– Звучит грустно.
– Се ля ви, как говорится.
– Селя… что?
– Крылатое выражение такое. Устоявшееся, то бишь. Переводится от заморского: «Такова жизнь», если я правильно помню. Это я о том, что некоторые обстоятельства никак не зависят от нас.
А он образованный парень, хоть и говорит с акцентом, да и явно фанат всяких дырявых вещей, больше похожие на мусор.
– Ты можешь вытянуть родственников из болота, разве нет?
– Нет. Не могу.
– Почему?
– Некоторые люди не хотят быть спасенными.
Я так удивился. Как это: «Погибать и не желать спасения?» Мне казалось, что во Вселенной некоторые инстинкты работают совсем не так.
Я хотел задать резонный вопрос, но не решился. Боюсь, почему-то. Даже дрожь по спине прошла. Я будто несознательно знал, что так бывает, но не хотел вслух проговаривать эти домыслы из своей головы. Да, чтение мыслей – неосуществимая мечта, как ни старайся.
– Слушай, а все-таки, кто мы такие?
Жабик замешкался. Всегда, когда я задавал этот вопрос напрямую кому-либо, сами словно были под действием «Вечного молчания». То ли правило у них было такое, то ли за этим стоит что-то большее. Ясно одно: на эту тему разговаривать было не принято.
Я попытался снова: – Ну, то есть… вы вот говорите, что у всего есть имя, так ведь? Получается, вы же как-то себя называете, иначе не существуете.
– А ты подхватываешь налету. – Ответил он, прикусив нижнюю губу от досады. Тут же приблизился и начал вполголоса: – Понимаешь, есть такое соглашение: Мы себя не выдаем. Понимаешь? – Я кивнул, чтобы избежать неловкой паузы. – Есть тут, в стенах школы, две группы. Одни называют себя советчиками. Вторая – это блюстители. Одни запутывают, другие распутывают. Вот такая вот игра.
До меня дошло некое озарение. Не то чтобы это давало ответы, но в этом был хоть какой-то смысл. Даже печаль начала исходить на нет. Да, это оставалось некой загадкой механики, уловить которую было непросто, но главная задача начала проясняться.
– А эти самые «блюстители» уничтожают частицы хаоса?
– Разумеется. Это основа основ.
Так вот кто я и кто они…
– А те, другие, их порождают? – Жабик в ответ тоже кивнул. – Какое-то вечное противостояние света и тьмы получается.
– Хм, и да и нет. Тут нет чистого цвета. И у тех и у других – сплошные полутона.
– Но как же так? Разве в древних легендах не говорится о…
– Эскапизм и идеализм непомутненного разумом рассудка. Такого не бывает. Легенда всегда остается сказкой. Она никогда не бывает былью. Ну, разве что частично может оказаться правдой. Полуправдой, точнее. Ожидания не всегда сходятся с реальностью. Почти никогда.
– То есть, ни те, ни другие – не хорошие, не злые?
– У них просто нет такой установки. Есть роль и она выполняется, во имя Всевышней и ее воли.
Он и сам был печален. Тяжело вздыхал, смотрел на капли дождя в окне. Разрушать мои убеждения ему явно не доставляло удовольствия. Будто хотел сам принять хоть какую-то сторону, но наличие негативного опыта не позволяло этому свершиться. Да и существует ли этот самый чистый тон, черный или белый?
Себя, как личность, он вечно нарекал неким «анархистом-нонкомформистом». Вечно всем перечил. Самоутверждался путем стремления «не быть как все». Наверное, это было его исцелением от ненавистных устоев, которые ему навязывали ранее. Говорят, если один раз забрался на болота, ты больше из них не вылезешь. Жабику и его семье это удалось и теперь он интегрирован в общество, да так, что от человека не отличишь. Так у меня возник вопрос: «Существует ли предназначение?»
Почему? Не знаю. Надеюсь, это отголоски моей былой жизни. Глядишь, хоть что-то вспомню.
Меня нашли в яме, в сырой от дождя земле. Как долго я там был? Не помню. Как оказался там? И что же все-таки случилось?
Я отвлекся на ту самую полку, которая целиком и полностью принадлежала нашему лидеру. Никому не было разрешено даже протирать ее от пыли, а уж тем более брать содержимое. Я не задавался соответствующими вопросами. Их и без того было много, а прихоть начальства не вызывала скепсиса. Так надо, вот и дело с концом.
