Еще миг - и из-за двери появилась фигура, повернулась ко мне лицом. Или, скорее, мордой? Передо мной стоял мой отец, умерший давным-давно! Или же кто-то очень на него похожий. Синюшного цвета кожа с черными пят-нами, местами свисающая лоскутами, полуистлевшая одежда, в которой его и хоронили; пальцы заканчиваются длинными когтями, как у голливудских вам-пиров или оборотней. Но самое страшное - глаза. Они светились кроваво-красным огнем, прожигали насквозь, будто хотели вывернуть душу наизнанку. И, конечно же, невыносимый смрад, моментально заполнивший собой весь дом запах разложения. Я даже кричать не мог, голос пропал напрочь. А отец, или кто бы это ни был, сделал шаг навстречу ко мне, протянул руку и пробасил могильным голосом:
- Здравствуй, сыноооок.
Я рванулся вон из дома, на автомате еще успев щелкнув выключателем света. На улице я оказался так быстро, что увидь меня в ту минуту Усэйн Болт, он бы задавился от зависти. В ту ночь я побил все мировые рекорды скорости как прошлые, так и будущие. Захлопнув за собой калитку, выбежал на един-ственную в деревне улицу, отбежал метров на пятьдесят от дома, оглянулся. Нет, за мной никто не бежал, и никто не преследовал. Дрожащими руками я достал из пачки сигарету. Вернее, попытался это сделать, потому как с первого раза не вышло, равно как и со второго. В конце концов, сигарета оказалась у меня во рту и даже зажглась. Я сделал глубокую затяжку, шумно выпустил дым. Может, мне все это на самом деле привиделось? Устал за последние дни, пересмотрел всякой фантастики, вот и померещилось. Ну не может же быть так, чтобы покойники приходили в дом! Тем более, самые близкие род-ственники! Я сделал несколько неуверенных шагов в сторону дома, но остановился - в окошке зажегся свет, промелькнула чья-то тень. Вспомнив, кому она принадлежит, я замер будто в параличе. Нет, мой мозг категорически отказы-вался это воспринимать. И что теперь прикажете делать? Стучаться в двери к соседям, прося помощи разобраться с покойником? Ввиду того, что цивилизация расположена далеко, в дурку меня запихнут, но в трехбуквенное путешествие отправят стопроцентно. Медленно текла минута за минутой, но ничего не происходило. Надо что-то делать, где-то ночевать. Нет, ночь, конечно, лет-няя, теплая, но спать как собака на улице? Прикинув все возможные варианты, я выбрал самый оптимальный: раз в дом мне нельзя - да и не хочется -, то придется ночевать на сеновале. Кстати, сена там было достаточно, я видел. Со-сед использовал для своих нужд, а сеновал все равно пустой стоял.
Крадучись, я дошел до калитки, минут пять стоял в нерешительности. Нет, так можно и целую ночь простоять. Все же спокойно, да? Нет никого. Набравшись смелости, я толкнул калитку и пулей рванул к сеновалу. Вихрем ворвавшись внутрь, я задвинул тяжелый засов, за что мысленно воздал благо-дарность деду, который его там и установил. Потом зарылся целиком в сено, некоторое время пытался сохранять бдительность, но нервное перенапряжение сыграло свою роль - я бессовестно уснул, подкошенный произошедшими событиями.
Проснулся я, когда солнце уже поднялось. Глянул на часы - десятый час утра. Нормально так меня свалило. Я отодвинул засов, приоткрыл дверь сено-вала, сторожко огляделся по сторонам. Безмятежная тишина деревенского утра, только где-то лениво потявкивают собаки да звенит колодезная цепь. И как-то сразу все ночные страхи показались чем-то нереальным, кошмарным сном, фантомным видением. И все равно, когда я открывал дверь, чтобы вой-ти в дом, сердце в груди билось пойманной птицей. Пересилив себя, я пере-шагнул порог. Дверь во вторую половину закрыта, чипсы и бутерброды все так же лежат на столе, ноутбук ушел в спящий режим. Что-то хрустнуло под ногой. Я скосил глаза вниз и едва не закашлялся: на полу лежал небольшой кусочек ткани с пришитой к нему пуговицей с пиджака отца. Не знаю, откуда во мне появилась смелость. Скорее всего, этому способствовало то, что на дворе бы-ло яркое утро. Я рванул на себя дверь и шагнул в комнату. Все было на своих местах, ничего не изменилось. Лишь витал в воздухе легкий запах гнили, но мне могло и просто показаться с недосыпа и перепуга.
