Дани почувствовала жар, окутавший ее, тело словно сковало напряжением – она словно пережила снова все ощущения прошлой ночи. Дани проснулась глубокой ночью, чувствуя, что Энтони гладит ее тело, исследуя все потаенные места.

Потом он начал ритмично поглаживать ее грудь, и эта спокойная ласка вызвала новые обжигающие ощущения внутри ее. У Дани перехватило дыхание. Она чувствовала спиной сильное тело Энтони, слышала его тяжелое дыхание.

– Энтони, – тихим шепотом произнесла Дани его имя. От возбуждения она едва могла говорить.

– О Господи, прости, дорогая. – Его голос был хриплым и одновременно тягучим, и она почувствовала тепло его дыхания на своей коже. – Я не хотел разбудить тебя. – Его губы были так близко, его волосы щекотали ее шею. – Ты такая мягкая, теплая. Я не должен был касаться тебя. Спи, моя девочка.

– Все в порядке, – проговорила она едва слышно, прижимаясь к нему как можно ближе на волне охватившего ее желания. Почему он просит прощения? – удивилась она. Разве он не знает, чего хочет она сама?

– Мне нравится, когда ты ласкаешь меня. – Ей всегда было трудно откровенно разговаривать с Энтони, но в темноте этой странной и нежной ночи раскрыть даже самые интимные секреты почему-то было совсем несложно. – Я хочу, чтобы ты касался меня.

Она затаила дыхание, ожидая, что он ответит.

– Я знаю, что тебе это приятно. – Его голос вдруг стал чужим. Но я дал себе слово, поэтому ты будешь спать этой ночью, и я не заставлю тебя испытывать ту же бездну чувств, которая поглотила меня. Я просто буду рядом с тобой, потому что уйти от тебя сейчас выше моих сил.

– Ты совсем не спал? Энтони усмехнулся с горечью.

– Вряд ли можно заснуть, когда будто горишь заживо. – Он сжал ее груди с неожиданной силой. – А сейчас и ты страдаешь. Я чувствовал твою боль перед тем, как ты заснула. И не хотел еще раз вызвать ее в тебе. Поверь мне, Дани.

– Я верю тебе, – сказала она. В его голосе была такая отчаянная искренность, что она делала невозможными любые сомнения. – Просто люби меня, Энтони, и все будет хорошо.

– Ты ошибаешься. Это лишь все усложнит, – сказал со вздохом Энтони. – Ты думаешь, я бы не овладел тобою прямо сейчас, если бы не был уверен в этом? – Его вздох был больше похож на вскрик. – Но ты не виновата в моих мучениях. По крайней мере, ты не должна расплачиваться за это. – Его пальцы дразняще обводили ее соски, рождая вожделение, сметающее все мыслимые запреты, которыми она пыталась поддержать жалкие крохи самообладания. – И я сделаю все… что в моих силах… чтобы тебе не было плохо… – Его щека прижалась к ее волосам, а язык коснулся ее маленького уха. – Ты такая нежная. Мне нравится твой вкус. – Его пальцы касались ее тела так легко, что ей казалось, что это лепестки роз падают на нее с небесной высоты. Они медленно двигались от груди к бедрам, соскальзывали вниз по ее плоскому животу к заветной ложбинке, задерживаясь там, не в силах отступить. – Я чувствую твое тело и наслаждаюсь им. Тебе будет хорошо, Дани. Только расслабься и позволь мне сделать все, что надо. – Затем руки Энтони чуть раздвинули ее ноги. Энтони сделал это так уверенно и одновременно нежно, что она сама устремилась ему навстречу. Тело ее выгнулось в страстном желании.

– Энтони!

– Я же сказал, что тебе понравится… – Его язык внезапно коснулся ее уха, лаская его жарко и томительно-медленно и вызвав новую вспышку пламени. Голос Энтони дрожал от желания. – Ты даже не представляешь, насколько меня возбуждает то, что я могу доставить тебе удовольствие.

Энтони, едва сдерживая трепет желания, легкими движениями касался Дани все более страстно, и хриплый крик вырвался из ее горла:

– Энтони, я не могу выносить это! Я сейчас умру!

– Тише, милая, все хорошо. – Его зубы покусывали мочку ее уха, почти причиняя ей боль, но это лишь увеличивало возбуждение. – Только расслабься, Дани. Я здесь и никому не дам тебя в обиду. – Ласки Энтони становились все более настойчивыми. Дани застонала от боли и сжалась. – Что с тобой? Расслабься, любовь моя.

