Каждый раз, когда начинаешь рассказывать какую-нибудь занятную историю из жизни, поражаешься той скорости, с которой развивались события. Вероятно всё дело в контрасте – яркому приключению предшествуют совершенно обычные, а иногда и откровенно унылые будни.

Таким был мой ноябрь, таким же оказался декабрь, несмотря на всю его праздничную обёртку и весёлую суету. Поздним субботним вечером, находясь у себя в комнате, я небрежно пролистывала новый детективный сериал, задерживаясь на каждом эпизоде не дольше двух минут. Сериал был, в общем-то, неплох, плоха была я сама в преддверии Нового года.

Мне было двадцать два, меня уже поджидала дипломная работа на прелестную, но тоскливую тему, а параллельно с этим развивалась любовная драма, заключавшаяся в том, что моя подруга бросила своего парня и ушла к моему. Моим тот парень был лишь в теории – мы раза два пили с ним кофе после пар и уже почти сходили в кино; он начинал мне нравиться. Подруга об этом знала, отчего история приобретала все пятьдесят оттенков подлости. И потому вторую неделю я предпочитала проводить вечера с фильмами, чтобы стереть из памяти свой собственный.

В тот момент, когда главный герой сериала готовился назвать имя преступника, в мою дверь легонько постучал отец.

– Я хотел позвать тебя на какао. Варил сам, как в старые добрые времена, – добродушно сказал он, заглядывая в комнату.

Мама в кои-то веки выбралась в гости к подруге, у которой осталась ночевать, и папа явно без неё заскучал. На кухне меня ждала кружка горячего какао, а на плите компанию кастрюльке с коричневым молоком составлял свежесваренный глинтвейн. Учитывая, что последний напиток следовало варить несколько дольше, истинная цель папиного пребывания на кухне оказывалась весьма прозаичной.

Глинтвейна он не предложил, но напомню, что мне было двадцать два, и в предложениях я не особенно нуждалась. Не отрывая глаз от моего наполняющегося стакана, папа начал неожиданный разговор.

– Анна получила одно письмо, – сказал он, – письмо это касается нашей мамы, твоей бабушки. Удалось не только кое-что узнать, но даже найти предметы, принадлежавшие её семье.

– Не может быть, – удивлённо произнесла я. Похоже, многолетние поиски, которые вела моя тётя, принесли свои плоды.

– Теперь Анна хочет поехать в одно место, связанное с мамой, и она страшно боится не успеть. Но отпустить её одну я не могу – нужно проехать километров пятьсот от столицы. Прокатишься с ней? Её снова стало мучить давление, а ты… могла бы сесть за руль, если она неважно себя почувствует.

– Я-то с радостью, но…

– Мама поможет тебе с больничным. Она в курсе.

– И как?

– Не одобряет, конечно, – весело ответил папа, – но за Анну беспокоится тоже. Это ещё не всё… Если мы успеем завершить свои дела, то приедем к вам на Новый год, потому что едете вы не в глушь какую-нибудь, а в действительно отличное место. Я подумал – почему бы нам не встретить праздник там? Ну, всей семьёй? Я давно мечтал о чём-то таком. Ты только посмотри.

Он принялся рассказывать о месте, куда мы отправлялись – красочно, с фотографиями из поисковика. Правда, летними. Я слушала, смотрела, вникала и думала о том, что тётушка обхитрила брата с женой, как нечего делать.

***

Никаким давлением Анна, конечно же, не мучилась. Тётушка, которой семь лет назад перевалило за пятьдесят, просто не хотела ехать одна по нескольким причинам. Во-первых, скучно и местами жутковато мчаться в неизвестные зимние дали. Во-вторых, она явно собиралась не только встретиться с какими-то важными людьми, но и отдохнуть от городских забот. Отдых подразумевал бокал шампанского да не один, а в этом случае руль требовалось передать кому-то другому.

Иного объяснения тому, что мы прибыли в столь волшебное место с таким же волшебным названием Лисья Гора, у меня не находилось. Последние двенадцать километров наша машина пробиралась в полной темноте по снежной дороге. За рулём находилась Анна, компенсируя будущий загул. Я же всматривалась в окно, поражаясь высоченным разлапистым ёлкам и полнейшему дорожному штилю. После поворота мы не встретили ни одной машины.