Целый день я проходил сам не свой. Ничего не хотелось, все валилось из рук. С тревогой я ожидал приближения вечера, а вместе с ней и ночи. Чего мне стоило ожидать, к чему готовиться? И самое главное, что делать, если весь этот кошмар повторится вновь? На всякий случай пытался вспомнить какие-нибудь заговоры, но как на зло на ум ничего не приходило. Единственное, что вспомнилось, так это то, что нечисть не может переступить через линию, про-веденную мелом или солью. Мела в доме не оказалось, а вот соли в избытке. Еще от бабушки осталось почти пол мешка. Она, правда, за долгие годы пре-вратилась практически в камень, но молоток и двадцать минут времени сделали свое дело. В конечном итоге, вокруг всего дома был очерчен жирный со-ляной круг. С замиранием сердца я ждал. Солнце напоследок мазнуло лучами по стеклу, окрасив его в багрянец, и спряталось за горизонт. В комнате горел свет, на экране ноутбуку шел очередной фильм, но звук я не включал - боялся, что не услышу жутких шагов, не предвещающих ничего хорошего.
Двенадцать часов ночи, час. Ничего. Может, я все-таки просто переутомился? Хотелось бы верить. Эх, наивная простота! Зря расслабился. Когда до двух часов ночи осталось каких-то пятнадцать минут, дверь рывком отвори-лась. Не было в этот раз никаких шагов, я готов был в этом поклясться! Раз - и дверь открыта. Два - и на пороге стоит... Нет, это точно не был мой отец. Да и в лице осталось мало чего человеческого. Оно теперь больше напоминало по-текшую пластилиновую маску - все перекошенное, в складках и каких-то нарывах. Рот, скорее похожий на пасть, скалился клыками; с них на пол капала зеленоватая зловонная жидкость. Это даже не покойник, а самое настоящее исчадие ада! Самым противным было то, что я осознавал - к двери я успею добежать, это чудовище меня успеет схватить, тут даже к бабке не ходи. Я за-озирался. Нет, ничего не получается придумать. Когда-то я относительно пом-нил "Отче наш", но сейчас не мог вспомнить даже первую строчку. Тварь упер-ла руки в бока, чуть наклонила голову. При этом из уха у нее посыпались какие-то насекомые.
- Ну что же ты, сынок, бегаешь от родного отца? Я ведь тут давно скучаю. Иди, хоть руку пожми.
К моему ужасу, когтистая лапа начала неестественно удлиняться, потя-нулась ко мне. В тот момент мне подумалось, что все, я отбегался. Оглянулся назад, словно пытаясь найти там спасение. И о чудо! Оно действительно могло быть именно за моей спиной. Дело в том, что окна в доме были старые, одиночные. Это на зиму в деревнях ставят двойные, чтобы тепло дольше сохранялось. А раз мой дом стоял нежилым, то соответственно и окна всегда оставались одни и те же - одиночные. Я не думал, что могу порезаться или покалечиться. Мне просто хотелось выжить. И, глядя на все приближающуюся лапу, я понял, что действовать необходимо, как можно быстрее. Головой вперед я нырнул в окно. Звон стекла, непродолжительный полет. Я плюхнулся прямо в заросли топинамбура, бурно растущих под окном. Левую щеку саднило, по ней текло что-то горячее, видимо, умудрился порезаться. Черт с ним, главное, что выбрался. Позади раздался полный негодования рев:
- Я достаааану тебяяяяя!
