Каркон сплюнул на пол, обмакнул золотое перо в чернильницу и принялся излагать на страницах трактата свои безумные мысли, главная из которых состояла в том, что Алхимия Тьмы уничтожит все, включая Нину и ее отвратительных друзей. «В Эру Тьмы будет господствовать один-единственный бессмертный алхимик – я! – писал он. – Я буду править Вселенной! Все вокруг будет принадлежать мне! Все будет погружено во Мглу! Все эти века я жил и живу только ради этого. И никакой Нине Де Нобили не заставить меня отказаться от воплощения в жизнь моей великой мечты! Девчонка заплатит дорого за все, что совершила! На этот раз ничто не помешает мне стереть дерзкую ведьму в порошок! Я верну себе все цифры Золотого Числа и опять разрушу его!»

Последней пришла мысль о Комнате Планет, где находилась Дверь Каоса.

– Да! Все окажется во власти вечного Ничто! Нина, я швырну тебя в кипящую магму, где ты будешь гореть вечно! В компании этого идиота Ливио, который теперь ждет тебя, плавая в негасимом пламени магмы! Жалкая дуреха, тебя ждет такой же конец! – заорал он, брызгая зеленой слюной.

Перо заскользило по бумаге, и слова посыпались одно за другим, запечатлевая все новые и новые откровения князя Тьмы.

30 сентября, 8:15 утра

Золотой дворец – спальня

Пришел момент приступить к решительным действиям против Нины Де Нобили! Я одержу над ней триумфальную победу, используя могущество моей алхимии! Цифра 8 Золотого Числа представлена Числомагом номер 8, который с сегодняшнего дня символизирует бесконечность жизни.

Это магическое число формирует сферы, поддерживающие вес механизма. Следовательно, золотая 8 будет внедрена в заколдованный корпус Числомага 8.

Механогеометрия и Числомагия – два великих изобретения, которые позволили мне завладеть Четырьмя Тайнами. Нина заставила меня сильно страдать, когда смогла разрушить машины, в которых были спрятаны Тайны. Но на этот раз ей не видать золотой 8! Нине никогда не найти ее, потому что она спрятана очень надежно!

А если Нина попытается выкрасть ее, то ей придется сразиться с охраняющим цифру спящим Воином, готовым уничтожить любого, кто к ней приблизится.

Этот Воин – храбрейший и мудрейший француз Кловис Ламоти. При встрече с ним Нина будет уничтожена!

Я клянусь, что так оно и будет!

На помощь Кловису я призову самых жестоких призраков. Я воскрешу Зло, которое пронесется над землей подобно яростному ветру.

Да, я клянусь сделать это!

Со смертью Нины Де Нобили придет конец и Алхимии Света. Я, только Я, буду иметь власть над всем и вся. Тьма опустится и поглотит небеса и моря. Больше не будет никаких звезд, никакого солнца, ни единого лучика, который светил бы во имя Света. Тьма заполнит воздух, блокирует мысли и посадит в клетку свободу!

Да, я клянусь, что так все и будет!

К

Каркон схватил нож для бумаг, который торчал из гниющего трупа крысы, что валялась рядом с оплывшей свечой, и, громко хохоча, ткнул им в свое правое запястье. Струя крови брызнула на пыльный стол. Три капли упали на только что заполненный лист бумаги.

– Я скрепляю эту клятву собственной кровью! – завопил князь, промокая рану, которая мгновенно затянулась.

Затем он обмакнул указательный палец в лужицу крови на столе и подписал текст клятвы большой буквой «К».

Его вопль вырвался за стены спальни и понесся по коридору, где Вишиоло и Алвиз пытались привести загаженный и вонючий пол в нормальный вид. Голос Каркона заставил их прекратить работу, отвлекающую от изобретения способов мучительной смерти, которая должна была бы ждать Нину. Гибель Барбессы потрясла обоих, и месть этой девчонке была единственным лекарственным средством, способным сделать их счастливыми. Особенно страдал Алвиз: потеря сестры-близнеца вогнала его в глубокую печаль и разбудила яростную жажду покончить с Ниной.

Вишиоло разогнулся, поставил метлу рядом с дверью, поправил повязку, закрывавшую отсутствующий глаз, и почесал горб. Алвиз затаил дыхание, отжимая в ведро грязную тряпку, которой мыл пол.

