2.

Капитана Антона Ивановича Уварова, графа и сотрудника Особой экспедиции, совсем недавно назначенного руководить региональной канцелярией во Владивостоке, вызвали в Петербург – намечалась крайне опасная и щекотливая операция.

Разумеется, тайная. Ну, не настолько тайная, чтобы не привлечь к ней обоих его подчиненных – и делопроизводителя Паратова, и младшего агента Облонскую, замешанных в тетюхинской истории.

Начальство сочло за лучшее не расширять круг посвященных в секреты Ордена. Да и не только Ордена…

Антон вздохнул. И выходили его, подлечили, и в звании повысили, и Бронзовым крестом уважили, и трудное, опасное дело «светит» впереди, а вот рвения прежнего, желания – как не бывало. Это все Облонская виновата…

Господи, он уже и подружился с нею, а когда лежал в госпитале, Марина каждый день навещала его. Они целовались…

Антон помнил вкус ее мягоньких, припухших, жадных губ…

А накануне отъезда вышла у них размолвка. Наверное, он сам виноват, что все испортил. Может, просто чересчур волю дал рукам, или не учел перемены в настроении девушки, непостоянном, как владивостокская погода. Уваров поморщился.

…Облонская стояла у окна, сквознячок игриво задевал подол ее легкого платья. Он приблизился к девушке, и обнял за талию, такую восхитительно тонкую и гибкую, перевел ладони выше, дотронулся до груди…

А Марина развернулась, и отвесила ему пощечину. Вот так вот.

Признаться, первое время Антона жгла обида. За что, мол?

А потом, наблюдая холодное, отстраненное выражение на прекрасном лице, он испытал горькое чувство потери.

Навалилась тоска.

Хорошо, хоть в Санкт-Петербург отправились не вместе – Паратов с Облонской вылетели в Питер на дирижабле, а они с Корнелиусом по железной дороге двинули. Это Грей так решил.

Хочу, дескать, увидеть Россию, а то, как ни приеду, Москва или Петербург. Хороши столицы, спору нет, да только русским духом в них не пахнет, все Европой отдает. А тут, как махнешь по Великому Сибирскому пути,26 «Расею» в подробностях и разглядишь.

В общем, Илья с Мариной, наверное, прибыли уже, а они с Греем едва до Байкала дотащились. Это опять инженер-командор27 удружил – взял билеты не на скорый, а на обычный пассажирский, «Владивосток – Новониколаевск». Паровоз тянет вагоны споро, зато на каждой станции простаивает минут по десять, по пятнадцать. А Корнелиусу такое в радость – он везде «выходит в народ»…

Антон тихонько вздохнул, незаметно от Грея.

– К Слюдянке подъезжаем, – авторитетно заявил инженер-командор.

– Опять стоять будем, – пробурчал Уваров.

– О, да-а…

Ответ Корнелиуса плавно перетек в зевок. Откинувшись на спинку дивана, Грей внимательно посмотрел на товарища.

– Переживать не надо, – мягко сказал он. – Это сейчас нельзя.

Уваров скривился.

– Что, так заметно?

– О, да…

Подавив вздох, Антон быстренько перевел разговор на другую тему.

– Одно меня смущает, достойный брат. Уж больно велик Тибет! Надо бы нам как-то сузить область поисков, а то, боюсь, мы даже об иголке в стоге сена вздыхать будем мечтательно.

– О, да! Командор-консул Парциваль де Краон, что курировать Китай,28 все наше Братство Науки бросил на поиски Тибетского кратера.

– Де Краон? Не слыхал-с.

– Это командор-консул нашел легендарный Тяньцюань – Небесный меч, который разрубал стальные и бронзовые доспехи. Неудивительно – древние китайские кузнецы сделали его из армаферрита. Де Краон убежден: Восточный Тибет можно исключить из района поисков. Необходимо сосредоточиться на том районе, что находится между Трансгималаями и границами Непала, Сиккима, Бутана, Британской Индии.

– Ну, и то хлеб…

– И еще. Де Краон вышел на одного вилара… как это… знающего толк в древней тибетской бронзе. Вилар категорически отказался разговаривать с Орденом. Придется вам с ним… как это… потолковать.

– С виларом? – поднял бровь Уваров. – С каких это пор «тощаки» в науку ударились?

– Этот вилар не ученый вовсе, он коллекционер и скульптор. Реехани его зовут.

– Реехани?! – граф задрал брови. – Это не тот ли, кто ваял «Северную Венеру»?

– О, да, это он.

– Подумать только… Кстати… Хотя, может и не кстати… М-м-м… Мне просто интересно, кто вы, уважаемый брат. А то несправедливо получается: моя-то скромная биография вам известна, а вот ваша…

Инженер-командор растянул губы в улыбке.

