– Именно так, – серьезно подтвердила Арина.

Спокойно пропустила мимо ушей весь заряд иронии, выпущенный Виктором.

– Я знаю, надо просто очень хотеть, вот и все. Только так это и происходит. У меня однажды было. Я осталась совсем на улице. В прямом смысле на улице. Без денег, без близких, без знакомых, без ничего. И я поняла, что должна найти деньги. Во что бы то ни стало. И я ходила по улицам и искала. Какой-нибудь кошелек, или бумажник, или просто купюру, или мелочь.

– И что же, нашла? – полюбопытствовал он.

– Ага, – кивнула она. – Нашла.

– Сколько? – не удержался Виктор. – Много?

– Много, – подтвердила Арина. – Даже очень. Но лучше бы не находила.

Она вдруг тихо вздохнула, потом неожиданно подбежала к стенке, повесила фотографию на старое место.

– Так она висела?

– Так, – согласился Виктор.

– Так пусть и висит, – заключила Арина.

Она отошла от стенки, в последний раз полюбовалась фотографией, затем стремительно продефилировала на кухню, снова надела куртку и направилась к двери. Подхватила по дороге брошенную на кресло сумку.

Виктор настороженно следил за ней.

– Мне и в самом деле теперь пора, – сказала Арина, поймав его взгляд. – Спасибо тебе за кофе. Пока.

Резко шагнула, взялась за дверную ручку.

– Постой минутку!

Виктор порывисто вскочил на ноги.

Она стояла. Ждала.

Потом медленно обернулась, вопросительно посмотрела на него.

– Послушай, – взволнованно произнес Виктор, – я хотел тебя попросить…

Очки у него внезапно запотели. Арина стала нерезкой и от этого почему-то еще более красивой.

– О чем? – спросила она.

– Может, мы сыграем партию в шахматы? – выдавил он.

Ничего умнее не придумал!

– Если ты не против, конечно.

Арина улыбнулась.

– Конечно, – сказала она. – Я не против.

И в очередной раз сбросила сумку с плеча.

Солнце давно уже стояло высоко в небе, освещало и холм с одиноким домиком на вершине, и окруживший его лес, и пустынную извилистую дорогу, по которой все более набирающий силу ветер шаловливо надувал, катал и подбрасывал полиэтиленовый пакет с зеленым кенгуру и надписью «Рамстор».

Какое-то марево словно плелось в воздухе, придавало этой, в общем, мирной картине несколько нереальный, потусторонний вид. Казалось, что-то незримое зависло над домом, ожидало удобного момента, чтобы внезапно обрушиться на него.

Кролик Лёха, прядая ушами и дергая носиком, быстро переводил удивленный взгляд своих круглых глаз с одного игрока на другого. В комнате было тихо, тишину нарушали только тиканье больших стенных часов и перестановки фигур.

Игроки разыгрывали традиционный дебют четырех коней.

Виктор оторвал взгляд от доски, одобрительно посмотрел на свою соперницу. Арина, безусловно, имела представление о том, что такое шахматы. Правда, перед каждым ходом морщила лоб и кусала ногти, отчего становилась похожей на юную школьницу, решающую классную контрольную.

Какие мысли скрывались за этим белым гладким лбом, оттененным завитками каштановых волос?

Что она знает о нем, о его жизни, о его прошлом?..

– Ты хоть знаешь, как меня зовут? – спросил Виктор.

– Ага, – кивнула Арина, передвигая на три клетки вперед своего черного слона. – Ты же мне говорил. Виктор.

– Ну да, – растерялся Виктор, – Правильно. Рокировка.

– И еще ты ветеринар, – снова кивнула Арина.

И, наморщив лобик, углубилась в обдумывание ответного хода.

Виктор озадаченно наблюдал за ней. В который раз за этот день она ошарашивала его.

Интересно, что еще он ей вчера успел выложить?

Это же надо было так надраться! В последний раз, кажется, он так надирался, когда умерла Лиза. Чуть сам не окочурился. Если бы не Горлов, может, и не выжил бы. Владимир Эдуардович просидел с ним тогда дня три. Ухаживал, как за маленьким ребенком.

