорганизаций органов очередной министр-новатор приказал уничтожить ненужный "хлам" - толстые архивные тома с материалами о маньяках, которые опытные сыщики передавали молодым коллегам. Удивляться нечему. Согласно официальной идеологической установке преступность, как чуждое нашему обществу явление, должна была исчезнуть сама собой. На одном из партийных форумов лидер государства Никита Хрущев даже назвал конкретный срок, когда будет пойман последний жулик. Жизнь, конечно, в пропагандистские шпаргалки агитаторов не заглядывала и развивалась по своим законам.

За развалом СССР последовало расчленение единой, десятилетиями отлаженной системы союзного МВД. Выбрасывались архивы, уничтожались за ненадобностью обширные досье, разделялись на эпизоды конкретные уголовные дела, рвались связи, помогавшие раскрытию преступлений и поиску убийц. Об этом знаю доподлинно от ветерана Главного управления уголовного розыска МВД России. Тем не менее некоторые громкие дела, вопреки информационным запретам и необдуманным решениям начальства, хорошо помнят не только сыщики, но и обычные граждане, не связанные с правовыми институтами государства.

В декабре 1963 года безобидная и привычная аббревиатура "мосгаз" неожиданно приобрела зловещее звучание. Сначала по Москве пошли разговоры. Бродит, дескать, по домам банда под видом работников газовой службы, грабит, убивает, насилует. Затем, когда по квартирам начали ходить участковые и предупреждать хозяев об опасности, стало не до смеха. Милиционеры показывали рисованный портрет злодея - симпатичный молодой парень в шапке-ушанке - настойчиво советовали при малейшем подозрении сообщать в милицию.

Тем не менее находились шутники, которые, позвонив в дверь, на встревоженный вопрос "кто там?" грубым голосом отвечали "мосгаз". Для иных весельчаков хохмы заканчивались объяснением в отделении милиции. Были и другие истории, курьезные и трагические одновременно.

Как-то настоящий рабочий горгаза проводил плановый обход территории. Позвоним в квартиру бойкого активиста-пенсионера, получившего накануне инструктаж участкового:

- Кто там?

- Мосгаз, откройте.

- Одну минуточку, - пенсионер оказался не робкого десятка, схватил стоявший в прихожей топорик и распахнул дверь.

Бедолага-рабочий, не подозревавший о намерениях хозяина, шагнул через порог и тут же рухнул, получив удар обухом по голове. К счастью, рука у пенсионера, видимо, дрогнула, работник мосгаза остался жив, хотя и провел на больничной койке несколько дней.

Нервозность милиции и страх москвичей были вполне объяснимы. И не только москвичей. Совершив жестокое убийство одиннадцатилетнего мальчика на Балтийской улице, зарубив ребенка топором и похитив 60 рублей, флакон "Шипра", затемненные очки и детскую кофту, преступник через неделю, 25 декабря, объявился в Иванове.

Почерк тот же: представлялся жильцам дома по улице Калинина мастером из горгаза. В одной из квартир застал дома двенадцатилетнего подростка, зарубил его топором. Довольствовался поношенным пиджаком, кофтой, двумя авторучками, облигациями. Затем отправился на соседнюю Октябрьскую улицу, там убил топором семидесятичетырехлетнюю старушку. Нашел трехрублевый фонарик и семьдесят копеек. Взбешенный жалкой добычей, вернулся на улицу Калинина, начал обходить квартиры. В семидесятой, на свою беду, дверь открыла пятнадцатилетняя школьница. Маньяк изнасиловал девочку, нанес ей семь ударов топором. Чудом ребенок выжил, а позже помог выйти на след преступника...

"Газовщик" спокойно порылся в шкафах, бросая ненужное тряпье в угол, где истекала кровью жертва, забрал пуховый платок, свитер, кофту, 90 рублей и поспешил с обновами к сожительнице - бездарной, как и он сам, провинциальной актриске. В тот же вечер они вдвоем бежали из Иванова. Боясь, что их могут задержать на станции, прошли пешком десять километров по шоссе в сторону Москвы и лишь потом сели в автобус.

Милиция, КГБ, военная комендатура столицы работали в круглосуточном усиленном режиме, дружинники и внештатные сотрудники с ориентировками на руках патрулировали во дворах и на улицах. Почему же, невзирая на исключительные меры предосторожности, он успел совершить еще два зверских убийства?

Ни везением, ни высоким интеллектом убийцы объяснять случившееся не приходиться. В те годы жители Москвы, как и других городов, распахивали двери, не таясь, без страха, не ожидая угрозы или нападения со стороны пришедших. О стальных дверях тогда не слыхали, "глазки" были редкостью. А уж если человек представлялся работником коммунального хозяйства, замки отпирали даже самые осторожные и опасливые.