БРАТ, ВСТАНЬ!!!!

  Сегодня мой самый счастливый день. Я готовился к этому старту всю свою жизнь. Нас, пять таких сорвиголов, готовых за свои деньги и ценой собственной жизни покорить рекорд скорости в космосе. Кто быстрее преодолеет первый парсек, тот и останется навечно в памяти космической цивилизации. Мой ракетоплан - это огромный бак с горючим, двигатель, минимум электроники плюс спасательная капсула с минимальным запасом питания. Конкуренты - тоже лихие парни и им также нечего терять, но и они постарались убрать всё лишнее. Миллиарды людей столпились перед своими экранами, и редко кто из них не поставил на одного из нас в надежде на победу. В каждый миг полёта тысячи датчиков будут фиксировать состояние каждого из нас, чтобы тут же каждый телезритель мог реально прочувствовать, что реально происходит с каждым из астронавтов. Сегодня мы фавориты всех каналов и всех программ, а уже через пять минут после старта половина из нас будет покойниками или без вести пропавшими в лучшем случае. Ещё есть время остановиться, но идти к этому старту все последние годы и в последний момент прекратить борьбу страшнее позора забвения и хуже позора унижения.

  Счёт, старт, несмотря на все системы компенсации, перегрузка многотонным грузом давит на каждую клеточку тела. Дыхание исчезло вместе с воздухом из лёгких, плотно зажмуренные от нестерпимой боли глаза утонули в озёрах слёз, невозможно пошевелить ни одним членом тела. Терпи, ибо при потере сознания электроника автоматически сбрасывает скорость и ты прекращаешь гонку. Помутневшее сознание ещё отслеживает, перед тем как окончательно потухнуть, показания контрольных приборов, но уже не в состоянии их анализировать. Оба конкурента справа разлетелись на куски в метеоритном дожде. Вряд ли им теперь помогут их спасательные капсулы. На этих скоростях любое попадание метеорита - это лёгкая и быстрая смерть в облаке взорвавшегося горючего. Слева "Честный Джон" сгорел сам - видно подвело железо. Лёгкой смерти тебе, друг. Ещё долго миллиарды зрителей будут раз за разом крутить повтор кадров, где кто-то из нас жарится при 6000 градусах или тебя разносит кровавыми брызгами взрыв от столкновения с метеоритом. Моё сознание не фиксирует и то, что на доли микросекунды раньше отключилось сознание моего главного конкурента на "Серебряной трубе". Сейчас я кусок отключившегося от перегрузок мяса, которое электроника, постепенно и щадяще сбрасывая скорость, пытается спасти. Автоматические иглы впиваются в тело, чтобы стабилизировать работу сердца и других систем жизнеобеспечения организма, даже если это тело уже одной ногой на том свете. Из носа хлещет кровь, а желудок выворачивает на приборную доску, чтобы смешиваются там со слезами, соплями и кровью, а мне всё равно, ведь я сейчас без сознания. Останусь я жив, или нет, а электроника всё беспристрастно фиксирует в режиме реального времени для, жаждущих своей порции адреналина, людей у мониторов.

  Очнулся я в спасательной капсуле. Колпак гермошлёма наполовину вымазан моими же внутренними выбросами, из-за чего я вижу только левой половиной теперь не совсем прозрачной сферы. Всё тело ноет от дикой боли, однако серьёзных повреждений нет. Потолок спасательной капсулы разбит вдребезги, но скафандр цел, несмотря на вылезший в некоторых местах герметик. Приборная панель черна основными приборами, мигает что-то второстепенное. Радиомаяк не работает, ориентация в пространстве отсутствует, но капсулу куда-то несёт, но вот куда именно - неизвестно. Двое суток пролетели, как один миг и уже не радует победа. Видео показало мне всё как происходило, вплоть до момента, как моя "Кастрюля" вылетела за пределы будь - какой зоны приёма видеосигнала.