Тем удивительней было оказаться вблизи высокого дома в три этажа. «Лисья Гора» – гласила табличка на прелестном ограждении, состоявшем из длинных железных прутьев с острыми пиками на конце. Очевидно, владельцы заведения отреставрировали главный дом и постарались сохранить дух старинной усадьбы.

Я говорю «главный», потому что в реальности это был целый гостиничный комплекс. Если бы вы взглянули на дом с другой стороны, то увидели бы его стоящим на невысоком холме, у подножия которого ютились милые деревянные домики, украшенные гирляндами к празднику. Их явно выстроили в виде деревни – просматривалась улица и даже крошечная центральная площадь, где стояла сияющая ёлка (конечно, не настоящая). Всё это великолепие находилось на берегу огромного озера, теперь занесённого снегом.

Нас заселили в главный дом, под самую крышу. Третий этаж состоял всего из двух номеров, разделённых коридором, чьи стены цвета кофе с молоком были украшены фотографиями в рамках. Из окон моего номера виднелось вполне реальное небольшое селение, в котором, по сути, и стоял отель. Тёте же достались более шикарные виды – как раз на ёлку и, скажем так, нашу «нижнюю деревню» на берегу.

Когда-то третий этаж насчитывал четыре комнаты, но две из них превратились в ванные. Анна пояснила мне, что заселились мы в мансарду старинного дома – пока раздельно. Но если родители всё же приедут к нам, то придётся потесниться и отдать им один номер; в общем-то, с этой целью их и бронировали. Других вариантов уже не светило – предновогодний отель был забит под завязку. Люди ехали кто за чем, в окрестностях Лисьей Горы имелось множество интересных местечек: от всяких достопримечательностей до базы, где народ катался на лыжах. Да и в самом комплексе гости тоже отдыхали.

Всё это я слушала, шагая с урчащим животом в сторону сияющего огнями ресторана – он тоже располагался на холме, соседствуя с домом. Вероятно, в прошлой жизни в нём проживал какой-нибудь управляющий поместьем, или как их там называли. Владельцам удалось не только починить второй дом, но и расширить его площадь, надстроить второй этаж, оборудовать летнюю веранду.

В ресторане было людно, но не слишком шумно. Снимая пуховик, я отметила, что секрет масштабной переделки «домика управляющего» крылся в том, что от него осталась пара стен – для аутентичности. В остальном же ресторан, видимо, создавался с нуля. Тётя прервала мои мысли.

Садясь за столик, она вполголоса сказала:

– Смотри, какой красивый мальчик.

И как ни в чём ни бывало поздоровалась с официанткой, подошедшей к нам и выдавшей меню.

– Ну, что-о? – спросила Анна, заметив мою приподнятую бровь, – говорю, что думаю. Исключительно хороший мальчишка.

– Откуда ты знаешь, если мы только вошли?

– Верь своей тётке, повидавшей жизнь.

– И четыре раза выходившей замуж.

– Все мои мужья были очень красивыми и умными. Каких попало тётя Анна не брала, – отозвалась она, уткнувшись в меню.

– Тогда всё дело в тебе?

– Как это понимать?..

Я хотела уточнить, что свои свадьбы и разводы Анна праздновала с одинаковым воодушевлением, но разговор оказался прерван. Словно из ниоткуда рядом с нами появилась яркая, (но не вульгарная) брюнетка лет сорока пяти, и тётя поднялась к ней навстречу, чем необычайно поразила меня.

«Забраться за сотни километров от дома, чтобы встретить знакомых? С ума сойти».

Дамы поприветствовали друг друга и обнялись.

– Анна, вы только прибыли?

– Да, немного заблудились в одном из городишек по пути, но теперь уже всё. Садись с нами. Это дочь моего брата…

Мы обменялись сверхтрадиционными фразами, какие обычно пишут в международных разговорных словарях, после чего дама действительно села к нам. Анна тут же вызвала официантку, продиктовала заказ, с которым я полностью согласилась (кроме бокала сухого белого), и беседа за нашим столом продолжилась.