И тут, как это бывает в минуту смертельной опасности, страх у Николая Тихоновича вовсе пропал, и возникло чувство мести за дружка своего: «Съел собачку? Так ведь и меня задавишь?! Ан нет! Ещё поглядим, кто кого!»

Не чувствовал в себе лесник желания убивать тигра, пройти хотел мимо. Но вот подошёл – и что ж делать? «Мимо? Можно и мимо, – думал, – но опасно. Да и назад нельзя».

И вот тут что-то сработало против его воли, гипноз зверя, наверно. Николая Тихоновича как к дереву привязали. Стоит и смотрит. Он на тигра. Тигр на него. Минут пятнадцать стоял. Большой тигр, крупный, шерсть тёмно-рыжими и светлыми полосками на солнце переливается. Кончик хвоста подёргивается. И задал мысленно лесник тигру вопрос: «Ну, что? Кто будет первым нападать? Ну!.. Давай!.. Ну!!! Что медлишь?! Давай!!! Кидайся!!! Я-то успею стрельнуть!!!» А тигр сидит и смотрит в глаза ему, Николаю Тихоновичу: «Вот, мол, не боюсь я тебя, человек». Рыжие волосы шкуры тигра горят на солнце. «А на морде никаких эмоций, – наблюдает лесник, – сидит не двигаясь, будто силы его покинули». И подумалось тогда: «Зверь смерти своей ждёт, помочь ему просит». Присел тогда Николай, прицелился в самое сердце. Выстрелил.

Старый оказался тигр, раненный кем-то. Двух метров длиной, все три с хвостом. «А может, просто смерти искал сам, раз так близко подпустил и не реагировал? Он же всё понимает, царь зверей. И погиб, вишь ты, с поднятой головой, гордый, бесстрашный, а не издох от бессилия».

Позвал тогда Николай Тихонович племянника своего Фёдора на помощь. Сняли дорогую шкуру, а ещё забрали ценные в китайской медицине кости. Фёдор-то на грузовой машине в дальние рейсы ездит, через знакомых тайно сбыл добычу, хорошие деньги получились.

После этого случая целый год тигров в Лесном не было…

На сопки, припорошённые инеем, лунная ночь накинула звёздное одеяло, словно пыталась сохранить дневное тепло осеннего дня.

Стоял лесник с ружьём у стайки, слушая вздохи коровы. Лёгкий ветер принёс от реки неясные звуки. Николай Тихонович опасливо оглянулся по сторонам. Луна бросала тени от строений, деревьев и кустов, а дальше стояла непроглядная темень.

«А чего ещё ждать-то от тайги? – переживал лесник. – Сам не загнал в стайку Карьку. Конечно, и корова, и конь, и телята всегда спокойно паслись на лугу у дома. А тут, на тебе, конь испуганно ночью заржал. Неспроста это. Тигра почуял, не иначе, тут бродит».

…Тигр из хвойных лесов шёл на восток к берегу моря в дубняки, где удался урожай жёлудей, туда же двигались на зимовку и семьи диких свиней. Перебирая лапами по зверовой тропе, натоптанной по водоразделу, он учуял запах дыма человеческого жилья.

Крупный тигр, повадками дикой кошки, пригибаясь к земле, на полусогнутых лапах прошёлся по поляне, выследил коня, вспугнул. Конь заржал от испуга, моля человека о помощи. Зверь отрезал путь к дому и спасению. Сделав лёгкий прыжок в сторону добычи, он погнал испуганного Карьку вдоль берега по рыбацкой тропе в чащобу, где конь мог бы напороться на сухие сучья и сваленные бурей деревья.

Тигр остановил бег и дал коню успокоиться, затем обошёл его, прижимаясь к земле, и подкрался так близко, что одним броском сбил его с ног, вцепился когтями мощных лап в голову и, поймав пастью ноздри и нижнюю челюсть жертвы, задушил.

…Николай понял, что конь пропал. «Прохлопал ушами, – сетовал лесник. – Надо было с вечера в стайку загнать, да кто ж знал, что царь-то объявится. Утром гляну, что с конём, да в лесхоз съезжу доложить», – и побрёл в дом успокоить Ульяну.

На койках в казарме, едва освещённой светом уличного фонаря, спят солдаты.

