— Да они-то подождут, вот только наркоши ждать не будут, — недовольно произнёс Антон.

— В смысле? — не понял Андрей.

— Им-то по-любому где-то брать надо. Щас если у наших не купят, пойдут других искать. И клиентов постоянных потерять можем. Я чё, зря их нарабатывал, эти точки? — подчёркивая свою значимость, произнёс Антон.

Леонид, услышав это, перестал считать деньги и посмотрел на Андрея. Тот тоже молча пожал плечами и сел обратно на кровать, задумавшись.

— А ведь, в натуре, — произнёс Леонид, поняв правоту сказанного.

— А на других наших точках нельзя взять? — спросил Андрей.

— Так там тоже самое может тогда получиться, — возразил Леонид.

— Ну и чё делать тогда? — спросил Антон, рассчитывая, что старшие раскроют загашники, где держат ханку для себя.

— Чё, там у нас, в натуре, пять грамм только осталось? — как будто читая его мысли, спросил Андрей у Леонида.

— Ну, может шесть-семь, но не больше, ответил тот и кивнул на чемодан Андрея. — Я ж тебе с собой приготовил, я ж тебе показывал, куда положил.

Они ненадолго замолчали, размышляя. Потом Леонид спросил:

— Антон, а кто ещё ханку продаёт в городе? Так, чтоб можно было партию взять небольшую?

— Только нормальную ханку надо, а то тоже клиентов отобьём сами себе, — добавил Андрей. — У нас-то чёткая, как для себя…

— Нормальная только у Мукима бывает, — пожав плечами, ответил Антон. — Но насчёт партии не знаю… Надо спросить у него.

— Съездите к нему тогда, спросите, — сказал Леонид, отдавая обратно Антону пачку денег. — Если грамм сто пятьдесят — двести будет у него, забирай всю.

— Только не вези сразу на точки, сюда заедь сначала. Мы посмотрим сами, чё там у него за ханка. А то, мож, фуфел какой-нибудь, — опять добавил Андрей.

— Да тебе-то пора уже ехать, — возразил Леонид. — Я сам посмотрю. — Он повернулся к Антону. — Завезёшь сюда сначала, как возьмёшь. Ну всё, езжайте.

— На «Крузаке» ехать? — спросил Антон.

— Я ж сказал вам в покраску его поставить, — удивился Леонид. — Вы чё, ещё не поставили, что ли?

— Так а на чём бы мы ездили тогда? — тоже удивился Антон. — Вас же на «Марке» щас повезут…

— Бл…дь, надо ещё тачку какую-нибудь купить, — сказал Леонид. — Я в Интернете смотрел, там японцы нового «Крузака» выпустили, сотого. Как появится в продаже, сразу возьмём.

— Ну-у, — подтвердил Андрей. — Я видел тоже на картинке. Ни х…я такой…

— Так чё, на «Крузаке» ехать?— спросил Антон, прервав их мысли.

— Ну езжай, нехотя ответил Леонид. — Только по быстрому, и сразу в сервис его, там маляры ждут. А то они возьмут кого-нибудь другого, и так без очереди влезли…

Антон сразу развернулся и вышел. Леонид повернулся к Андрею и сказал:

— Ну чё, езжай тогда, Андрюха. Вова отвезёт тебя. Я уже провожать не поеду, подожду Антона, посмотрю, чё там за ханка.

— Само собой, Иваныч, — сказал Андрей и поднялся.

*

Сауна таджиков функционировала пока только для своих, так как Муким ещё не оформил какие-то необходимые бумаги для работы. Но в помещении и в самих номерах уже всё было отделано, стояла кожаная мебель и всё необходимое. Даже вода в бассейнах была налита. И на месте администратора сидела женщина, которая уже получала свою зарплату. Виталия и всех остальных его парней она знала хорошо, так как постоянно выдавала им сланцы и всё остальное, когда они приезжали отдыхать. Пройдя в этот раз мимо неё, ни Виталий, ни Челюсть не поздоровались, и она с тревогой ожидала, что сейчас начнутся какие-то разборки.

В одном из номеров сауны собрались почти все близкие нового положенца. Но агрессивного настроя среди них Виталий не увидел, тем более что там же присутствовали Юра Секрет и Слава Богомол, хорошо знавшие и его, и Челюсть. И хоть со всеми остальными отношения были натянутыми, включая самого положенца, на повышенных тонах никто не разговаривал.

