— Да х…й его знает, — как-то нервно ответил Виталий. — Из головы не выходит, с-сука… Думаю о ней постоянно…
Его голос звучал даже жёстко по отношению к Саше. Он злился на всех. На себя, за то что не может избавиться от навязчивых мыслей об этой девушке и найти себе другую. На Ткача за то, что совратил родную дочь и живёт с ней, как с женой. На Сашку за то, что поддалась на это извращенство. На Леру с Василевским, которые знали обо всём и не удержали своего друга от этого безумия. На свою сестру Инну зато, что не смогла понравиться Ткачу. И даже на жену Ткача Лиду, которая допустила такое, наверняка знала об этом и ничего не предпринимала. Иногда он смягчался и пытался найти
оправдание всем. В первую очередь Саше и её матери. Лида была красивой и милой женщиной, с добротой относилась к Виталию и никогда не отпускала его из дому, не накормив чем-нибудь вкусным. Хотя наверняка знала о том, что он за человек, и кто все остальные друзья её мужа, бывающие в их доме. Но, при всей своей женственности, она была слабой женщиной. И воспринимала все прихоти мужа покорно, ничего не говоря. Только сейчас, узнав всю правду, Виталий вспоминал её лицо и понимал, что она наверняка всё знала, но не осмеливалась противостоять мужу. Ткач был очень жёстким человеком, и кто, как не она, ожидающая его с лагерей долгие годы, знала лучше других, на что он способен. А Сашу Виталий пытался оправдать просто сердцем, которое тянуло его к ней.
Подъезжая к дому Ткача, он подозрительно посмотрел на человека, стоящего на углу дома. Тот стоял, не обращая внимания на подъезжающую машину. Виталий спросил Толяна:
— Не знаешь, кто это?
— Да это ж сосед вроде, я его постоянно тут вижу,— спокойно ответил Толян.
— Да? А я не помню его чё-то, — ответил Виталий, и вспомнив недавний инцидент возле своего дома, который по какойто счастливой случайности обошёлся без вызова его в милицию, покачал головой и произнёс:— В каждом подозрительном типе ткачовские киллеры мерещатся…
— Ты думаешь, он за неё своих может грохнуть?— Спросил Толян, останавливаясь возле подъезда Ткача.
— Да кто его знает, — пожал плечами Виталий и открыл дверь. — За неё не за неё… На тех, кто Лёву Армяна
завалил, больше всех грева идёт. Чё, подождёшь меня? Я недолго…
— Давай-давай, братуха… Я здесь… — ответил Толян.
Виталий захлопнул дверь и поднялся по лестнице, на третий этаж. Ещё внизу он услышал чьи-то женские вопли сверху, но он никак не думал, что это Саша может так кричать. Поднявшись же на её этаж, он понял, что это Саша кричит на четвёртом, в Лериной квартире.
— Ну что вы стоите?! Где папа?! Зовите его скорее1!’ Её голос был истеричным, поэтому и показался ‘,, незнакомым Виталию, который никогда не видел её в,’ таком состоянии. Слышался ещё чей-то голос, кто-то её успокаивал:
— Да успокойся, Саня, — громко говорил ей мужской голос. — Приедет он скоро…
Виталий стал подниматься, недоумённо смотря на раскрытую дверь Лериной квартиры. Оттуда слышались голоса из комнаты.
— Да вы положите его нормально, он же щас застынет и так и останется! — кричала в истерике Саша.
— Да ложим, Саша, успокойся, — говорила наэтот раз уже её мать. — Иди умойся лучше и прибери здесь…
— Папу позовите, чё вы сидите?! — продолжала кричать Саша. — Вы ж без него ничё сделать не можете! “
— Иди, Гриша, позови, — раздался раздражённый -., голос Лиды. — Видишь, у неё истерика.
Из комнаты вышел Махорка и столкнулся в дверях: с Виталием, который недоумённо смотрел в глубь квартиры.
— Чё там за крики? — спросил Виталий.
— Лера помер, — озабоченно сказал Махорка.— Надо за Ткачом ехать…
— Да ну, на х…й, — с досадой выдохнул Виталий и посмотрел в сторону комнаты, откуда продолжал раздаваться крик Саши:
— Да ровно его ложите! Ровно я говорю! Ну где же папа?! Вы сказали, он щас приедет!
— Ты на машине? — спросил Махорка. — Погнали за Саней съездим.
