– Так вот, вообще я только с самолета. Летал в Россию. Снимал документальный фильм, пока название не придумал, но тема довольно в тему твоему рассказу. В России не так давно, тебе будет интересно, принят закон, так называемый, закон Димы Яковлева. Что-нибудь слышал?

– Нет. Но, по-моему, имя знакомое какое-то.

– Мальчика Диму усыновила американская семья. Прошло три месяца после этого, как пролетела новость о смерти малыша. Совсем крохотный был. Дело было резонансное, СМИ не замолкали около недели. Правительство же РФ отреагировало крайне радикально, приняли 21 декабря 2012 года этот самый «Закон Димы Яковлева», который запрещает иностранным гражданам усыновлять детей из России.

– Мать моя американка, как так-то? Что они всех под одну гребенку-то? Русские как такую дичь принять разрешили?

– Вот, это мне и предстояло выяснить, собрать информацию о мнениях внутри страны, взять интервью у жителей населенных пунктов, отдаленных от центра. Я полетел на Урал.

Воцарилась пауза, которую нарушал лишь хохот школьниц за соседними столиками. По крайней мере, они своим смехом выводили нас из ступора, заставляя вздрагивать и вести беседу дальше, пока не стемнело.

Дальше я с неподдельным интересом, попутно вспоминая узнанную на днях историю своего детства, слушал его рассказ о том, как живут и чем живут люди, которые вполне бы могли быть моим окружением, моими, даже, возможно, родителями, кто знает.

Я постараюсь максимально подробно переложить на бумагу рассказ о приключении американского документалиста на Урале.

Серия, кстати, так и не вышла. Джонни решил, что не станет её продавать другим каналам, а руководство канала BBC, по его словам, отказалось от материала по неясным причинам. Скорее всего, показалось неактуальным. Всё-таки столько лет прошло!

Самолет, следующий рейсом «Нью-Йорк-Москва», приземлился в аэропорту «Шереметьево», согласно расписанию. Москва совсем не удивила знаменитого американского журналиста, не заезжавшего ранее в эту холодную страну. Джонни не пришлось здесь прятаться за толстым воротником свитера – его тут просто никто не знал. Его не встретили в аэропорту кэгбэшники, он не видел ни медведей, ни мужиков с балалайками, хотя, если честно, никто в Америке в эту чушь и не верил никогда.

Что бросилось ему в глаза, так это огромное количество таксистов, буквально атакующих выкриками цен приезжих. Ощущение было такое, что это не аэропорт, а рынок. Каждый старался выбрать место получше. Чем дальше отходил Джон от здания аэропорта, тем цены на поездки становилась всё ниже и ниже.

Благо, что у Джона был однокурсник, который трудился корреспондентом в русской службе BBC, офис которой находился непосредственно в столице России. Они встретились и дружески обнялись, после чего один американец повёл другого к своей служебной машине. В дороге между ними завязался разговор. Колин, так звали его друга, спросил:

– Джонни, дружище, рассказывай, что ты тут забыл. На кой тебе сдалась Москва?

– Ты не поверишь, Колин, хотел задать тебе такой же вопрос. – У меня здесь работа, и деньги платят прилично.

Устроил ответ?

– Вполне.

– Так и всё-таки. Зачем приехал?

– Я не в Москву приехал, собираюсь уже сегодня вечером, если будут билеты, ехать поездом на Урал.

– Чего? Ты шутишь? Ладно Урал, но ты вообще представляешь, что такое русский поезд?

– Относительно да. Посмотрел несколько советских фильмов и парочку современных. Пару документальных лент. Представление кое-какое появилось. Да и не думаю, что они сильно отличаются от наших.

– Вот не надо, Джонни, поверь мне отличаются!

– Поверить? Ты сам-то ездил в них, чтобы так говорить? Просто мне кажется, представители BBC здесь явно летают на самолетах в командировки.

– Окей, согласен, я проиграл. Но всё равно эта затея дикая.

– Ничего страшного. Дикость моё второе имя.

– Ну а язык? Что ты будешь без него тут делать? Переводчика нанимать?

