Это была шутка. Ей не хотелось смеяться.

Тристан склонил голову.

— Мы убираем то, что натворил Эли. Это займет минут десять, потом мы уйдем.

— Уйдете. — Ее сердце бешено колотилось. Ксио проглотила стоявший в горле ком и прижалась к Элайдже. Она схватила его за руку, переплетая их пальцы. Как будто она могла помешать ему уйти. Она всегда знала, что этот момент наступит. Тем не менее, девушка чувствовала себя обманутой. Почему? Что удерживало ее здесь? Ее семья. Но если Грегор и дальше будет превращать ее жизнь в ад, она не сможет увидеть своего брата. В будущем этого страха больше не будет. Грегор остался бы в прошлом. Она бы перестала убегать и жить в страхе, что бывший муж подстерегает ее за ближайшим углом. Не может быть, что в будущем все было так плохо, если там родились такие люди, как Элайджа и Тристан. Ксио посмотрела на него в упор. — Я пойду с вами.

— Мне жаль, — Агнарсон энергично замотал головой, — но не получится. Это изменит линию времени.

— Какого черта, Тристан? Я ожидал, что ты нас поддержишь. — Элайджа заключил Ксио в крепкие объятия, положив подбородок на ее макушку. Его тело трясло от гнева.

Мысль о жизни без него снова вызвала слезы на ее глазах. Ксио бы отправилась с Элайджей, но Тристан ей запретил. Ее сердце болело, и она и в коем случае не хотела его отпускать. Ее место было рядом с ним. Он должен быть с ней.

— Я думал, что мы друзья. Ксио приняла решение. Вы нас не остановите, либо она пойдет с нами, либо… — выпрямившись, Элайджа шагнул к своему командиру, готовый ко всему, — …я останусь здесь. Вам придется меня заставить отправиться с вами. По собственной воле я не оставлю Ксио. Я люблю ее и хочу быть рядом с ней.

Тристан Агнарсон отошел в сторону с лукавым выражением лица. Он сделал рукой приглашающий жест.

— Я только сказал, что она не может пойти с нами. — На лице Элайджи одновременно отразилась надежда и замешательство.

С нее свалился тяжкий груз, когда она осознала значение этих слов. Теперь Ксио плакала от облегчения. Элайджа поцеловал ее в лоб, судорожно вздохнув. Он на мгновение закрыл глаза, а затем снова открыл их с улыбкой на лице.

— Я могу остаться, — сказал он с облегчением в голосе.

Расплываясь в улыбке, Тристан вручил ему черную коробочку.

— Мой друг, если бы ты отправился с нами, то изменил бы линию времени. Твое место здесь, рядом с ней. Но нет ничего плохого в том, чтобы посещать свою родину. Может лет через тридцать, когда воздух здесь станет разреженным? Понимаешь? — Он заговорщически подмигнул. — В таком случае все будет в порядке и твой визит не изменит линию времени. Возможно, ты захочешь показать своей подруге, откуда родом. — Тристан обнял озадаченного Элайджу, похвально похлопывая его по спине. Он что-то прошептал Элайдже на ухо, но Ксио не смогла разобрать. Что бы это ни было, Элайджа широко распахнул глаза и стал белым, как стена дома позади него.

— Ну, и кто тут потерял дар речи? Была веская причина, по которой система выбрала тебя для этого задания. Если бы я имел дело со всей этой эзотерической болтовней, я бы сказал, что ты исполняешь свое предназначение. Но у меня есть еще один вопрос. — Широко улыбаясь, Тристан крепко обнял Элайджу и с любопытством во взгляде посмотрел на Ксио. — Как ты придумала фамилию Лихт?

— Лихт — девичья фамилия моей матери. Почему ты спрашиваешь?

— Это секрет. — Тристан подмигнул с хитрим выражением лица. Какие у него были очаровательные глаза. Они были очень светло-стального серого цвета и составляли идеальный симбиоз с его светло-русыми аккуратно подстриженными волосами. Когда он улыбался, на его щеках появлялись довольно заметные ямочки. В сочетании с высокими, резко выраженными скулами и заметной ямочкой на подбородке — предполагаемым недостатком, как можно было подумать, — это придавало ему сурового, мужского шарма. Ксио уставилась на Тристана, и ее мысли, должно быть, отражались на ее лице, потому что он понял, о чем она думала.