«Я дембель. Я дембель. Утром домой!» – крутится в голове Сергея, командира отделения десантников. Сон не идёт. Он смотрит на табурет, там аккуратно сложенной лежит новенькая форма, заранее выменянная у первогодка для торжественного случая щегольнуть дома перед невестой. А в нагрудном кармане письмо от мамы, она пишет, что не дождалась его Марина: две недели назад замуж вышла за лучшего друга, который вернулся весной из армии, а в начале августа они и свадьбу сыграли. Написала ему об этом со скрытой ноткой радости, что вот, мол, не ошиблась она, говаривая: «Вряд ли кому Марина верной женой будет». Чуяло материнское сердце будущую горечь сыновью.

Сергей неожиданно для себя повзрослел. Боль и досада наполняли его уже несколько дней, опустошая от былой привязанности и чувств к Марине. «Уеду подальше от дома, как мечтал в техникуме, работать в Уссурийскую тайгу», – твёрдо решил Сергей и, отвернувшись, чтобы не видеть гимнастёрку, закрыл глаза, но сон опять не шёл, и появлялись то одна, то другая картина.

Вот в нескольких километрах от усадьбы лесхоза он весной собирает с отцом сосновые шишки со спиленного дерева. Жуткий гул моторов нарастает. Низко над макушками сосен, медленно, прямо над отцом и Сергеем, взлетает, отрываясь от земли, бомбардировщик.

Сергей даже вжал голову от страха, разглядывая, как буквально на высоте двух деревьев над ними гудит гигантских размеров серебристый самолёт, шестимоторный, по три на каждом крыле, видно кабину в переплёте множества стёкол, шесть лётчиков с квадратными чёрными очками на лбу.

Тяжёлый сверхдальний бомбардировщик уплывает к горизонту, круг за кругом ввинчиваясь в небо, набирая высоту, вот он становится едва различимым. Затем слышится вверху прямо над ними хлопок, появляется второе солнце, затем вырастает гигантских размеров чёрный гриб. Сергей стоит с отцом, они рассматривают это невиданное зарево.

Вот он с Мариной играет в песке в конце улицы под кронами раскидистых сосен, они находят в коре подсохшую смолу и жуют её.

Вот он с лучшим другом детства Пашкой и Мариной едут на велосипедах к берегу Иртыша. Мутная рябь с рекой движется к седому Ледовитому океану. Они купаются в холоднючей воде, долго смотрят, как буксир с надписью на борту «Виктор Кононов» молотит воду винтом, тянет баржу с пшеницей по течению. Обсыхая на горячем песке, они втроём мечтают отправиться в путешествие на плоту из сосновых брёвен – поставить палатку, парус, иметь в запасе вёсла, дрова, рыбацкие снасти и обустроить безопасную площадку для костра, чтобы готовить на плоту уху…

Вот не стало отца, и забота о хозяйстве и братьях легла на его плечи, ещё подростка. Вот он заметно окреп и возмужал.

Вот мама, провожая на учёбу в техникум, даёт ему сто рублей на дорогу и на первое время, обещает присылать ещё по десять рублей в месяц и просит надеяться только на себя, хорошо учиться, чтоб получать стипендию: «Мне ещё двоих кроме тебя надо поднимать».

Вот он, окончив техникум, приехал в лесхоз по распределению и работает помощником лесничего. Лето выдалось тогда сухое. Выезжая на очаг, водитель пожарной машины включает сирену и не останавливается. Лесники выбегают на дорогу посёлка, окружённого вековыми соснами, на ходу запрыгивают в кабину, и с окраины машина набирает полную скорость до места очага. Если опоздать, то лесная подстилка из ржавой высохшей хвои разгорается, пламя, сжигая смолу на стволах, поднимается в крону, и дерево вспыхивает факелом, взметая пламя к небу. В сильный ветер занимается верховой пожар, и перепрыгивает красный петух с одной вершины сосны на другую, и тут уже требовались знания техники тушения, много пожарных машин, усилий и сноровки лесников, чтобы остановить пламя.

Вот свидание в лесу, когда цветут сосны и золотой дождь осыпает молодые деревья, рыжую хвою, Маринку. Разговоры о свадьбе…

Картинки прошлого стали наплывать одна на другую. Сергей задремал.

Утром Сергей, в новенькой форме военно-воздушных сил, попрощался с друзьями, товарищами и командирами в ставшей родной воинской части, купил купейный билет от Саратова до Владивостока. До отправления поезда на Свердловск оставалось много времени, и он поехал в краеведческий музей посмотреть ещё раз на самолет, на котором учился летать Юрий Гагарин, и лучше узнать историю области.

На одной из карт рисованными стрелками было показано, как шло переселение немцев через Москву на земли современной Саратовской области. Во времена правления императрицы Екатерины Великой они ехали конными обозами на санях по льду зимней Волги, осваивали степные земли на берегу реки.