Часть 1

Даша, конечно, подозревала, что парень этот Пётр, с головой, вообще говоря, не слишком-то дружит. Хотя сначала, когда они только познакомились, это было не очень заметно. Он даже показался ей милым, только немного, как бы это помягче сказать, неотёсанным что ли. То есть никакого мало-мальски заметного влияния город на него не оказал. Словно его здесь и близко не было, и рядом не стояло. Даша даже удивлялась, как же это?! Лет десять жизни в большом, современном городе прошли, можно сказать, совершенно впустую. Не оставив никакого следа и нисколько человека не коснувшись. Будто всё это время он сидел где-нибудь в стерильной лаборатории под стеклянным колпаком или у себя на пасеке. Честно говоря, если бы Даша не знала абсолютно точно, что Пётр работает автомехаником на одной из станций техобслуживания, где они, кстати, и познакомились, она бы точно решила, что этот парень приехал из своего далёкого села на съезд механизаторов. Или, в крайнем случае, приняла бы его за старшекурсника их знаменитого аграрного института. Да, кстати, при всей своей почти карикатурной несуразности надо сказать, что выглядел Пётр, её ровесник, для своих двадцати восьми лет очень молодо.

Тем не менее, несмотря на то, что хлопчатобумажные рубашки с вяло выраженным, размытым рисунком Петя по-прежнему аккуратно заправлял в брюки образца тысяча девятьсот восемьдесят какого-то года, сандалии носил с носками и упрямо говорил «звОнит» и «лОжит», Даша, окончившая филологический, даже начала с ним встречаться. Да-да… Сначала, просто шутки ради, после тяжёлого и увы, не первого разрыва с бойфрендом, затем, когда поняла, что нет, снова «не то», не сразу смогла набраться духу разорвать отношения. Что-то было в этом парне, что-то настоящее, подкупающе-искреннее и даже щенячье. В хорошем, разумеется, смысле. Он действительно смотрел на неё взглядом наивного и милого щенка: с какой-то невыносимой и заискивающей преданностью в глазах. Так смотрят, когда намереваются для объекта своего обожания сделать всё, и только не знают с чего бы лучше начать. Сначала это на самом деле очень привлекало. Любой женщине, чтобы она при этом не говорила, всегда будет льстить неподдельное восхищение, которое отражается в глазах напротив. Но очень скоро, буквально после пары-тройки, ни к чему не обязывающих встреч, Дашу это стало смущать, а затем и весьма сильно напрягать. Оказывается, «слушать с открытым ртом», вовсе не фигура речи. А именно так ей внимал Петя. Честно говоря, то ещё удовольствие. Особенно по прошествии некоторого времени. Ей даже иногда хотелось «выстрелить» в него фразой одного известного сатирика: «Закрой, наконец, рот, я уже всё сказала». Нет, это было бы, как ударить ребёнка.

Но и говорить с ним тоже было особенно не о чем. Более того, иногда, когда он увлекался и с жаром рассказывал ей об очевидных преимуществах заграничного автопрома перед отечественным, и Даша, представляя свою, начинающую ржаветь, вечно барахлившую Гранту, думала, что уж лучше бы он, как раньше, просто молча на неё таращился.

– Ты как чеховский человек в футляре, в самом деле, – не выдержала как-то она. Но видя отчётливо проявлявшееся в его округлившихся глазах недоумение, махнула рукой:

– Я имею в виду, зачем так подробно говорить о том, что и без того всем известно?! Недоумение из круглых, немигающих глаз Петра, переходило на кожу лица, которая от нежно-розовой постепенно становилась пунцовой, затем на руки, начинавшие мелко подрагивать, и заканчивалось это действо неизменно смущённым покашливанием. Даше снова становилось его жалко.

– Чего я, в самом деле, набрасываюсь на парня? – думала она, – Собственную самооценку за его счёт решила повысить?! – и она опять переносила серьёзный разговор о том, что им больше не стоит встречаться на следующий раз.