– Ты слышал? Хозяин разговаривает сам с собой… Кто бы знал, что у него на уме… – прошептал горбун.

– Судя по тому, что он установил вокруг дворца Черную Мглу, скоро что-то начнется. Конечно, здесь мы в безопасности. Но ты же знаешь эту Нину… она не отступится! – Алвиз боялся худшего.

– Вишиоло! Чертов горбун! Где тебя черти носят! – гаркнул Каркон, стоя в дверях.

Его внезапное появление привело Вишиоло в ужас.

– Я здесь, мой господин… мы с Алвизом моем полы… – виновато опустил он голову.

– Плюньте на пол! Есть дела поважнее! Быстро выставьте пару бочек с тухлой водой за дверь дворца. Она сделает тучу еще более плотной. И пару часов не смейте тревожить меня!

Князь захлопнул дверь с такой силой, что из трещин в стенах высыпалось десятка три огромных черных пауков.

– Хорошенькое начало дня! – хмыкнул Алвиз. – Поторопимся, иначе нам несдобровать. Бочки в Изоляторе?

– Да, но будет очень трудно вытащить их за дверь. Они тяжелые и полны до краев.

Оба выбежали во двор и сморщили носы, вдохнув вонючего тумана.

Настойчивый стук с улицы заставил их насторожиться.

– Там кто-то есть. Что будем делать? Никто же не знает, что мы живы и вернулись сюда, – пробормотал Алвис.

– Открывать очень опасно. Но кто это стучит, узнать стоит.

Вишиоло осторожно глянул в дверной глазок и, несмотря на плохую видимость, узнал физиономию пучеглазого журналиста.

Скрип заслонки глазка удивил Пьетро Зулина. Он заглянул в глазок со своей стороны и отскочил от двери, увидев уставленный на него глаз.

Вишиоло поспешно опустил заслонку.

– Это тот самый журналист, который сует повсюду свой нос! Что будем делать? – прошептал он.

Алвиз пожал плечами:

– Не знаю. Но если он так и будет торчать у двери, мы не сможем вытащить наружу бочки с тухлой водой.

– Ну тогда давай впустим его. Свяжем, а что с ним делать, пусть решает князь, – сказал горбун, потирая руки.

Западня сработала как надо. Еще не веря удаче, Пьетро Зулин, с бешено бьющимся сердцем, переступил порог и почти вслепую сделал несколько шагов по двору дворца, встретившему его могильной тишиной.

Звук захлопнувшейся за ним тяжелой двери заставил его подскочить на месте. Не успел он обернуться, как был опрокинут на землю и обмотан грязной, вонючей тряпкой, одним концом которой ему заткнули рот. После чего Алвиз несколько раз обернул несчастного журналиста толстой веревкой.

Зулин попытался вырваться и кричать, но у него ничего не получилось.

– Затяни покрепче, – посоветовал Вишиоло, которому эта сцена очень понравилась.

Алвиз ухватился за конец веревки и с трудом поволок тело журналиста в Зал Пыток. Зулин мычал и дергался, но чем сильнее он дергался, тем крепче затягивалась тряпка, не давая возможности не только кричать, но и просто дышать.

Довольные уловом, оба прислужника Каркона оставили журналиста прохлаждаться на холодном грязном полу комнаты, до отказа набитой шкурками, скелетами и гниющими потрохами мелких зверюшек, а сами отправились за бочками.

– Отлично, Алвиз, теперь нам ничто не мешает выставить их за дверь. Увидишь, хозяин поблагодарит нас. – Вишиоло снова почесал свой горб, сияя как начищенная медная монета.

Тем временем Каркон, вернувшийся в свою спальню, достал из шкатулки флакончик с Эликсиром Жизни и вылил его содержимое себе в рот. Мокрыми губами он произнес вслух имя уничтоженного им своего юного предка:

– Ливио, глупец! Если бы ты не украл и не выпил мой магический препарат, был бы жив! И конечно, был бы на моей стороне!

В эту секунду осветился экран его компьютера. С противным жужжанием по нему побежали серые и черные полосы. Князь не ждал ни с кем связи, поэтому осторожно приблизился к экрану, думая, что эффект вызван коротком замыканием в главном компьютере, находящемся в его подземной лаборатории.