  Повезло Гарри Тру на "Счастливой черепашке", он был третьим в гонке после меня, и его подобрали спасатели после столкновения с астероидом. Пусть калека, но жив. Я тоже жив, но последняя кассета с энергетическим заменителем еды закончилась вчера, а надежды на спасение всё меньше и меньше. Ещё через пару дней система терморегуляции перешла на режим жесткой экономии и холод внутри скафандра плюс голод доедают мои последние силы. Теряя счёт дням и ночам, я однажды ощутил, что капсула вошла в зону сильного притяжения неизвестного небесного тела. Посторонним наблюдателем я смотрел, как уже к вечеру капсула чётко взяла курс в направлении оранжевого диска неизвестной планеты. Войдя в плотные слои атмосферы, автоматика отключила всё лишнее и сконцентрировалась на борьбе со всё возрастающим притяжением планеты. Запаса горючего хватило на несколько минут непрерывного маневрирования, а затем рёв маломощного двигателя сменился звенящей в ушах тишиной. Ещё через пару минут свободного падения, когда температура внутри скафандра стала невыносимой, я катапультировался. Огромный купол парашюта медленно относил меня от места взрыва горящей спасательной капсулы. Жёсткий контакт с поверхностью планеты закрыл тучей пыли её остатки.

  Приземление прошло нормально, если бы не ветер, сразу же уволокший в неизвестность отстёгнутый парашют. Сил хватило только на то, чтобы снять защитную сферу с головы, и обессилено упасть на грунт. Море песка вокруг с неясными островками туземной растительности под нещадно палящим местным светилом и только большая гравитация и меньшее содержание кислорода отличало эту планету от земного стандарта. Прямые безжалостные лучи местного солнца заставили меня побыстрее освободился от тяжёлого скафандра. Только в одной из сторон виднелись невысокие цветастые растения, и я направился к ним, чтобы укрыться от всепроникающей жары. Ещё через сто метров пришлось снова раздеться. Оставшись в футболке, плавках и носках, я упорно зашагал к редкой растительности невдалеке. Зной окончательно измотал меня через пару километров, и я прилёг среди первых редких деревьев. Тень накрыла меня, и я не успел сообразить, как мне накинули мешок на голову и скрутили руки за спиной.

  Уже через месяц я стал, прикованным к своей телеге, рикшей, обросшим и грязным рабом местного феодала. Меньше, чем через полгода я с грехом пополам освоил местный язык и почти забыл свой и уже ничем не отличался внешне от аборигенов. Когда через два года на планету спустился корабль, я, взбадриваемый кнутом, мчался принести прилетевшим с неба богам почтение ехавшего на мне моего господина.

  Экипаж исследовательского судна "Аргус" состоял из шести человек. Ещё при посадке анализаторы определили зачаточный уровень социального развития обитателей планеты. Трое остались в корабле, а остальные вышли попытаться установить контакт с аборигенами. При приближении аборигенов сканер слежения среди них неожиданно засёк опознавательный микрочип члена земного содружества планет, о чём немедленно сообщил экипажу. Сканер никогда не ошибается в таких случаях, потому что это чудо электроники, обязательно вживляемое каждому землянину при рождении, сейчас неизвестно почему находилось среди моря коричневых разрисованных тел. Не обращая внимания на падших ниц аборигенов, ведомые сканером, астронавты подошли к одному из них. Грязное, худое и бородатое существо в рваной набедренной повязке лежало в пыли, прикованное к тележке рикши. Земляне попытались поднять его, но он снова упал на землю. Богато одетый, разукрашенный абориген с грозным рыком, что есть силы, замахнулся на раба кнутом, но парализатор заставил его от внезапной боли согнуться пополам. Старший землянин снова поднял упавшее существо и, внимательно всмотревшись в его глаза, спросил: "Ты - кто?". Бесконечный страх и боль метались в глубине этих глаз, и впервые можно было с уверенностью сказать, что и сканер имеет право на ошибку. Раб упал на колени и только тогда землянин услышал: "Господин, я ест, я биль капитана Макс Груд из ракетоплан "Кастрюль". Землянин упал рядом с рабом, горло его душили слёзы, и он не своим голосом прошептал: "Встань, брат. Всё худшее теперь позади".