— Вот и сенатор Трошич так же считает, — поддакнул светловолосый юноша, явный поклонник альтернативного сенатора.
— Господа, — вздохнул мальёк Реджес. — Опасность скверноодарённых для большинства не поддаётся сомнению. Их дары опасны сами по себе, они — оружие фатального поражения. А то, что о прецедентах вы не слышали — прежде всего, заслуга мудрой превентивной оберегательной политики сенатора Крайтона. Обладателей скверных даров отслеживают ещё в детстве, курируют вплоть до двадцати одного года, а потом мягко избавляют от этих опасных способностей, давая шанс на честную нормальную жизнь.
— Избавляют от способностей?! — ахнуло сразу несколько человек. Очевидно, для многих это было неожиданностью. Но не для меня. Я помнила рассказ Эймери, и теперь услышать о том, что он тогда не соврал, было… неприятно.
— Наши учёные не дремлют, — пожал плечами мальёк Реджес. — Такое возможно.
— Но как?!
— Это мне неизвестно.
— Почему только в двадцать один год?!
— Я же уже сказал…
— А возможно ли сделать неодарённого человека одарённым?
— Исключено.
— А…
— Давайте не распыляться и не фантазировать попусту. Чтобы закрыть вопрос со скверными дарами: они, безусловно, опасны, и изоляция их носителей, а также… всё остальное — суровая необходимость.
— Но лишать способностей — это как-то чересчур, — тихо, но отчётливо заметила Олви. — Как-то жестоко…
— Им и так дают больше, чем они заслуживают! — заявила Аннет. — Между прочим, всё это делается из бюджетных средств налогоплательщиков. Мы платим налоги, чтобы какие-то ущербные могли жить…
— Вот именно! — поддакнула Беренис. — Их содержат, тогда как могли бы ещё в детстве…
«Они все знали, — думала я, чувствуя себя настолько отстранённой от бурного обсуждения, словно душа моя отделилась от тела и парит где-то высоко над стеклянным потолком. — Они все знали о том, что существуют скверные дары, все, кроме меня. Вероятно, им, остальным, рассказали родители — как некую страшилку, которую даже в школе-интернате не будешь вечером шептать на ухо подружке зловещим шёпотом. А мои родители понимали: глупо рассказывать байки о монстрах, если один такой монстр живёт этажом выше, и он — человек… Самый обычный. Сероглазый, улыбчивый, умеющий целовать до мурашек в запястьях и подкашивающихся ног. Может быть, даже лучше всех прочих… Хортенс, прекрати немедленно!»
— Между прочим, почти половина Сената была за то, чтобы лишать скверных способностей ещё в раннем детстве! — запальчиво возразил Армаль. — А сенатор Крайтон утвердил возраст в двадцать один год, потому что до этого существовала опасность для жизни скверных. И это, по-вашему, не гуманно?!
— Ти-ша-на! — прокричал мальёк Реджес. — Значит, так. Тема скверноодарённых закрыта… Закрыта минимум на год. На полтора года. Вернёмся к ней в конце следующей зимы и обсудим всё уже с учётом полученных вами сведений. Договорились? Через полтора года, малье Вистос! Это тема для разговоров взрослых людей, а не детей, коими вы сейчас являетесь! Тем более, всё, что вами руководит сейчас — это праздное любопытство. Я не шучу! Тот, кто ещё раз поднимет эту тему раньше февраля пятнадцатого года, экзамен по лайгону не сдаст! Ну и переходя к более насущным проблемам — срочно решите вопрос с леди Фрагис. Нам, то есть вам, необходима библиотека! А ведь есть ещё второй курс…
Я повернулась к Делайн, чтобы спросить её мнения о вздорной фурии, в отличие от лишённых доступа к знаниям нас, не имевшей, кажется, никаких забот, кроме как красить в разные цвета свои седые лохмы…
И поразилась какому-то застывшему каменному выражению, столь непривычному на её всегда улыбчивом и живом лице.
Глава 25. Сюрприз для леди Фрагис
О том, как умаслить закрывшуюся, точнее, забаррикадировавшуюся в библиотеке леди Фрагис, мы думали целый вечер. Разумеется, не все сто шестьдесят человек сразу: в аудитории после занятия по лайгону (конкретно в тот день — чисто номинального) осталось человек двадцать. Делайн очнулась от своей мрачной задумчивости и фонтанировала идеями, Аннет, надо полагать, осталась чисто из принципа. Мардж пообещала достать новую энциклопедию взамен испорченной. Но как её подменить?
