Брендон уже успел возненавидеть ночные светила и любые другие источники света, когда заметил впереди, почти у самого обрыва, яркое пламя костра. Ноги сами побежали в его направлении, а желание найти помощь стало так велико, что он не чувствовал боли от хлёсткой травы или опасений, что те, кто развёл огонь, окажутся врагами. Ветер холодил нос и свистел в ушах от скорости, смешивая в этом свисте все окружающие звуки.

Но внезапно Брендон остановился в нескольких шагах от костра, скрываемый кустом. Знакомый голос долетел до него сквозь ветер, вызывая мурашки, а костёр осветил говорящего, отметая все сомнения. Мальчик видел этого человека уже не один раз, но сердце вновь сделало кульбит, как только Картер узнал черты лица Мерлина.

Волшебник несколько постарел в сравнении с первыми двумя видениями, его лицо немного осунулось, в волосах поблёскивали серебряные пряди, но взгляд стал ещё более безрассудным и даже безумным. Изумрудные глаза лихорадочно блестели в свете костра, а зрачки были узкими до предела. Мерлин сидел один, без остановки произнося какие-то странные заклинания, пока зажатый в руках посох светился разными цветами. Кулоны в кармане Брендона опять стали нагреваться, от чего он зашипел, пригнувшись к земле и переломав все ветки под ногами. И когда мальчик вновь поднял глаза на Мерлина, то к своему удивлению обнаружил, что волшебник вскочил с высокой травы и пристально вглядывается в то место, где стоит Картер. Полы плаща мужчины шумно зашуршали из-за ветра, шёлковые золотые нити, насквозь пронизывающие его тёмно-коричневое одеяние, блеском загорелись в ночи.

Мерлин навёл посох в сторону Брендона и слегка поправил плащ, обнажая эфес меча, повязанного у пояса. Навершие ярко отразило пламя костра, больше завораживая, чем пугая. Светящийся меч, посох и безумный взгляд превратили Мерлина в того самого помощника короля Артура из мифов и старых фресок, который всюду ходил за королём, одетый в странные цветастые мантии, и вызывал страх и благоговение. Он свёл тёмные брови, а волшебный предмет ещё сильнее загорелся на самом кончике ярким красным светом. Брендон хотел уже взмолиться о пощаде, но солторы в кармане вновь начали жечься, от чего Картер упал на колено, приглушённо шипя и надеясь, что его не проклянут прежде, чем он скажет хоть слово.

— Я хочу поговорить, Мерлин, — раздался откуда-то слева хрипловатый низкий голос, непонятно кому принадлежащий: мужчине или женщине. Брендон поднял взгляд и заметил, как из-за ещё одного куста вышел незнакомец в капюшоне. Его лицо и фигура были скрыты одеждой и тенями, и единственная часть тела, которую было видно — длинные, женственно изящные пальцы с золотыми кольцами.

— Нам не о чем разговаривать, дьявольский палач, — ответил маг, делая акцент на последних словах. — Ты вынудил меня отнять у волшебников магию, а сейчас развязываешь войну! Скажи баргестам и другим дьявольским созданиям убираться, пока я не уничтожил всех их.

— Вечно ты драматизируешь, — пожал плечами пришедший, усаживаясь у костра спиной к Брендону. Он лёгким небрежным жестом снял капюшон, и его чёрные волосы чуть ниже плеч заблестели в свете звёзд. — Я всего лишь освобождаю человечество от ваших моральных законов и угрызений совести.

— Интересно, как же.

— О, это сущий пустяк, Мерлин. В моём новом мире всё будет честно. Людишки без магии будут в самом низу, у них будет чуть меньше власти и свободы, чем сейчас. И станет совершаться меньше идиотских поступков. Наверняка ты слышал об очищении волшебников водой или огнём — идиотизм одинаковый, что там, что здесь. Твоих друзей, Мерлин, сжигают уже сейчас за обычную магию, за то, что в них заложено природой, за то, что они не могут изменить, и всё больше и больше людей боятся колдовать открыто. Сам вспомни своё знакомство с Артуром. То, что ты ограничил их магию, запер её без возможности выхода, спасает их. Ведь будь они действительно свободны в использовании волшебства и не бойся они своих собственных способностей, то бросились бы на тебя при первом же удобном случае за то, что ты отнял у них силы. Людям нужна честность, я её им дам. А эта свобода… Это всё ложь, иллюзия, от которой надо избавить человечество. Лишь контролируя свободу, которой эти идиоты обладают, этот мир можно будет спасти.