– Ты смеешься? Видимо, ты не в курсе, но мама идеально знала русский, ты думаешь она своего сына не научила базовым знаниями за столько лет?

– О, мой Бог. Крйэзи! Я всегда считал, что ты был самым гениальным в группе студентом, но не настолько. Понятно теперь, почему у тебя столько подписчиков. Талант!

– Какой в них толк?

– Не знаю, большие цифры всегда радуют.

До вокзала они ехали довольно долго, будничная столица ломала временной график Джона. По дороге, периодически ругаясь матом на английском, они обсудили студенческое время, баскетбольные финальные игры «Мартовского безумия» за родной университет, а также победы и промахи на любовном фронте. Запаса тем не хватало, чтобы болтать до самого вокзала: последние десять минут пути Джон проехал, молча рассматривая вид за окном люксового Мерседеса: такие же грустные взрослые, как везде, такие же беззаботно веселые дети, как везде.

На парковке Джонни вышел из машины, аккуратно закрывая дверь автомобиля, поблагодарил за помощь Колина и обещал приличия ради позвонить, хотя знал, что не будет этого делать. На вокзале он быстро оформил билет в кассе на ближайший поезд до Уральской земли, начиная в беседе с кассиром практиковать свой русский, перекусил, закупился в дорогу местными деликатесами быстрого приготовления с китайскими этикетками, посетил уборную и в назначенное время явился на нужную платформу к нужному вагону со всеми своими вещами и сумками. Благо, современные умы смогли засунуть камеру, которая снимает в высоком качестве, в корпус спичечного коробка, а микрофоны и всякая канцелярщина не занимали много места.

Входную дверь в вагон открыла юная проводница. Как потом стало известно от неё же, она зарабатывала этим трудом на обучение, так как за неуспеваемость попала в академический отпуск, а родители отказались дальше оплачивать её учёбу. Неплохой урок, однако. Похвально.

Хрупкая девочка в тёмной юбке, жилетке и смешной пилотке на голове улыбалась всеми тридцатью двумя зубами. Капроновые колготки не смогли скрыть от взгляда журналиста бурной юности, которая навеки вечные отпечаталась на бёдрах леди непонятными цветными татуировками. Задрав рубашку по локти, чтобы удобней было работать, проверять билеты и паспорта, девушка обнажила ещё два рисунка: на одной руке было высечено шрифтом Comic Sans русское имя «Семён», а на второй, но уже на родном Джону английском, с ошибкой – «One Life – One Lofe».

– Здравствуйте, – сказала она, не смыкая губ, чуть развернув голову на бок.

– Добрый день, – без мягкого знака на конце ответил Джонни.

Она что-то порвала, сверила цифры с документом американца и произнесла:

– Сорок второе место, нижнее боковое у туалета. Вам постельное нужно?

– Конечно.

– Тогда придётся доплатить, в ваш билет не входит постельное белье. Приготовьте четыреста рублей.

Как стало известно потом, входило…

Дорога была долгой и утомительной. Сначала нужно было доехать до Екатеринбурга, а это целые сутки, далее путь пролегал вглубь области – ещё на такси несколько часов. Конечная станция – посёлок городского типа Дымск, почти покинутый, но ещё живой. В свои лучшие время в нём жили двадцать тысяч человек, сегодня – всего четыре тысячи.

За время пути он услышал много разных историй от попутчиков, которых сменилось за сутки очень много. Кто-то ехал до Кирова, кто-то выползал в полусонном похмельном состоянии в Перми. Под бит, который отстукивал о рельсы состав, всё это напоминало неплохой речитатив начинающих артистов: и дикция плохая, и рифм нет.

На стандартный вопрос: «А ты чё, нерусский?» он всем отвечал, что он серб: так любые негативные настроения и сжатые кулаки превращались в пир на импровизированном столе плацкартного купе. Братский сербский народ, так сказать. Об этом хитром приёме ему поведал на прощание Колин. Спасибо ему за это.

Первую часть пути Джон спал, вторую – читал книги, третью слушал любимую группу «Coldplay», поплотнее всунув в уши вакуумные наушники, и читал Набокова и Довлатова вперемешку.