Наконец то Фёдор обзавелся настоящим сердечным заступником и заботливым покровителем своего животного мира. Очень интересно наблюдать за ними, за этим смелым альянсом, нетождественным братством. Варвара почти ручная, характер хороший, в меру спокойный, позволяет мне к себе иногда прикасаться. Ночует всегда во дворе на кедре и к нам никогда не просится, хотя я её улещивала и совращала всяческими занимательными вкусняшками. Но мои изобретательные и хитрые уловки на неё не действовали. Она стойко и цепко предпочитает хвойную, независимую свободу и суверенность.

Как хочешь, как хочешь!

Не неволю.

Надумаешь-заходи. Для тебя наши двери открыты всегда.

Глава 13: Эксперименты

Скоро наступят холода с гололедицей, осталось слишком мало времени, следует готовиться к долгой зимовке. Я не смогу выезжать в город на машине, побоюсь. А на снегоходе длительное расстояние не преодолеть. Замерзнуть по дороге в металлической неисправности или быть съеденной диким зверьем-выбор мировой, вдобавок невменяемый.

Обеспечить себя по максимуму самым необходимым и в больших количествах-основное поручение моему мыслящему организму. Отлынивание побоку. Я не знаю, изменится ли климат и как долго продлится зима. Не знаю, что будет завтра. Мне даже не известно, что будет через десять, стремительно бегучих секунд.

Во смертожизнь! Как подъстёбывает!!!

Однако сверхзадачу приумножения благосостояния с обогащением надо сформировать без длительного вынашивания миропонимания, и споро, по-быстрому воплотить трудоемкую штурмовщину в хозяйственную монополию.

Страда. Пахота. Косьба. С огорода собрала всё, что удачно наросло на земле. Подобрала даже то, что было не в масть. В центр ездила по два раза в день, больше не получалось. Так дело не пойдет! Грузовик бы взять. Нетушки! Пикап с вместительным прицепом, накрытый высоким тентом, нашла в соседней деревне у трудолюбивого фермера. Затариваюсь под завязку. Теперь с собой беру только Тома, остальных оставляю дома.

В городе всё без изменений. Вижу иногда собак и кошаков лицезрею, голуби с воробьями летают, но попадаются и трупы животных, их немного. Тела целые, не растерзанные, причина смерти непонятна. Продукты, корм для животных из зоомаркета, медикаменты из аптек, вещи и необходимые предметы выгружаю в свой дом, складирую и в соседние. Бензин есть, его достаточно. Для Вари, привезла громадную, просторную клетку, рассчитанную однозначно на двух страусов. Сама залезала, проверяла-раскидисто и вольготно! Будет где свести ей гнездо и потомство вывести. На счет поколения сглупила. Она затворница. Её семья-мы.

Может взять с собой придорожного рекламного надувного болванчика? Пусть улыбчивое, рослое чучело всегда приветствует нас во дворе и машет расставленными ручищами. Только мой бесхвостый дружок был крайне против предстоящего соседства с радостным, круглолицым чуваком.

А чё так? Рычим, шерстью и лапами горячимся, головушкой встряхиваем, мотаем, ноздрями-дырищами подвижно пыхтим. Он тебе не нравится? Совсем-совсем?

Ладно, тебе нюхнее! Ок! Не ослушаюсь, брать не буду. Я тоже представила долговязого верзилу лунной ночью перед окнами, пружинисто выгибающегося от ветра, в дурацком колпаке, с глазами-синими блюдцами, передвигающимися зрачками, ушами-раковинами и оскалом до висков.

Бр-р-р!

Пардон, динамо товарооборота! Ложная тревога. Стоишь, каланча и стой себе дальше!

В нужных мне торговых точках разбиваю окна и стеклянные двери. Где смогу. Не все поддаются расколу. Опорожняю бакалейные и промтоварные полки, занимаюсь обыкновенным воровством и мародерством. Я представляю что будет, если население города решит так же внезапно вернуться. А тут я, собственной разбойной персоной и самоуправской растащиловкой.

Картина гусиным пером!

Не твоим, Варвара, не твоим. Гусиным.