— Не заговаривай мне зубы, я знаю, что ты собираешься выпустить своих дружков-демонов.

— Я и не скрываю, — сказал палач таким голосом, что было ясно, что он улыбается. — Мои братья и сёстры пророчат мне трон Люцифера за то, что я дам им ту же самую честность. Почему самые сильные существа должны скрываться в Аду? Почему те, кто чтит правду и делит власть и богатства в зависимости от силы, горят в вечном огне? Они будут верховодить вами, магами, будут награждать вас, как только вы откроете свои способности и станете достойны новой кучки богатств. О, Мерлин, ты мог бы стать моим приближённым волшебником, — мечтательно промурлыкал говорящий. — Мне довелось побывать во всей Европе, Азии и даже на тех континентах, которые вам, людям, ещё только предстоит открыть, и никого там не было сильнее тебя.

— Думаешь, я сдамся только из-за того, что мне светит быть тем, кем я и без тебя являюсь?

— Вроде было решено, что люди идиоты, а не я, — усмехнулся палач. — Конечно же, ты получишь больше. Ты ведь знаешь, что вы никогда не использовали свои силы на полную мощность? И мозг тоже, хотя у меня даже уверенности нет, что большинство людей знакомо с таким понятием как «думать»… Мерлин, не будет никаких убийств, не будет мучений, будет лишь справедливость. Разве это честно, что у богатых людей рождаются пьяницы, которым не нужны те знания, которые им могут дать, в то время как в семье пьяниц и бедняков рождаются те, кто хочет учиться, хочет большего, но не может этого получить?

— Не держи меня за глупца, я знаю твои истинные цели! Выпустить демонов, чтобы они поглотили человечество и забрали их души! Играть с людскими жизнями — ваша любимая часть нахождения в Аду! И это твои слова!

— Не могу сказать, что происходит в Преисподней, меня же там не было, — пожал плечами палач. — Но разве ты слышал от меня хоть одну ложь за всё время, что мы знакомы?

— У меня нет гарантий, что ты вообще умеешь говорить правду. А теперь извини, но я тебя убью, — сказал Мерлин и навёл посох на Барр. Солторы в кармане Брендона начали жечь с большей силой, но мальчик не обращал на это внимания, следя за лицом великого волшебника.

— Ты знаешь, что это невозможно. Хотя бы потому, что мне служит вся нечисть в этом мире, — равнодушно ответил палач.

В этот же миг вокруг костра показались десятки блуждающих огоньков: это были и шерстянки Джоан, маленькие противные пикси с огненно-рыжими волосами, зечёсанными вверх, и огонь, исходящий от них горел, словно костёр; и эллилльданы, эльфы размером с пикси с горящими зелёным огнем пальцами, которые могли прыгать почти на полтора метра от земли; и даже хинки-панки, великаны размером с валуны с одной ногой и рукой, которые в ладонях держали голубые огни. Из леса выбежали и адские гончие вперемешку с баргестами, щёлкая клыкастыми пастями и рыча. Где-то, звеня мечами и цепями, шагали слуа, горланя непонятные, но омерзительные песни, которые выучили в пабах ещё в те далёкие времена, когда были людьми. И несмотря на свет блуждающих огоньков и языки яркого костра, ночь стала казаться темнее и мрачнее. Вокруг палача появился леденящий душу чёрный туман, пожирающий всё на своём пути.

Мерлин удивлённо и немного испуганно огляделся по сторонам, будто бы не веря в то, что происходящее реально. Посох дрогнул в его руках, пока адские псы подбирались к волшебнику всё ближе и ближе со страшным гортанным рычанием. Огоньки слепили его, уши закладывало от пошлых и жестоких песен слуа, которые тонули в близком лае баргестов, пока туман, из-за которого возникал иней на зелёных травах, охватывал всё больше территории, почти дотягиваясь до Брендона.

— Покончим с этим сейчас? — скучающим голосом предложил палач.

— Я заберу твоё умение контролировать дьявольских существ! — нагло ответил Мерлин, и Брендона ослепила яркая вспышка.