— Да-да, щас, — как-то отрешённо кивнул головой Виталий и сделал шаг в сторону комнаты, откуда неслись крики.
— Лучше не надо, — остановил его Махорка. — А то она щас и на тебя там начнёт. Поехали лучше скорей.
Виталий кивнул и, последний раз глянув в сторону маленькой комнаты, где были все, прикрыл дверь и стал спускаться вслед за Махоркой вниз.
На похороны Леры собрались все. Многие из тех, кого забрали в шестой отдел со стрелки в стройтресте, после того как их проверили и отпустили, не уезжали из города, узнав о смерти Леры. Все недоумевали, как такой опытный наркоман, как Лера, мог умереть от наркотика; который сам же сделал и сам вколол себе. Ткач был подавлен. Лера был его самым близким другом, и он проклинал себя за то, что позволил Саше дать ему уколоться, а не забрал Леру с собой на эту стрелку, хоть она и закончилась в милиции. Саша, на руках которой он помер, всё время молчала и поначалу даже не говорила
никому, что это не она дала Лере уколоться, что это он; сам где-то взял. За всё время похорон она не произнесла~ ни слова и не поехала после кладбища в ресторан, куда вся братва отправилась на поминки.
Если на все смертельные случаи смерти в местах: лишения свободы был один диагноз — сердечная не-. достаточность, то во всех случаях смерти наркоманов;-; экспертиза так же выдавала всегда одинаковое заключение — передозировка. Ткач слишком сильно переживал,. смерть друга, чтобы заподозрить что-то неладное. Но! Василевский, знающий Леру как наркомана лучше Ткача, поскольку они кололись вместе, не рассматривал заключение экспертизы всерьёз и не верил в случайную’. смерть Леры. Он попросил Толяна и Виталия привезти ‘ кого-нибудь с телевидения с камерой, чтобы заснять по-, хороны, а заодно и всех присутствующих, чтобы потом::, рассмотреть, кто и как себя ведёт. Не знавший об этом Ткач, наоборот, попросил, чтобы Толян с Виталием не. появлялись на похоронах, потому что там будет снимать “, всё на камеру шестой отдел, и им лучше не светиться, . поскольку они стреляют где ни попадя. Поэтому братья привезли оператора с камерой и сами наблюдали за всем процессом из машины. Акогда Сашка уехала после того, как Леру похоронили, Виталий и вовсе попросил Толяна отвезти его домой.
На поминках в ресторане Ткач проходил мимо сидящего за столом Билла и спросил, нагнувшись:
— Так какие у тебя вопросы были, Миша? Давай решим после поминок, а то щас опять уедешь на месяц…
— Да потом, — равнодушно махнул рукой Билл, давая понять, что ничего серьёзного и спешного. — Чё щас отвлекаться? Похороны…
— Ну потом так потом, — похлопал Ткач его по плечу и прошёл на своё место.
Билл посмотрел ему вслед и, переглянувшись с Севостьяном, запил еду соком и вышел из-за стола. Проходя к выходу, он тронул за плечо двоих своих парней, которые тоже встали и, жуя на ходу, пошли за ним. Сидящий недалеко от Ткача Фазик кивнул ему на спины удаляющихся парней, но Ткач успел увидеть только их, Билла уже не было. Он взглянул на его пустующее место и, переглянувшись с Фазиком и Василевским, налил себе рюмку и встал.
— Друзья, — произнёс он громко и, не дождавшись полной тишины, повторил: — Минуту, друзья. Значит, я предлагаю такой регламент… я предлагаю не торопиться никому, не спешить. От нас ушёл парень, надолго ушёл, навсегда. Побудьте час вместе все. Мы не для того здесь собрались, чтоб рюмку выпить и убежать. Если у кого есть что сказать, вставайте говорите, — он присел, но никто ничего не сказал, и он опять встал. — Давайте ещё раз за Валерку выпьем.
Все стали вставать, наливая себе по рюмкам и поднимая их.
— За Валерку.
— Земля ему пухом, — раздались отдельные возгласы с разных сторон.
Все выпили и, присев за стол, начали закусывать. Ткач был слишком омрачён смертью Леры и обратил внимание только на то, что Билл очень быстро уехал. Но поскольку его настроение и без того было паршивым, сильно заморачиваться на этом не стал. Отметив лишь, что Билл не очень-то жаловал Леру. Хотя раньше считал его близким другом.