После чего Виктор и решил, что больше женщин в этом доме не будет, хватит. И все эти годы, все восемь лет честно держал слово, никого сюда не приводил. При этом не то чтобы жил монахом, он все же еще достаточно молодой, здоровый мужчина, ему только сорок четыре, но в дом никого вводить не хотел.

Идея создания новой семьи давно уже не вызывала у него ничего, кроме страха, к тому же он приобрел за эти годы столько холостяцких привычек, что отказаться от них было бы весьма трудно. Хотя, с другой стороны, может быть, дело в том, что никто не вызывал у него тех чувств, которые когда-то вызвала Лиза.

Ни к кому он не прикипел душой, ни с кем не ощущал себя так хорошо…

Виктор сделал ход конем и снова стал исподтишка разглядывать Арину.

Она, конечно, была полной противоположностью его Лизе. Та – крепко сбитая, небольшая, голубоглазая, с плавными движениями, а эта – высокая, тонкая, какая-то вся хрупкая, порывистая, кажется, толкни ее легонько, и упадет, рассыплется… Впрочем, все это может быть очень обманчиво. Вон от Лизы было ощущение, что она просто пышет здоровьем, а рак сожрал ее всю целиком за два с половиной месяца, изменив ее до неузнаваемости. Только голубые глаза светились по-прежнему, до последней минуты…

А эта, несмотря на кажущуюся хрупкость, может оказаться еще какой сильной и здоровой. Характер-то у нее явно незаурядный. Вон как она ловко решила его захомутать, стала ему мозги пудрить всей этой любовью неземной с первого взгляда…

Единственное непонятно, конечно, зачем он ей нужен, чего она в нем нашла? Разве он пара такой девушке?

Ей и вправду в какой-нибудь Голливуд надо, моделью становиться, кинозвездой…

Кстати, чем она занимается, совершенно неизвестно.

Он-то ей, видать, сам все про себя выложил, а про нее так ничего и не знает. Хорош, нечего сказать!

Хотя, конечно, можно для самооправдания признаться, что он таких женщин еще в своей жизни не встречал. Даже и не мечтал, что встретит…

Притихший Лёха, замирая поминутно, все с большим любопытством наблюдал за игрой. На доске и впрямь творилось что-то странное.

Переставляя фигуры, Арина осторожно, почти нежно касалась их. Движения ее становились все более медленными и плавными. Прежде чем передвинуть фигуру, она несколько раз осторожно дотрагивалась до нее, будто ласкала кончиками тонких длинных пальцев ее гладкую блестящую поверхность.

Пару раз рука Виктора, тянущаяся к фигуре, невзначай сталкивалась с ее рукой, которую она еще не успевала убрать, в результате чего обе руки на секунду замирали, как два испуганных зверька, а затем неспешно продолжали свое движение.

Обдумывая очередной ход, Арина все чаще покусывала розовый ноготок, раздумчиво проводила указательным пальцем по влажной нижней губе.

Лёха обратил внимание, что и ноги Виктора, случайно столкнувшись под столиком с ногами Арины, тут же испуганно отдернулись. Когда же подобное столкновение произошло вторично, то никуда уже они отодвигаться не стали, а так и застыли в этой позиции.

Сам же Виктор, рассеянно глядя на доску, совершал одну грубую ошибку за другой. Король давно уже находился в незавидном положении, однако королевская судьба все меньше волновала его. Внимание Виктора на самом деле было полностью поглощено тонким пальчиком с розовым ноготком, медленно скользящим взад и вперед по нижней губке его соперницы.

Да и Арине, надо признаться, стоило все больших усилий сосредоточиться на игре. Все чаще отрывала она взгляд от доски, все дольше смотрела на Виктора своими бездонными зелеными глазами.

Алые блики начинавшего медленно клониться к закату солнца играли на ее лице, беспрестанно придавая ему новое выражение. Виктор, затаив дыхание, неотрывно следил за этой игрой света, делавшей девушку с каждой секундой все более привлекательной.

Леха встряхнул ушастой головой, словно отгонял от себя какое-то видение, снова замер, неподвижно глядя на игроков.