— Ты чуть слышно, на цыпочках ходишь, молча смотришь, захлопывая глаза когда этого требуется. Втихаря ликуешь и горюешь. С плотно закрытым ртом орешь от ужаса и боли. Бесшумно ешь, ещё тише спишь. Только так мы тебя не замечаем.

Это всё?

Да запросто и легко!

Мне не составит труда вести лайфстайл пианиссимо!

Вполне приемлемая договорённость. Не надо себя перекраивать и ущемлять. Я и раньше такая была, с таким же ежедневным, воздержанным и целомудренным распорядком.

Рейвы устраивать не собираюсь. Ну покуролесила как-то на Новый Год подшофе с буйными половецкими плясками. Дак это считанный раз.

Что станет в противном случае, при каком-нибудь неповиновении, не огласили. И не надо. Прикидываю по умолчанию, что не будет компромисса с мировой. Будет опала, отлучение, прерывание и перекрытие всех соединительных шлангов взаимодействия. Только это в идеале.

Может быть и по другому, не так радужно, например репрессия с высшей мерой наказания.

Уверена, что брюнет с фиалковыми глазами, с садистскими наклонностями и "гуманными" способами умерщвления был из их команды. Я не размыкаю уста, ничего не рассказываю им про предыдущую жизнь и про нынешнее своё местонахождение. Помалкиваю про мёртвых мужчину, женщину и других усопших, не вспоминаю и убийство с моим участием. Они тоже сохраняют молчание, хотя все прекрасно проинформированы. Они-те двое, которые присутствовали при невозмутимо-жестком столкновении.

Стараюсь быть невзрачной и микроскопически-мизерной, не задаю лишних вопросов, только по существу и только то, что касается лично меня. Давно усвоила, что наводящие, каверзные и провокационные вопросы, это дополнительные преграды и остро заточенный гарпун, с которого невозможно будет вовремя соскочить, зная точные и чёткие встречные ответы на все свои безрассудные запросы.

Я не котирую на инсайдера в малочисленной группе, хоть и состою в ней, не допущена к конфиденциальным сведениям и не стремлюсь их быстрее узнать.

Чужих людей больше не встречала: ни живых, ни мёртвых. Однажды в городе, во время бордовых ночей, меня привлекли птицы. Невиданные ранее, диковинные, длинноногие, с блестящим переливчатым перламутровым оперением. Огонь!

Две большие стаи, медленно кружили над одним из домов в зареве пурпурного неба, образуя конусы. Живые геометрические фигуры, преломляющие световые лучи, сплющивались, начиная с вершины, в спираль круга и затем разжимались снова, принимая обычную форму. Они были как пружины, словно меха неведомой установки для получения воздушной струи. Я остро чувствовала чередующие вдох и выдох.

Когда рассматривала в бинокль удивительные, общественные движения, разглядела на крыше старой девятиэтажки мужчину. Забралась на последний этаж соседнего здания.

Это Семен.

Он долго торчал под самым птичьим торнадо, почти на краю, смотрел вдаль, а затем поднял левую руку. Увидеть, куда и на что он смотрит и кому подает знак, мне не представилось возможным. Не думаю, что он следит за мной или оберегает. У них свои неведомые дела, свои загадочные интересы.

Том не реагирует, не волнуется.

Безошибочно и с очевидной точностью, дальние братья для короткохвостого не угроза, не враги, он их хорошо знает. Что их так тесно связывает-для меня еще одна необъяснимая вещь. Я дождалась, когда Семен спуститься и уедет. Зайти в дом не получилось. Это тот самый редут с заваренными дверьми пяти подъездов. Вход, конечно, есть.

Только где?

А если по дереву залезть на первый этаж?

Теперь карниз, отворить обветшалое с облупившейся краской окно, оно, кстати, не на шпингалете и упругий спрыг в комнату. Входная квартирная дверь не нараспашку, но на защелке. Задание для недотёпы. Я себя не славословлю и не хвалю, просто смекаю, что железо замуровали совсем не от меня.

От зверья?

Или ещё от кого?

Спокойно вышла на лестничную площадку, облазила всё сверху донизу. Все жилища заперты. Поднялась на последний этаж, чердак был закрыт навесным, простым замком. Тем не менее пришлось немало повозиться и поковыряться двумя скрепками чтобы его отпереть. Отмычки я давно утеряла, через несколько месяцев, как нашла. Когда и где их выронила или оставила, не припомню.

