Через несколько секунд дверь распахнулась, явив женщину в униформе с приличной сединой в темных волосах, уложенных в шиньон. У нее было круглое лицо и пышная фигура, но пронзительный взгляд, брошенный на меня через очки в круглой оправе, вызвал дискомфорт. Она отступила в сторону, давая нам войти.

— Мелания, это Скай. Она пробудет здесь месяц. Посели ее в Устричной комнате, — сказал Лука.

— Да, сэр, — немедленно ответила она с глубоким почтительным кивком.

Не сказав больше ни слова и не взглянув на меня, Лука ушел, а я осталась стоять посреди гигантского фойе с женщиной, которая явно меня не одобряла.

— Следуйте за мной, — холодно сказала она и быстро пошла прочь.

Горло сжалось от эмоций, потому что какая-то маленькая частичка меня тайно знала и признавала, кем я стала, но я проглотила чувство отчаяния. Ну и что с того, что она и водитель думали, что я шлюха. Их осуждение ничего не меняло. Они ничего не знали о моих обстоятельствах. Я делала это ради отца, и ничто из того, что кто-либо говорил или делал, не могло изменить мое мнение или заставить меня почувствовать, что я поступаю неправильно.

Я быстро догнала ее и последовала за ней по широким коридорам, усеянным мраморными статуями, вдоль стен, украшенных огромными, пугающими, темными картинами, пока женщина не открыла дверь в другую часть дома. Гораздо более скудно обставленную, с пустыми стенами и плохо освещенными узкими коридорами. Кроме того, здесь было намного холоднее. Мы поднялись по деревянной лестнице и прошли по другому коридору, настолько плохо освещенному, что я зацепилась туфлей за край ковра.

Услышав мой «ох», женщина остановилась и обернулась, пронзив меня взглядом.

— Простите, — прошептала я.

Я не была робкой, но то, что произошло этой ночью, встреча с Лукой, этот пугающий дом, ее суровое неодобрение — все это заставило меня почувствовать неуверенность.

Она развернулась и продолжила свой путь. Внезапно она остановилась и открыла другую дверь, и, к моему удивлению, мы снова оказались в величественной части дома. На полпути по широкому коридору, полному дверей, она повернула ручку одной из дверей и открыла ее.

Я проследовала за ней в совершенно потрясающую комнату и с благоговением огляделась вокруг. Изысканные обои, чудесная огромная кровать, полная белоснежных подушек, сказочные окна, великолепные бархатные занавески. Комната была почти волшебной. В детстве, живя в крошечном доме, я читала сказки о принцессах и всегда представляла себе такие комнаты.

— Это будет вашей комнатой, — механически объявила она.

Я повернулась, чтобы посмотреть на ее неулыбчивое лицо, и тут меня осенило: она намеренно провела меня через помещения для прислуги, чтобы продемонстрировать, насколько низко я стою.

— Сюда, — позвала она и направилась к ванной комнате, отделанной розовым мрамором. На пьедестале стояла ванна на львиных лапах. Я влюбилась в нее с первого взгляда, едва обращая внимание на женщину, когда она объясняла, как работают душ и ванна.

— Гардеробная вон там. — Она указала на дверь. Затем повернулась и направилась обратно в комнату.

Я последовала за ней.

Посреди комнаты она остановилась и повернулась ко мне. Указала на звонок на стене у кровати.

— Звонок для прислуги, если вам что-нибудь понадобится. Нажмите его, и к вам кто-нибудь придет, или можете поднять трубку и набрать 9. Можете заказать завтрак, его вам принесут сюда, либо в Солнечную комнату. Если требуется полноценный завтрак, просьба сообщить об этом за полчаса. Ужин подается в восемь. Одежда официальная. Если больше ничего не нужно, желаю вам спокойной ночи.

— Больше ничего не нужно.

Она кивнула и вышла из комнаты.

Когда дверь закрылась, напряжение в теле спало. Я подошла к кровати и села на нее. Палец коснулся богатого дамасского покрывала. Оно казалось прохладным и шелковистым на ощупь. Реальным. И все же… в состоянии неверия я огляделась вокруг. Неужели это действительно происходило со мной? Похоже на сон. Абсолютно фантастично. Я встала и подошла к сказочным окнам.