— Новая книга не удовлетворит жажду крови этой… упырихи! — нервно сказал Дикьен.
— Принесём в жертву девственницу, прямо на её рабочем столе? — хмыкнул Лажен.
— Её саму и принесём, — отозвался Сайтон, тот самый блондин, симпатизирующий политике сенатора Трошича. — С таким характером вряд ли кто-то эту ведьму… кхм…
Аннет хихикнула в кулак, из чего я сделала вывод, что Сайтон был благородного происхождения, и оттого любые его шутки принимались благосклонно.
— «Используйте свои благие дары!» — передразнила мальёка Реджеса Леа. — Как мы должны их использовать, хотела бы я знать? Подожжём книгохранилище, а затем исцелим эту стерву, когда она как следует поджарится?!
Да-а, воспитание благородных из Бранницы явно оставляло желать лучшего.
— Интересно, — сказал Сайтон, — а какие бывают скверные дары?
Все замолчали. Я тоже молчала, но сердце заколотилось, как после быстрого бега.
— Убивать они умеют, что тут думать, — криво ухмыльнулся ещё один парень, с очень короткими тёмными волосами. — Взглядом, словом… Убивать, накладывать порчу всякую, болезни, подавлять волю.
— Откуда знаешь? — повернулась к нему Леа. Тот пожал плечами:
— Просто предполагаю. Раз скверные дары…
— Слушайте, давайте ближе к делу! — раздражённо произнесла Леа. — Нам надо как-то попасть в библиотеку. Заменить испорченную энциклопедию на новую. И чем-то порадовать эту крокодилицу, чтобы она простила нам и книгу, и незаконное вторжение. Про девственниц шутить не надо, она же женщина. И в жертву ей надо приносить девственника. Судя по вашим лишённым печати интеллекта лицам, мальчики, любой подойдёт.
Мальчики одновременно возмущённо открыли рты, но высказался один Армаль:
— Я открою библиотеку, о, суровая малье.
— Каким образом? — Леа, кажется, была совершенно равнодушна к его очарованию. И Армаль её несколько тушевался.
— Ну, я же будущий артефактор. К тому же, моя старшая сестра учится на втором курсе артефакторики… Они умеют делать такие вещи.
— Я достану книгу, — повторила Мардж.
— Ладно, — Леа пристукнула кулаком по столу, словно она была судьёй и выносила строгий, но справедливый приговор. — Тогдп я порадую крокодилицу.
— Нет.
Я обернулась на этот тихий и почти что незнакомый голос, и взглянула на темноволосую девушку, сидящую в отдалении ото всех. Моя молчаливая соседка по кровати Ноэль. Она говорила очень редко, её даже на занятиях почти никогда не спрашивали.
Голос Леа чуточку смягчился.
— Всё будет хорошо, Эли.
— Нет.
Теперь на Ноэль покосились и остальные.
— Девчонки, ну вы не понимаете, как радовать женщин! — хмыкнул Лажен. — Мы с Диком возьмём это на себя! Цветочки, конфетки, новые книжки — да она из рук у нас есть будет!
— Я с вами, — сказала Леа.
— И я, — улыбнулась Делайн. — Пользы от меня мало, но хоть на стрёме постою, мало ли.
Ноэль с отсутствующим видом уставилась в окно. Аннет презрительно фыркнула и отвернулась.
И кто-то вдруг моим голосом произнёс:
— И я.
* * *
Книгу Мардж действительно достала, так что это оказалось самой простой частью задания. Шёл четвёртый день библиотечной осады, двойные двери библиотеки были закрыты.
— Может, она от голоду помрёт? — предположила Делайн, а я только руками развела. Четыре дня! А как она моется, а как в туалет ходит? Или коварная леди нас провела, секретным ходом — или с помощью связанных простыней — выбралась наружу и сейчас гаденько хихикает, попивая ядрёный херес в своём кресле-качалке у камина?
Артефакт, отпирающий замки, Армаль достал, уж не знаю, чего ему это стоило: имелась у меня какая-то интуитивная догадка, что не только родственные связи помогли ему в этом. Впрочем, не моё дело: достал и молодец. Впервые в жизни я могла вблизи полюбоваться на действие магического предмета. Артефакторика считалась самым сложным и одновременно самым престижным направлением КИЛ, и даже нам с Аннет, формально зачисленным туда как платным студентам, предстояло подтверждать право на обучение на нём при переходе на второй курс.