– Гуд. Мой отец – лорд Грей, 3-й граф Лестер. Родился я в Англии, но бабушка у меня русская. Я мог бы учиться в Итоне, пользоваться «титулом учтивости», как виконт, и даже стать пэром, но избрал иной путь – ушел в послушники Ордена. И мне это нравится.

– Ну, по крайней мере, звание инженера-командора вы заслужили сами, а не получили по наследству.

– О, да! Послушайте… – Корнелиус поерзал. – Может, нам пора перейти на «ты»? Куртуазность… Это сейчас нельзя.

– Да я только «за»! – фыркнул Уваров. – А то, окажись мы под пулями, расшаркиваться особо некогда будет. Пока докричишь: «Извольте пригнуться, ваше сиятельство!», уже и обращаться не к кому – убили-с. А вот, нет, чтобы сразу скомандовать: «Падай!»

– О, да! – рассмеялся инженер-командор.

Тут двери купе разъехались, и внутрь заглянул Еремей Потапович Гора.

– Слюдянка, барин, – объявил он, ревниво поглядывая на Грея. – Пятнадцать минут стоим.

– Ясненько… – вздохнул Антон.

Корнелиус довольно потер руки – этот никуда не спешил.

– Они там паровоз менять будут, – пояснил Еремей Потапыч. – Так-то вот.

Поезд заметно сбавил ход, подтягиваясь к станции. За окнами мелькали первые фонари, резкие тени мешались со светом.

Протяжный скрип. Толчок. Прибыли.

Уваров отсиживаться не стал – накинув китель на плечи, вышел подышать свежим воздухом.

На перроне было малолюдно, лишь пара пассажиров с объемистыми чемоданами предъявляла билеты толстенькому проводнику.

Уютно светили окна двухэтажных вагонов, ярко горел газ под плафонами фонарей. Суетливые лучи прожекторов подсвечивали ребристое брюхо грузового дирижабля, зависшего над путями – огромные вязанки брёвен, охваченные тросами, плавно спускались с небес прямо на железнодорожные платформы. Внизу суетились карлики – семафорили фонарями, тягали гайдропы, свисавшие с брюха цеппелина. Широкие воронки труб-звучателей доносили гулкие голоса:

– Нара, на ту сторону! Оттягивай, Ганба, оттягивай!

– Вирай помалу! Майнай!

– Инженеров-путейцев срочно к диспетчеру!

– Поезд «Владивосток – Новониколаевск» прибыл на первую платформу…

Окинув взглядом вокзал из белого мрамора, Антон поднял голову, высматривая знакомые созвездия, но зарево огней земных затмевало светила небесные.

Из задумчивого созерцания его вывел хрипловатый голос:

– Господин офицер, вы не из Третьего отделения будете?

Опустив глаза, Уваров увидал перед собой усатого казака.

– Буду, – сказал он, поправляя на себе синий китель.

– Хорунжий Ермаков, – откозырял забайкалец. – Тута, в больничке, один потерпевший лежит. Ножом его пырнули, да с поезда сбросили. А мы подобрали. Так он что-то важное хочет сообщить, и непременно, чтоб офицеру из вашего ведомства.

– Вот как? Ну, что ж, ведите.

Обеспокоенный Гора двинулся следом. В полутемной палате Антон рассмотрел «потерпевшего» – в меру упитанного инородца, монгола или бурята, если судить по внешности. М-да, досталось же ему, однако…

– Капитан Уваров, – отрекомендовался он, предъявляя свой жетон, – сотрудник Шестой экспедиции Третьего отделения. Честь имею.

– Ой, как хорошо-то! – заволновался раненый, косясь на хорунжего. Тот, бурча в усы, покинул палату.

– Меня зовут Лобсын Очирович Шагдаров, ваше высокоблагородие… – начал свой рассказ лежачий визави Антона, – четыре года назад я закончил курсы спецподготовки… и был принят делопроизводителем в региональную канцелярию… Третьего отделения в Чите. А нынче… меня на стажировку в Питер направили, в Шестую экспедицию! – перешел он на громкий шепот. – В поезде ко мне двое подсели… представились Айдарханом и Намхаем. Разговорились, решили выпить за знакомство… Срамота, конечно, а только я перебрал. Бадмаев – это, который Айдархан, зазвал всех в вагон-ресторан… Ну, мы и пошли, а в тамбуре он и скомандовал Намхаю, чтобы тот меня… ножом. Ловко так засадил, собака, да просчитался – сердечко у меня ровно посередке, бывает так… Потому и жив… пока. Главное, бумаги они мои выкрали! Деньги не взяли, а у меня с собой пятьсот рублей было… зато паспорт, удостоверение, направление – все у них теперь…