Они выходили на фасад дома. Внизу виднелся фонтан со львами и ряд фонарей, освещавших подъездную дорожку, но большую часть территории поместья окутывала ночная тьма. Я подняла лицо к небу и обнаружила, что оно полно мерцающих звезд.

Несмотря на холодную погоду, я открыла окно и высунулась наружу. На секунду я почувствовала себя заколдованной принцессой из сказки. И только на этот мимолетный миг я забыла, что я купленная женщина. Затем тишину зачарованного воздуха разорвал громоподобный двигатель высококлассного спортивного автомобиля. В конце подъездной дорожки появились фары, и я инстинктивно отпрянула назад, спрятавшись за занавеской.

Канареечно-желтый «Ламборгини» с визгом остановился перед каменными ступенями. Водительская дверца открылась, и зазвучала рэп-музыка. Оттуда выскочил лысеющий дородный мужчина. Он был одет в голубую рубашку, а яркий свитер был накинут на плечи, как это иногда делали мужчины со Средиземноморья. В руке он держал большой конверт. Он проворно взбежал по каменным ступеням и исчез из поля зрения.

Холодный зимний ветер ворвался в комнату, но я не сдвинулась ни на дюйм.

Я не могла разглядеть лица, но в машине сидела молодая женщина, рыжеволосая, с очень бледными руками. Я наблюдала, как она переключает каналы стереосистемы. Она опустила козырек с зеркальцем и накрасила губы. Затем осмотрела ногти. Потом достала из сумочки маленький тюбик крема и намазала им руки.

Мужчина появился снова. Дверца машины снова открылась. Зазвучала поп-музыка. Он сел в автомобиль и с ревом рванул с места. Я поняла, что в комнате очень холодно, и меня била дрожь. Закрыв окно, подошла к кровати, села и стала ждать. Вокруг сердца крепко сжимался стальной коготь.

Долго мне ждать не пришлось.

Глава 8

Лука

Я рывком открыл дверь в ее комнату. Там было холодно, и единственным источником света была лампа у кровати. Все еще одетая в то же белое платье, что и на вечеринке, она сидела на краешке кровати. В желтом свете лампы ее светлые волосы мерцали, как золото. Она казалась неземной, почти нереальной. Я чувствовал себя так, словно заманил ничего не подозревающего ангела в свое логово греха.

Я закрыл дверь и прислонился к ней.

Мы уставились друг на друга, и я почувствовал, как похоть разливается по венам. Я не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такое чистое, интуитивное, неконтролируемое вожделение к женщине. Я был заинтригован тем эффектом, который она на меня произвела. Дело не только в ее красоте. В ней было нечто такое… чего я не мог понять. С первого момента, заметив, как она идет к беседке, еще до того, как хорошенько разглядел ее лицо, мое внимание было приковано к ней.

Да, я хотел услышать ее крик, когда переведу ее за грань здравомыслия, чтобы она дрожала и содрогалась от охватившей бури удовольствия, но здесь было нечто большее. Я уже попал в ловушку, в которую угодил Сальваторе. Я хотел удержать ее, сделать своей на долгое, долгое время. Я отогнал эту мысль. Это походило на ситуацию мотылька, летящего на пламя. Нет, она пробудет здесь месяц и ни дня дольше, и в чем бы ни заключались ее чары, к тому времени они должны полностью развеяться.

Я оттолкнулся от двери и направился к ней. Остановившись в паре футов от нее, протянул тонкую стопку бумаг, которую держал в руке. Она молча взяла ее и взглянула на документы.

— О, контракт… и соглашение о неразглашении. Так быстро, — пробормотала она.

— Да, попросил адвоката составить их, пока мы ехали сюда. Довольно стандартная процедура.

— У вас есть ручка? — Ее голос был тихим, побежденным.

Это меня разозлило. Я не хотел, чтобы она была кроткой и побежденной. Я хотел, чтобы она была дикой и сильной.

— Разве ты не хочешь сначала прочитать?

— Не очень.

Я нахмурился.

— Неужели ты не вынесла никакого урока из своих отношений с Сальваторе? Прочти контракт. Он всего лишь на страницу. С соглашением о неразглашении можешь ознакомиться завтра.