— Я не ребенок из пробирки. Я пробыл девять месяцев в утробе женщины, так как я родился за пределами Соединенных Штатов, в Исландии. — Из его слов девушке стало ясно, что он этим гордился.

— Такое возможно?

— Конечно. Есть много свободнорожденных людей. Исландия не входит в союз, но поддерживает тесные дружеские отношения с США. Вот почему я смог присоединиться к корпусу. На референдуме после войны мои предки проголосовали, что хотят остаться независимыми, чтобы сохранить нашу культуру. — Агнарсона переполняло чувство гордости. Так что в будущем не все было плохо.

— Никакой программы разведения! — Он с энтузиазмом кивнул. — Планирование семьи — дело каждого. У меня есть три младшие сестры, и я не был генетически усовершенствован.

Рядом с Агнарсоном, хорошо тренированным, мускулистым мужчиной, Элайджа казался почти тощим.

— Все натуральное. Без всяких улучшений и лекарств. Лишь годы очень интенсивных тренировок, чтобы я не отставал от тех химических трупов.

— Я не химический труп, — возмущенно сказал Элайджа, вырываясь из объятий Тристана.

— Не ты, мой дорогой! — Тристан перевел взгляд на других членов подразделения.

Парни выглядели немного странными. Холод пробежал по спине Ксио, когда она увидела их равнодушные выражения лиц. Элайджа так отличался от своих товарищей по команде. По сравнению с ним они не выражали никаких эмоций, казались безжизненными.

— Ты бы видела, как выглядят парни без ингибитора адреналина (прим. пер.: ингибитор — общее название веществ, подавляющих или задерживающих течение физиологических и физико-химических (главным образом ферментативных) процессов), — Тристан пренебрежительно фыркнул. Нет, Ксио определенно не хотела видеть парней, в телах которых адреналин искусственно не подавлялся лекарствами.

— Но, эй, они делают свою работу, как им говорят. Это единственная жизнь, которую они знают. Да здравствуют Соединенные Штаты!

— Если ты этого не одобряешь, то почему состоишь в их рядах?

Знали ли родители, что эта программа делает с их детьми? Что их потомки превратились в безмозглые боевые машины, убивающие по приказу? Ксио вздрогнула, волосы на ее затылке встали дыбом. Теплые объятия Элайджи мгновенно прогнали ледяной холод. Страдания, которое эти люди испытывали и терпели каждый день всю свою жизнь, были варварскими.

— Минимизирую ущерб. — Тристан подарил ей улыбку, пожимая на прощание руку. — Они не всегда такие. Вне работы они могут быть даже милыми. Серьезно, я не обманываю! — Вокруг волчьих глаз Тристана впервые появились легкие морщинки от смеха. — Тони пустозвон, а у Мака даже есть чувство юмора, хоть и очень черное. Не позволяй первому впечатлению обмануть тебя, малышка! Он дерзко ткнул указательным пальцем в кончик ее носа, пожав плечами. — Такова жизнь. — Тристан попрощался с Элайджей, крепко пожав ему руку. — Увидимся. Не позднее твоего следующего осмотра. — Еще одна шутка прозвучала из уст исландца. Затем он снова начал печатать на своем высокотехнологичном приборе. — Во время проверки Тони обнаружил неопределимый компонент в твоем бедренном механизме. Он рекомендует провериться в Медкорпусе. Что это за неопределимый компонент?

— Это муфта для шланга для подачи пресной воды от моего холодильника. Шланг протекал, и я должна была позаботиться об Элайдже, поэтому и использовала его как уплотнение.

На мгновение Агнарсон потерял дар речи. Затем запрокинув голову, громко рассмеялся.

— Прекрасно! — Взглянув на своих людей, он слегка поклонился. — К сожалению, нам пора. Департамент, безусловно, с нетерпением ждет моего доклада. Ирония, радость моя! Они скучные, как мои мальчики! Мак, Тони, Майк, Карл и Луи… — приказал он своим людям. Они подбежали к нему, как послушные щенки. Он развернулся, собираясь, уходить. — Элайджа, у тебя есть хронометр. Если что-то… — Тристан самодовольно улыбнулся. — Всего хорошего!

Так же быстро, как появились, эти мужчины снова исчезли. Протирая глаза, она перевела взгляд на Элайджу, который смотрел перед собой пустым взглядом. Выражение его лица было бесстрастным, и она не могла понять его душевного состояния.