Облегчение пришло вместе со сверкающим взрывом ощущений, затмивших на миг весь мир и ни на что не похожих. Даже когда ее тело перестали сотрясать спазмы, она все еще не могла осознать себя в реальном мире, чувствуя только безумную слабость. Дани глубоко вздохнула и сама была поражена, когда вздох перешел в рыдания. Слезы покатились по ее щекам, и она не могла остановить их.

Дани услышала тихое восклицание Энтони, и он быстро повернул ее к себе. Она спрятала лицо в треугольнике густых волос на его груди. Энтони осторожно поцеловал ее в макушку и осторожно обнял ее, словно она была хрупкой игрушкой.

– Не плачь, – сказал он глухим от волнения голосом. – Пожалуйста, не плачь. Твои слезы рвут мою душу. Я не причинил тебе боли? Я старался быть осторожным, только хотел помочь тебе, любимая.

– Да, ты сделал все как надо. – Дани всхлипнула и через секунду улыбнулась. – Все хорошо. Сама не знаю, откуда эти слезы. Это так глупо!

– Нет, не глупо. – Его голос смягчился от нежности. – Наверное, я в чем-то виноват. Я обрушил на тебя все сразу. – Энтони крепко обнял ее. – Знаешь, я так боялся причинить тебе боль – я ведь ничего не знаю о девственницах!

Его слова вызвали в ней острую ревность. «С какой стати он должен предугадывать идиотские реакции наивных девиц, – сказала она себе. – Женщины, которых он выбирал, наверное, всегда были мудрыми и опытными. Как Луиза».

– Не беспокойся, все было хорошо, ты не причинил мне боли, – сказала Дани тихо. – Ты был очень внимательным.

– Я старался, солнышко. – Он легко коснулся губами ее волос. – Это было непросто, потому что мое нетерпение гнало меня вперед, но я очень хотел не испугать тебя, хотел доставить радость и тебе. Я счастлив, что тебе хорошо. Ты сможешь сейчас уснуть?

– Надеюсь.

Но сам Энтони был не в состоянии расслабиться. Дани, расслабленная и умиротворенная, чувствовала напряженную неудовлетворенность его тела. О Господи, почему Энтони не разрешил ей помочь ему? Почему он ничего не взял от нее? Почему он всегда умудряется быть таким чертовски сильным?

Дани пододвинулась еще ближе к нему, вдыхая пьянящий запах его тела. Было совершенно невозможно бороться с ним. Энтони всегда делал то, что хотел. Возможно, когда-нибудь она и сможет убедить Энтони в своей правоте. Но сейчас Дани ощущала только горечь собственного бессилия: он отказался принять ее помощь. И ощущение этого бессилия убивало ее больнее, чем та физическая неутоленность, которую Дани испытывала раньше.

– Спокойной ночи, Энтони.

* * *

Дани протянула руку, решительно выключила кран и прислонилась к стене.

Все эти воспоминания ни к чему не вели. Они только укрепляли ее в твердом убеждении, что некоторых тем в разговорах с Энтони надо касаться очень осторожно. Господи, неужели это она сама, забыв обо всем, умоляла его прошлой ночью обладать ею! Уже одно это само по себе доказывает, как опасны могут быть близкие отношения с Энтони. Он подавлял ее практически всю жизнь, и даже сейчас она была не в состоянии сохранить свою независимость.

Дани перешагнула порог душевой кабины, сдернула махровое купальное полотенце с сушилки и начала торопливо вытираться. Нет, она перестанет фанатично преклоняться перед ним, и ему придется с этим смириться. Энтони имеет право руководить ею только в профессиональном отношении, но своей личной жизнью она распорядится сама. Сколько раз в течение нескольких лет многие люди сравнивали их с Галатеей и Пигмалионом. Раньше она только смеялась над этим. Сейчас ей было не до смеха, когда она вспомнила, как уступала каждому его желанию, ловила каждый его взгляд.

Джек! Она ведь обещала погулять с ним за несколько минут до того, как Энтони грубо ворвался в их разговор. Дани завернулась в полотенце и бросилась в спальню, чтобы собрать одежду, которую Энтони так стремительно снял с нее прошлой ночью.

Она выполнит его приказ и сегодня же днем вернется в Брайарклифф. У Дани был строгий режим тренировок, и сейчас, когда Олимпиада так близко, нельзя было терять ни одного дня. Но она ни за что не будет ходить на задних лапках перед Энтони, забыв о его вчерашней грубости.