Делаю еще один резкий вдох, когда беспокойство бежит от пяток вверх по телу. Сжимаю кожу между большим и указательным пальцами, пока боль не возвращает меня в реальность. Сжимаю сильнее и стискиваю зубы, пока паника не начинает отпускать. Наконец-то я чувствую, что лучше контролирую свое тело, и начинаю двигаться. Направляясь на урок английского, замечаю группу девятиклассников: все удивленно смотрят на меня и перешептываются. Заметили ли они мою панику? Или это потому, что мы с Одри – те, кто обнаружил исчезновение Кловер? Как бы там ни было, проходя мимо них, я делаю реверанс и мило улыбаюсь. Все что угодно, лишь бы сбить их с толку. Они быстро расходятся в смущении.

Обычно между уроками я гуляла с Харриет, но она убежала к медсестре за тампоном. Меня это ничуть не удивляет, поскольку Харриет самая неорганизованная и несобранная личность из всех, кого я знаю.

Мы с Харриет на самом деле полные противоположности, и все же это работает. Когда я поворачиваю за угол в сторону класса английского, то сталкиваюсь лицом к лицу с мистером Уиллисом, который следует в противоположном направлении. Его появление застает меня врасплох, я застываю на месте, а мое тело цепенеет.

Выглядит так, будто он все еще работает тут, словно ничего не случилось!

Мы с Одри решили, что тогда ночью видели его, и это подтверждает наши предположения. Он уворачивается от меня и пытается пройти мимо. Я выставляю ногу, преграждая путь.

– Знаете ли, вам не удастся вечно оставаться вне подозрений. Мы не забыли, что вы сделали, – говорю я спокойно, но достаточно громко, чтобы он расслышал.

Он смотрит мне прямо в глаза и улыбается. Он слишком уверен в себе.

– Надеюсь, ты готова к выступлению на рождественском концерте, – говорит он. – Не хотелось бы, чтоб ты пустила под откос все свое будущее.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Нет? Значит, вы перестали интересоваться этим тайным обществом…

Сердце у меня падает. Откуда он знает об «Обществе сороки»?

– Я опаздываю на урок, – говорю я, протискиваясь мимо.

Что за конченый придурок? Мурашки бегут по всему телу, когда я думаю об их с Лолой фото, и о ее дневнике, и о ее мрачных словах. Отчаянные стихи, которые она писала, и осколки сердца на каждой странице. Он довел ее до этого. Охотился на нее, сломал ее, и все же он здесь, по-прежнему учит детей и наслаждается успешной карьерой. Живет и дышит каждый день, улыбается и занимается своими делами, как ни в чем не бывало.

«Это моя вина», – думаю я, но давлю этот голос. Я позволила Уиллису воспользоваться моими сомнениями. Он убедил меня, что уедет. В конце концов, он мастер манипуляций. Судя по Лоле и его невесте. Лола была не дура и все же повелась на него.

Я дохожу до двери класса мистера Бауэра, там меня уже ждет Харриет. Мы садимся рядом в дальней части комнаты. Очевидно, что слух о Кловер разлетелся: полагаю, не каждый день полиция появляется в школе. Я пытаюсь выбросить из головы мысли о своей внезапной встрече с мистером Уиллисом, но не могу думать ни о чем другом.

– Думаешь, эта тема хоть когда-нибудь утихнет? Сначала Лола, теперь Кловер! – говорит Харриет, закатывая глаза и вынимая книги из сумки. – Эта школа ужасно любит слухи, не правда ли? Ты слышала, какие безумные истории придумывают тут?

– Не будем притворяться, что тебе не нравится эта болтовня, Харриет! – с улыбкой отвечаю я.

– И правда. Готова поспорить, никакие слухи не сравнятся с реальностью. Представляешь, если б все эти придурки узнали об «Обществе сороки»? Они бы тут по кирпичу все разобрали, лишь бы найти его. – Она смеется, а мистер Бауэр хлопает в ладоши, требуя тишины.

– Достаточно. Приберегите свою болтовню до перемены, пожалуйста, или, по крайней мере, обсуждайте приличествующие темы вроде рождественского концерта, ваших пробных экзаменов… или заявок в университет. А пока откроем учебники на странице сто пятьдесят и прочитаем про себя всю главу.