Раззява!

Залезла на крышу и подошла к тому месту, где стоял Семен. Птиц уже не было. Я огляделась. Передо мной простирался прекрасный город, весь в привычных багряно-синих сполохах, вдалеке виднелась голубая сопка. Что ж красиво, бесспорно, но нет ничего такого особенного, что привлекло бы моё внимание. Я устремила взгляд в ту же сторону и подняла руку, как он. Никаких сигналов в ответ, ни лучей, ни дополнительных отблесков, никаких смещений, никакой деятельности.

Семен левша, подняла левую.

Ничего. Всё зазря.

Замок закрывать пока не стала. Заночевали с Томом в холостяцкой, двухуровневой квартире Родиона, который вёл бурную ночную жизнь и чей несессер с пухлым кошельком, документами и ключами я нашла в будуаре подпольного казино стрип-клуба. Там же обнаружила залитый кофе и смятый договор дарения этой самой жилплощади на вдруг обогатившегося мистера Олега.

Олежек, а Вы ещё то авокадо!

Какие страсти-мордасти здесь пассеровались. Родя был вне себя. А не надо посещать игорный дом и прожигать свои вотчину с наследием. Надеюсь сделка сорвалась и вопрос так и остался нерешенным: бумажный уговор слишком уж заляпан несмываемыми напитками. Помогай Вам высшие силы, Родион, в решении денежной проблемы нашего мира.

Надеюсь, ты всё-же отыгрался, баклан!

Не сдал позиции и удержал свою синичку счастья. Но скорее всего, тебя обчистили до портков, игра ведь шла не шуточная, с высокими ставками. Выкручивайся теперь! Как любит сказывать одна, мало знакомая мне мужская энергетическая сущность:

— А кому сейчас легко!

Как хорошо говорено! С чувством и с каким-то нехорошим подтекстом. Может подст-а-а-авой?

Вобщем, вы оба хороши. Крутиковская крутизна неуёмная!

Итак, джентльмены удачи, буржуины-коммерсанты и деляги, извиняйте!

Но теперь бесхозный, недурственный пентхаус с эрмитажным антиквариатом и майоликой, национализирован и сохранён не за вами. Сегодняшний мой фант, это попаразитировать на ваших пороках и слабоволии. Игручие игруны, ваши дебет с кредитом перетузили друг друга в пользу моей казны.

Когда проснулась, решила залезть на крышу ещё раз, наверху проделала то же самое. Безрезультатно. Было что-то там или не было, уже не узнаю.

Не обольщаюсь на свой счет, прекрасно понимая, что не особенная и не лучшая из лучших. Я обыкновенный человек без протеже, пляжная песчинка. Я не одарена никакими талантами, у меня нет никаких выдающихся способностей и никогда не было. В дальнейшем, от меня могли избавиться без хлопот. Уничтожить когда и где угодно, и всё выглядело бы естественным образом. По какой-то причине, братья этого не сделали.

Не верю, что мне, вот так легко открыли дверь в недоступный, скрытый для всех мир: welcome my friend!

Что-то произошло и у них поменялась раскадровка и данное решение не из-за освобождённой вакансии. Их цель для меня до сих пор не ясна. Мои протекция и преимущественное право со льготами мнимые, их могут отозвать. Я для них фрилансер, работающий без заключения контракта и которому в любое время могут отказать в деятельности и депортировать.

Представляют ли родственнички опасность, не могу сказать. Посмотрим, будет видно. Планы-вещь ненадежная и бессмысленная. Есть много желающих их пересмотреть и нарушить, покусившись на готовую уже проектировку и смету.

У меня нет "завтра". Оно плохо фигурирует в эскизах перспективы.

Нет и "сегодня". Это мотовство и транжирство.

У меня осталось только "здесь" и "сейчас".

Я втянута в водоворот фатальных событий. Непроизвольно или преднамеренно был нарушен привычный ход моей жизни, и к прежней "я" возврата нет.

Теперь меня никто и ничто не может удержать от дерзких походов. На сколько меня хватит, на сколько позволит здоровье. Буду маршировать в образовавшееся пространство, даже если останется только одна действительность-реальность мира "габитусов".