Опаля вёл лояльную политику в городе, стараясь не конфликтовать ни с кем из лидеров группировок. В «наследство* от старых положенцев ему досталась только одна тема, приносящая деньги в общак, и то не очень доходная. А все остальные коммерческие структуры уже давно были под контролем других авторитетов, воевать с которыми положенец не собирался. И если бы не постоянная подпитка с наркоторговцев, которых они всех заставляли платить, то питаться пацанам было бы тяжело. А потому они отстаивали эту тему, не стесняясь.

— Ездите постоянно, чё-то делаете. И никто из братвы не знает даже, чем вы занимаетесь. Никого в курс не ставите, — говорил положенец.А потом выясняется, что вы у барыг ханку берёте на общее.

— Не на общее, Вася, — возразил Виталий. — А на лагеря, пацанам. Это разные вещи. Мукиму никто не говорил за общее. И эту ханку мы сами не сжирали, всё шло по назначению.

— Давай Мукима сюда подтянем, и он скажет, на чё мы у него брали. На общее или куда, ^-предложил Челюсть.

Опаля посмотрел на него и, подумав несколько секунд, сказал примирительным тоном:

— Зачем он нужен? Я ж вас под сомнение не ставлю. Просто никто не знал, чё вы брали и где. А если б кур-совали меня, и базара бы этого не было.

Виталий и Челюсть промолчали. С этих слов положенца можно было понять, что он не против, чтобы с мукимовской группировки таджиков получали не опалевские.

— Вот ты уже почти пол года на свободе, Виталя, а никакой помощи от тебя я не видел, — говорил положенец без злости.

— Какой, помощи, Вася? — с усмешкой спросил Виталий. — Самому бы кто помог. Я ещё сам на ноги толком не встал…

— А почему ты говоришь, что никакой помощи? — вмешался Челюсть. — Мы ездим постоянно по лагерям, развозим груза. Спроси там, если есть интерес.

— Так вы наличное развозите, — возразил сидящий рядом с положением Сникерс. — А мы вам за общак говорим.

— Так а чё, люди не видят, что ли, ничё из того, что мы туда загоняем? — спросил Виталий. — Мы же на людей толкаем, а они там сами уже разбираются, чё под крышу, чё на больничку…

— На своих людей толкаете, — произнёс Рубан, подчёркивая слово «своих».

— Они такие же наши, как и ваши, — вставил Виталий. — На сорок первой у ответственного поинтересуйся, если есть сомнения.

— Да нет сомнений, — тут же ответил Опаля. — Просто вы туда возите всё, и опять же никого в курс не ставите, чё куда отправили. А потом оттуда малявы идут, и люди спрашивают, кто положенец в городе, Бондарь или кто. Ты же от своего имени всё пихаешь.

— А от чьего имени мне пихать? — удивился Виталий. — Мы сами работаем, и сами отправляем, как считаем нужным…

— А в обшак уделить внимание нужным не считаете? — спросил Сникерс, говоря подчёркнуто вежливо.

— Опять мы приходим к тому же, — ответил Виталий и посмотрел на всех. — А то, что мы развозим, это на обшак там не идёт? А грузовики овощей, которые мы туда завозим на столовые, это чё, на личное кому-то?

— Какие овощи? — не понял Опаля.

— Я у Кугука беру в Борисовке постоянно по грузовику картошки и у Зубаря по грузовику свеклы там, и остальных овощей. И развожу по лагерям.

— От своего имени? — с сарказмом спросил Опаля.

Виталий внимательно посмотрел на него и сразу понял, куда он клонит. Положения коробило от того, что в зонах получают грев от кого-то другого. Для постоянно нуждающихся зэков это было показателем того, кто в городе живёт по понятиям и у кого больший авторитет. И Виталий уже не раз слышал, как в сорок первой колонии ходили слухи о том, что положенец в городе именно он, а не Опаля. Это и не давало покоя настоящему положенцу.

— Да не от чьего имени, — сказал Виталий, чтобы не накалять атмосферу. — Просто завожу и всё. Оказываю помощь нуждающимся. Сам знаешь, администрация постоянно плачет, что людей кормить нечем. А от кого, чё, не говорю. Они там сами не знают, от кого это. Горваль думает, что это от Шелеста на тюрьму идёт, потому что мы как-то вместе туда завозили один раз. А на двадцать третьей думают…