— Высокая, худенькая негодница в косухе, широких джинсах с накладными карманами, полусапожках с заклёпками, в маске сварщика последней модели, с газовым резаком в одной руке и молотом в другой. Защиту для лица можно было взять и попроще, но так экзотичнее.

Оригиналка!

Мне вероятно выставят большой счет без рассрочки за теневой каршеринг, корсарский лутинг и причиненный морально-материальный ущерб, который буду выплачивать всю оставшуюся жизнь и который затем перейдет изумленным потомкам до тринадцатого колена. Сага для продолжателей рода!

Это всё потом. А сейчас, мне совсем не зазорно, себя не жалко, головой об стену не бьюсь и не задаюсь обычными риторическими вопросами "почему я, почему со мной". Мой позорный столб с помостом на пьедестале амфитеатра пустует. Я, разоритель и погубитель всего ранее произведенного и воздвигнутого одаренным человечеством, приняла сегодняшнее настоящее. И мне нисколечко не стыдно.

Совершенно не сгораю от неприличия!

Теперь, данная стихия моя реальность.

Бордовые атаки продолжаются, они стали ярче, насыщенные. Явного разделение на день и ночь в темно-красный период нет. Могу определить время суток только по часам, иногда по неявственным и плохо различимым двум нашим светилам, попеременно восходящим, если они видны, что бывает нерегулярно. По мере изменения цвета, меняется и тональность ощущений.

Контраст разительный!

При синем цвете и его оттенках, появляется одышка, хочется слегка подкашливать, глаза немного слезятся, запах тоже не нравится. Он не плохой, но малость терпковатый и чуть с горчинкой. При всех бордовых тонах уже лучше: нос дышит так, как будто после затяжного насморка я закапала в отечные ноздри сосудосуживающее средство, зрение приходят в норму, все запахи становятся обычными. И это всё без градусного шабаша Цельсия.

Свет от электроламп тускловатый, пронизанный редкими, тонкими, золотистыми паутинками. Распространяется удивительное оптоволокно неравномерно, но освещение вполне приличное и мне его хватает. Живой, открытый огонь, вообще, абсолютно белый, с ровным пламенем, на ощупь ничем не примечательный. Иногда от него отделяются небольшие плазменные шарики. Они никуда не улетают, зависают, вьются рядом, парят над кострищем, затем бесшумно лопаются, брызгая эфемерными росинками. До них я не дотрагивалась и прикоснуться к ним не дерзнула.

Вдруг подорвут всё вокруг начисто! Останемся без пристанища.

Бордовая жизнь на фотосинтез растений не влияет. Хлорофилл вырабатывается, углекислота поглощается. Газообмен один и тот же, костюм химической защиты пока лежит не расчехленный. Разрослись только лесной папоротник и моё алоэ и только оно одно из всех остальных домашних цветов. Амарантовая биостимуляция повлияло на хромосомы, создало им специальные условия акселерации, и два травянистых вида, перегоняя друг друга в росте, начали соревноваться в крупномерном развитии. Папоротник скоро будет напоминать доисторические реликтовые деревья каменноугольной эпохи, а мой столетник вымахал уже в необъятный кустище. Пришлось пересадить его в большую кадку, и после переселения раскормленная колючка выпустила пять стрелок длинных, красных соцветий, которые пахнут довольно приятно, но голова становится, словно раскаленный чугунок из русской печи.

Малочисленные букашки, крылатые пигалицы, бекарасики, козявки и прочая мелюзга тоже не унывают. Они задорно ползают, летают, щекочут, усиленно и спешно ищут мои оголенные места и иногда ловко надкусывают то, что считают самым вкусненьким и сладким для себя. А вот пчёл и ос стало намного больше. Желто-черным перепончатокрылым здесь явно приценилось, их покорил и обольстил расписной цветник с лепестковыми дарами. Солидарна! Знакомо!

Понимают ли таракашки, где находятся?

Что они сыграли в ящик, склеили передние и задние легковесные крылышки и отбросили волосатые лапки. Что их раздавили некими хваткими руками, прихлопнули мухобойкой, размазали прошлогодней газетой, щелчком указательного пальца отправили в направленность кирпичной кладки, втерли большим пальцем в твердую поверхность стола и помололи в пыль хитроумным механизмом судьбы.