— Они хотели бы прекратить публикацию твоих статей в нашей газете, — выдохнул он с печалью в глазах.

— Но вы же знаете, что это не моя вина! Я не писала того, что было в той статье! — взмолилась Гермиона.

— Я знаю, поверь, — он все же устроился за столом и попытался улыбнуться. — Я не увольняю тебя. Просто… замораживаю твою работу на неопределенный срок.

Она задержала дыхание, стараясь сдержать слезы, вставшие комом в горле.

— Пока скандал не уляжется. Когда крупное издание пишет про нашу журналистку такие вещи, в наших общих интересах дождаться тишины.

В ответ Гермиона со всей язвительностью, что ещё в ней была, поинтересовалась:

— Значит, никакого оправдания от Лаванды не будет?

— Она сделала то, что должна была.

— Публиковать статью полностью от моего имени с такими обвинениями, фактами, которые были доверены ей как подруге? Должна была?

Рон покачал головой.

— Ты должна понять, что она написала то, что написала, не думая о рисках. И в этом была неправа, да. Но никто не ждал, что последует такая реакция. Раньше всё было совсем по-другому.

— Но ведь пострадало мое имя! Моя работа!

— Гермиона, — Рональд прервал её, практически перебивая. — Я обещаю, что ты вернешься к своей работе, как только шумиха утихнет. Хорошо? Я не прошу тебя перестать писать. И ты всё ещё можешь заняться своим расследованием. Просто руководство хотело бы, чтобы твое имя пока не появлялось в заголовках.

Ей не осталось ничего, кроме как признать, что так было бы лучше. Она не могла пойти против приказа. Если печать уже получила назначение, любое её слово не пропустят даже на стадии согласования макета, не говоря уже об издании.

Она сглотнула, снова опуская голову.

— Я могу идти?

— Иди домой, — мягко приказал ей Уизли. — Я позвоню, когда мы снова будем в тебе нуждаться.

Гермиона не потрудилась дочитать ту статью о себе до конца в первый день. Ей было слишком тяжело читать все слова, в которых был слышен тон Драко. Он имел право злиться, но разрушать всё, над чем она работала — нет.

Сейчас ей хотелось знать, что именно он решил выложить общественности на стол. Собирая свои вещи в сумку с рабочего места в Daily Mail, она кинула взгляд на очередной громкий заголовок в новостной ленте на экране компьютера.

Гермиона Грейнджер обличена. Раскрыты все тайны журналистки, писавшей о бизнесменах нашего времени.

Смотреть в глаза Лаванда ей больше не смогла, а Рональд проводил её печальным взглядом, полным сожаления. Конечно, ведь легко сожалеть о том, к чему ты не приложил руку. Гермиона вместе с ними сожалела о том, что произошло с Малфоем.

Может быть, он был прав — ей стоило воспринять его угрозы всерьез.

Малфой не знал, почему её поступок так его задел. Раньше предательство было не таким болезненным, а ведь Гермиона была ему никем. Он вернулся глазами к газете, которую до сих пор не прочитал, о ней, конечно. Нужно было хотя бы понять, что теперь грозит ей в работе, но он не мог себя заставить. Одно её имя заставляло яд разъедать его существо.

Он больше его не видел. Спустя некоторое время, когда издания перестали соревноваться в том, кто сильнее оскорбит Гермиону, она окончательно пропала. Не писала, не публиковала ничего в социальных сетях, не публиковалась… ничего.

Драко скучал, что признал для себя с трудом. Часто, сидя в зале совещаний и слушая болтовню кого-то из сотрудников, он смотрел на Лондон, видел ту надпись Daily Mail на высоком здании, думал о ней. Чем она занимается? Пишет ли под псевдонимом или её уволили, и она решила пойти учиться на другую специальность? Уехала из страны?

Гермиона не давала ему покоя, и не только потому, что обида в груди горела огнем как в первый день.

В один из понедельников, кажется, почти через месяц после случившегося, он не выдержал и решил прогуляться до работы пешком. Обычно свежий, прохладный воздух после дождя помогал прочищать голову, только не в этот раз. Драко всё равно возвращался мыслями к ней, и что-то не позволяло ему отпустить и забыть эту ситуацию.