В библиотеку начали проступать лучи солнца. Дело как раз близилось к закату.
– Надо же, распогодилось.
Я отдернулся от раздумий: – Да, и в правду. Погода резко изменилась. Я даже не заметил этой перемены.
– Я тоже. Отвлекся на две капли. Было интересно, какая первой достигнет финиша. Ну, что ж. Тогда грех не пойти потренироваться.
– Хорошая идея, наверное. Удачи в занятиях.
– А для тебя что? Отдельное приглашение нужно? – Он оглядел меня с головы до ног и залился звонким ребячьим смехом. Жабик не носил брони, да и ростом был мелковат. Руки худые, ноги кривоваты. Его боевая амбициозность, при таких габаритах, выглядела комично и нелепо. – Ты со мной идешь!
Я даже замялся. Честно говоря, за всю эту неделю пребывания здесь, я устал от командования. То Яна со своими нравоучениями, то те двое, словно ребенку, объясняют простейшую суть. Мне неловко быть беспомощным ребенком, который только что вступил в этот мир. Мне стыдно быть никчемным. Я знаю, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет. У меня нет боевого опыта, а потому среди остальных я буду отличаться и не самым лучшим образом.
– Не думаю, что это хорошая идея…
– А ты не думай. Ты делай. Давай, никаких отговорок не принимаю. Пошли-пошли! Шишки сами себя не набьют.
Я прикусил губу: – А я не… самоустранюсь?
Тот даже начал голову чесать, не понимая как корректно ответить на мои опасения: – Устранение – закаляет боевой дух.
Конечно, это неправда, но спорить не входило в мои планы.
Я последовал за ним, так низко опустив голову, что мои сопли падали бы не на футболку, а на пол.
***
Эту запись я выделю жирным текстом, так как считаю ее очень важной. Я бы даже сказал, это отправная точка моего дальнейшего повествования.
Дело в том, что когда мы тренировали удары на тряпичном чучеле, произошло что-то очень… странное. Но было ясно одно: это, сам не знаю как, сделал я.
Обо всем по порядку.
Мы пришли в спортивный зал, где было предполагаемое место встречи, но его заняли другие ребята. Простые ученики, никак не связанные с нашей… кхм… организацией.
– Похоже, не судьба? – Понадеялся я, но, как видно, зря.
– Да не. Это частая практика. Тут какая-то секция баскетбола. Нам не сюда.
Жабик достал из кармана ключи, и мы вошли в кабинет учителя. После, закрыл за собой дверь.
– Тесновато тут, ты уверен, что…
Но он меня не слушал. Он отодвинул шкаф, полностью забитый всякой документацией, и теперь моему взору открылась еще одна дверь, на которой была приколочена табличка с надписью.
– Безопасный выход? – Не без скептицизма спросил я.
– Ага. Тупо, да?
Да уж, скрывать такие важные элементы от глаз учеников – хуже не придумаешь.
Так мы вышли на улицу, в заднюю часть школы, огражденную со всех сторон металлической сеткой. Поэтому так нужны были все эти манипуляции. С улицы ты сюда не выйдешь, если только у тебя хватит сил перепрыгнуть через все это дело. Не так просторно, как в зале, но есть где развернуться и толпе.
Здесь было пятеро наших: уже знакомые мне Саша с Игорем, двое неразговорчивых парней со странными кличками «Сухой» и «Полусухой», и… кхм, Мара? Ей-то здесь зачем быть?
В общем, никто не удивился нашему присутствию. Все-таки они не самая радушно принимающая компания. Будто мое присутствие здесь – это что-то должное.
Благо, Жабик поздоровался первым. Остальные тут же подтянулись.
– Я решил привести новичка сюда. Лишним не будет.
– Да, давно пора. – Сказал Сухой.
– Ага. – Подхватил Полусухой.
Я еле сдерживался от смеха. Мало того, что их имена вызывали недоумение, так и сами они не отличались серьезным видом. Они были похожи друг на друга лицом, но отличались ростом. Полусухой еле доставал до плеча своего товарища и по телосложению выглядел несколько плотнее. Другой же имел долговязую фигуру. Может, этим и спровоцированы такие «самые сильные заклинания во Вселенной».