Я начинаю читать, но мой разум блуждает, и, как бы я ни старалась сосредоточиться на учебнике, ничего не получается. Перечитываю каждое предложение трижды, но ничего не укладывается в голове. Мои мысли постоянно возвращаются к «Обществу сороки» и письмам.

– Поверить не могу, что полиция вернулась, – говорит Харриет. Голос ее звучит подавленно – так вот что ее беспокоит.

Сжимаю ее руку.

– Не беспокойся. Я храню твою тайну.

– А что, если они начнут снова рыть?

– Не начнут. У них нет повода.

– Полагаю, да. А что ты будешь делать с рождественским концертом теперь, когда Кловер не… здесь? – шепчет Харриет, не поднимая взгляда от учебника. Очевидно, она тоже не может сосредоточиться.

Вздыхаю. Мы с Кловер репетировали для концерта потрясающий фортепианный дуэт. Могу ли я прямо сейчас просто превратить это в сольное выступление? Или подождать, в надежде, что она вернется?

– Честно? Понятия не имею, – шепчу я в ответ. Мистер Бауэр ловит мой взгляд и хмурится.

Я вновь зарываюсь головой в учебник, который с тем же успехом мог бы быть написан азбукой Морзе. Смотрю поверх слов и переворачиваю страницы, когда их переворачивает Харриет. Она снова рисует на полях. Я чувствую, как обрывается сердце. «Где может быть Кловер?» Не могу оставить все расследование полиции, я им не доверяю. Они просто решат, что это очередное дело о сбежавшем подростке. «Ничего подозрительного». Идиоты. Кловер может быть в серьезной опасности. Я осознаю вдруг, что не мигаю уже целую вечность. Протираю глаза и снова переворачиваю страницу. Воспоминание прошлого года настигает меня. Мы с Лолой возвращались пешком из города, у нас в руках – рыба с жареной картошкой, завернутая в промасленную бумагу. Я буквально чувствую запах соли и уксуса. Маленькими деревянными вилочками мы протыкали раскисшую картошку, и Лола рассказывала о свидании, на котором была. Как все скверно обернулось, что-то вроде того, что они курили травку, и их поймали… Я просто помню, как наблюдала за ней во время рассказа, иногда покусывая пустую вилку, пока она улыбалась, и восхищалась тем, какая она красивая и какое сияние излучает. Она рассказывала настолько захватывающе, что собеседник почти чувствовал себя там, вместе с ней… а потом с завистью осознавал, что это не так. Что ни один твой день никогда не шел ни в какое сравнение и даже близко не был похож на ее увлекательную и богатую событиями жизнь.

Она уезжала домой на выходные и творила самые безумные вещи. Утра понедельников в общей комнате превращались в какофонию обсуждения «что произошло с Лолой в эти выходные?», и пока она рассказывала, все окружали ее, слушали с открытыми ртами, роняя вещи и смеясь. Бывали редкие моменты, когда только я слышала эти истории… Ну, они были очень особенными. Я всегда завидовала тому, как легко Лола заводит друзей, и не «случайных» знакомых, а настоящих друзей. Люди пошли бы на все, лишь бы стать частью ее круга. У нее было все. Она была всем. Такова была жизнь для нее повсюду. Не только в Иллюмен Холле.

Что же касается меня, однажды я покину эти безопасные стены…

Рявкает мистер Бауэр, и я возвращаюсь к уроку. Ком стоит у меня в горле, и я сжимаю зубы, чтобы не заплакать. Мне больше, чем когда бы то ни было, хочется сейчас же надеть свои потрепанные кроссовки и убежать за город.

Бег – мое средство разгрузить голову. Он возвращает меня в настоящее. Единственное, о чем я думаю во время пробежки, это о том, как ставлю ноги на землю, и о звуке, с которым сердце качает по телу кровь. Я хочу пробежать школьную территорию так быстро, как только смогу, а потом углубиться в лес за старой покинутой церковью на обрыве. Позволить холодному ветру щипать спинку носа и наполнять легкие. Закрываю глаза, чтобы представить это. Мое особое место.

– Айви? – Харриет пихает меня в руку. – Не расскажешь, как тебе удается уходить в астрал во время уроков, чтобы я могла хотя бы присоединиться к тебе? – шепчет она, смеясь.

– Извини, наверное, я сегодня просто не в настроении, – говорю я, улыбаясь в ответ.