Мало ли в его жизни было девушек, чтобы так убиваться из-за одной? Мало ли предательств?

Он уже свернул на оживленную улицу, чтобы зайти за кофе, остановился на перекрестке и почти сразу все его тело окаменело. Напротив стояла она.

В каком-то сером пальто, под которым угадывались контуры бесформенного свитера и джинсов, с заколкой в чуть спутанных кудрях. Всё в ней кричало о том, что на работу Гермиона Грейнджер не направлялась. Может быть, как и он решила прогуляться по центру города в выходной?

Она встретилась с ним глазами. Даже отсюда он мог видеть всё разочарование в них. Не нужно было слов, чтобы всё понять с первого взгляда.

Зеленый свет светофора сменил красный, и Грейнджер уверенно шагнула навстречу. Драко ждал, что она подойдет, попробует его остановить, но она изящно обошла его с левого бока.

Вот так просто.

Как вновь незнакомые люди, которые никогда друг друга не встречали. Не знали ни имен, ни секретов.

Его кольнуло куда-то глубоко и сильно, он чувствовал, как кровь струится по его органам. Драко нашёл в себе силы пройти дальше, но не нашёл — чтобы не обернуться. Он видел лишь то, как Гермиона удаляется и окончательно растворяется в толпе.

Впрочем, это было заслуженно. И для него, и для неё, похоже.

Малфой вернулся в офис, так и не прочитав ту злополучную статью. Теперь, когда он знал, что Гермиона больше не работает в издательстве, ему стало даже в какой-то мере страшно её читать. Страшно узнать, что «он» про неё написал.

Грейнджер, несмотря на то, что лишилась своего прямого заработка и деятельности, продолжила заниматься расследованием. За прошедшие недели она проработала каждого человека из списка так детально, как только могла. В то утро у неё на столе осталось лишь одно дело — Драко Малфоя.

Она откладывала его подальше в надежде вычеркнуть вовсе. Было неприятно даже притрагиваться к строчкам с его именем. Увы, написав Кэти Белл, Гермиона убедилась, что его дело — самое важное в расследовании. Ей нужно было прогуляться, чтобы собраться с силами. Кто же знал, что она наткнётся на предмет своих раздумий прямо посреди Лондона?

Он выглядел даже лучше обычного, весь задумчивый и погруженный в свои размышления. Привычно в костюме, с наброшенным на плечи пальто и черным закрытым зонтиком в руке.

Гермиона думала, что она не почувствует почти ничего, когда увидит его. Она стояла там, смотрела и вдруг вспомнила, что практически потеряла работу, что её имя для общественности теперь опущено на один уровень с полом, сколь несправедливы были обвинения в её сторону и сколько в них было лжи и подтасовки.

Она ждала только уколы обиды и боли, а вспомнила о том единственном вечере, который они провели вместе. Драко не отпускал её, напоминал о себе даже тогда, когда она старалась о нем забыть. Она провела месяцы, изучая лишь его, запоминая каждую мелочь, не думая, что ей удастся узнать их все в личном разговоре. Та маленькая ниточка, их соединявшая, оборвалась для него, ведь её поступки он расценивал как предательство. А Гермиона продолжала держаться крепко, хотя и хотела отпустить.

Она нуждалась в том, чтобы снова увидеть его улыбку, чтобы послушать какой-нибудь рассказ или снова обвинить его в какой-нибудь глупости, которую он тут же развеет. Хотела узнать, что ещё он может приготовить для неё, какое вино ему нравится?

Она знала так много о том, что он говорил, делал, с кем общался, но почти ничего, за исключением крошечных мелочей, о нём самом. Ей было недостаточно. И это превратилось не в охоту за материалом для книги, а в желание узнать человека лучше, чем она знала сейчас.

Но в его глазах она не увидела ничего. Ни сожаления, ни намека на то, что они вообще знакомы. Будто посторонний человек заметил у неё что-то на лице и разглядывал эту деталь.

Гермиона так хотела остановить его, поговорить, рассказать обо всём. Но заранее знала, что ему это уже было не нужно. Поэтому она прошла мимо, едва не зацепив его пальцы своими, глотая все невысказанные слова и жалея об упущенных возможностях. У неё их было так много… сотни, тысячи… всё потеряно, брошено в пропасть.