Но этого не потребовалось, всё решилось, как, собственно, это всегда и происходит, само собой. Жизнь, так сказать, расставила всё и всех по надлежащим местам. В тот день Пётр дополнил свою собственную коллекцию странностей, заявившись к ней в гости без всякого приглашения, что, в принципе, было вполне в его духе и преподнеся, к тому же, большой букет… искусственных цветов. То есть человек в разгар весны не придумал ничего лучше, как подарить девушке пластиковые цветы. Даша, стоя в халате и глядя на улыбающегося Петю, мысленно прокручивала варианты. Послать далеко и надолго прямо сейчас? Просто молча захлопнуть дверь без объяснения причин? А может, выяснить для начала, что означает сие подношение? Вместо этого она, восстанавливая дыхание и отдуваясь, так как: А) Была, что называется, в лёгком недоумении; и Б) занималась до этого генеральной уборкой, как могла более сдержанно спросила:

– Пётр, скажи, ты русский? Его улыбка, которая до этого вполне могла по яркости освещения посоревноваться с шестидесятиваттной лампочкой, горевшей в прихожей, медленно исчезала. Так незаметно уменьшается свет в кинотеатре перед показом фильма. Немедленно вслед за этим почувствовав шевельнувшуюся в душе жалость, Даша мысленно скомандовала себе: «Не сметь!» и после того, как Петя, явно не ожидая ничего для себя хорошего вяло кивнул, продолжила:

– Я это к тому, что не знаю, как в других культурах, но в русской традиции не принято дарить живому человеку искусственные цветы! Понимаешь, нет?!

По лицу Петра было совершенно неясно, не только понимает ли он хоть что-нибудь, а и слышит ли вообще. Он стоял неподвижным истуканом с опущенными плечами и дурацкими тюльпанами в руке, всё сильнее, по своему обыкновению, заливаясь румянцем и глядя на тихо звереющую Дашку абсолютно круглыми, немигающими глазами.

– Красивые… – только и произнёс он обескуражено. Даша резко выдохнула, на секунду прикрыла глаза, а затем махнула головой на выход.

– Всё… Хватит… Прощай, Пётр, – видя, что он стоит не шелохнувшись, она протиснулась мимо него и щёлкнула замком, после чего дверь гостеприимно распахнулась.

– Уходи, – тихо сказала она, облокотившись спиной о вешалку и пристально, словно изо всех сил стараясь что-то там рассмотреть, глядя в противоположную стену. Пётр послушно вышел и, понурив голову, начал спускаться по лестнице. Даша, не удержавшись, бросила ему вслед:

– Твоим «красивым» цветам, – передразнила она его,– место на кладбище, потому что они мёртвые, ясно? А живым людям дарят живые подарки…А ещё, воспитанные люди не приходят без приглашения, – крикнула она уже в пролёт, – а договариваются о встрече по телефону… Дошло до тебя?! Телефон – это такой аппарат для передачи сообщений, очень удобно… Можно, знаешь, находясь в разных местах позвонить другому человеку, – на щеках у Даши горели алые пятна, она лихорадочно пригладила выбившиеся из собранного на затылке хвоста пряди волос, – Слышь, Петь, кстати, она звонИт, они звонЯт… Так вот, я говорю, можно набрать номер и договориться о встрече, например… Его давно, ещё в девятнадцатом веке изобрели, но ты, судя по всему, с ним так и не успел познакомиться…

Пётр немного постоял внизу, будто о чём-то сосредоточенно размышляя и, наконец, вышел из подъезда. Только после этого девушка, переведя дыхание, вернулась в квартиру и захлопнула дверь. Этот разговор, происходивший, в основном, на лестничной клетке, был весомым начальным звеном в большой цепи последовавших за этим, вне всякого сомнения, судьбоносных событий в Дашиной жизни. Разумеется, она, как это всегда и бывает, ни в малейшей степени не догадывалась об этом.

На следующее утро, в воскресенье, её разбудил телефонный звонок. С удивлением, постепенно переходившим во вчерашнее раздражённое негодование, она увидела, что звонил Пётр.

– Да неужели, – со злостью пробормотала она, – научился уже что ли? Видимо, рано я вчера обрадовалась, не так ещё просто будет от него избавиться… – успела промелькнуть в её голове мысль, пока она подносила к уху трубку.

– Даша, – услышала она голос Петра, звучащий как-то странно, будто бы с неким вызовом, чего никак от него не ожидалось, – у меня для тебя подарок…