Первоначально Вильгельм выбирал чиновников из числа виднейших представителей знати, таких как владелец Чепстоу Уильям Фиц-Осберн. Но многие из них, ставшие вдвойне могущественными благодаря земельным владениям и официальным должностям, стремились к политической независимости, и это привело к смене политики. Главным юстициарием при молодом Генрихе III был Хьюберт де Бург, выходец из рыцарской семьи среднего достатка, получивший почти диктаторские полномочия и громадное богатство, что, видимо, и привело к его падению в 1232 году. После этого должность юстициария стала вакантной, а его полномочия перешли к канцлеру.

Должность шерифа служила источником конфликтов в еще большей мере: непокорный феодал стремился занять ее сам или передать дружественному лицу, проживавшему в этой местности. В XIII веке она стала одним из самых желанных призов в борьбе короля и знати. Лояльный Уильям Маршал служил королю, будучи умелым и верным шерифом (а также маршалом, заместителем юстициария и регентом), но он был исключением. Более типичной фигурой выглядит амбициозный и мятежный Фалькес де Бреоте: будучи шерифом в нескольких графствах одновременно, он в конце концов лишился всех должностей. После победы аристократов в битве при Льюисе (1264) знатные феодалы и их люди везде заменили королевских шерифов, но в следующем году победу одержал уже король (при Ившеме), и феодалов прогнали. Как видно, английским феодалам приходилось прилагать много усилий, чтобы сохранить за собой должность шерифа или заполучить ее: она давала важные полицейские, финансовые и судебные полномочия на уровне графства.

На континенте в царствование Карла Великого (VIII век) местное управление осуществлялось в рамках единицы, очень напоминавшей английское графство – pagus, или comitatus. Как и графство, оно делилось на сотни (centenae), с собственной судебной и полицейской властью. В суде pagus’а председательствовал или императорский чиновник – граф, или его заместитель – виконт, исполнявший во Франции те же обязанности, что в Англии шериф. Но континентальная система развивалась совершенно иначе. В XII веке pagus’ы со своими судами почти полностью исчезли, а их территория и юрисдикция отошли к местным феодалам, которые часто были потомками императорских чиновников, чьи должности сделались наследственными. Эти феодалы имели собственные суды, где решалось большинство земельных споров, и являлись основными носителями полицейской и военной власти. В XIII веке французские монархи постепенно расширяли свой домен за счет владений крупных феодалов, но процесс был еще далек от завершения. Бароны и рыцари, куда менее высокопоставленные, занимали в административных органах короля и феодалов различные должности: виконта, судебного исполнителя, сенешаля, городского прево, смотрителя торговой ярмарки и многие другие.

Крупный феодал, даже если он не занимал официальных должностей, был чрезвычайно занят: ему приходилось постоянно объезжать свои владения и проверять, не обкрадывают ли его управляющие и прислуга.

Социальное, экономическое и политическое положение крупного феодала, будь то в Англии или на континенте, всегда определялось двумя понятиями, легшими в основу феодализма: вассалитет и фьеф. К XIII веку оба эти института стали вполне традиционными и даже начали вырождаться, уходя корнями в такое далекое прошлое, что лишь немногие феодалы могли вразумительно их объяснить.

Вассалитет представлял собой зависимость от сеньора – для всех крупных английских феодалов им был король. Фьеф – это земельное владение, пожалованное сеньором вассалу в обмен на службу, или, если давать более строгое определение, комплекс прав на землю, которая в теории по-прежнему принадлежала сеньору.

Феодальные отношения, к XIII веку обросшие множеством дополнительных элементов, изначально были простым экономическим соглашением, средством комплектования войска в те времена, когда денег не хватало. В позднеримскую эпоху возникла процедура коммендации: человек отдавал себя под покровительство вышестоящего лица, обещая нести военную службу в обмен на поддержку – часто это было земельное пожалование, называемое бенефицием. В VIII веке французские Каролинги быстро расширили сферу действия этого обычая, чтобы удовлетворить потребность в тяжеловооруженных конных воинах. Последняя, в свою очередь, возникла под влиянием новшеств в военном деле: исход битвы определялся схваткой всадников. Значение конного воина заметно возросло, повысился и его социальный статус, символом чего стали более близкие отношения между сеньором и вассалом. Это, в свою очередь, породило новый ритуал коммендации, отныне включавший клятву верности. Во время коммендации вассал вкладывал свои руки в ладони сеньора. Клятву приносили на какой-нибудь реликвии – кость святого, его волос или лоскут одежды – либо на Евангелии. Такой договор было нелегко расторгнуть.

Карл Великий дал подробные указания относительно того, в каких (исключительных) случаях вассалу позволительно преступить клятву: если сеньор попытался убить или ранить его, похитить или соблазнить его жену или дочь, отнять часть его земли, обратить его в крепостного и, наконец, если сеньор не смог его защитить. Сеньор не имел абсолютной власти над вассалом; если сеньор обвинял последнего в каких-либо правонарушениях, то был обязан провести открытое разбирательство, причем вассала судил суд равных.

Во времена Карла Великого вассалу, обязанному нести военную службу и являться на лошади, с полным снаряжением, был положен бенефиций размером от трехсот до шестисот акров. Для обработки этой земли требовалось около сотни крестьян. Земельное владение формально принадлежало сеньору, но на практике все чаще передавалось по наследству. Новый вассал совершал обряд коммендации и давал клятву, как и его отец. Вильгельм Длинный Меч, предок Вильгельма Завоевателя, став герцогом Нормандии в 927 году, «предал себя в руки короля», сообщает хронист Рихер Реймский, «обещал ему хранить верность и подтвердил это клятвой». Пример возобновления вассалитета после смерти сеньора, практиковавшегося в XII веке, мы находим у Гальберта из Брюгге. Речь идет о принятии Вильгельмом Клитоном титула графа Фландрии в 1127 году, когда местные рыцари и бароны принесли оммаж новому графу:

«Граф спросил будущего вассала, желает ли он безраздельно предаться ему, и тот ответил: „Я желаю этого“; тогда, соединив руки и вложив их в руки графа, он скрепил союз поцелуем. Затем вассал сказал: „Клянусь своей верой, что отныне буду предан графу Вильгельму и буду выполнять свое обязательство, принятое по отношению к нему, против кого угодно, добросовестно и без всякого уклонения“».

Гальберт заключает: «Во всем этом он поклялся на мощах святых. Наконец граф дал инвеституру при помощи палочки, которую держал в руке».

В Англии клятва всегда содержала оговорку о верности королю. Английский учебник права XIII века содержит такую формулировку:

Церемониальный поцелуй был широко распространен, но не имел такого же значения, как ритуал оммажа и клятва верности.

Вассал брал на себя пассивные и активные обязательства. Пассивные состояли в том, чтобы воздерживаться от причинения какого-либо ущерба сеньору (сдавать замки врагам, наносить урон его землям и другой собственности). Активные заключались в «помощи и совете». Под «помощью» подразумевалось не только несение военной службы, обычно сорокадневной, когда вассал являлся в полном вооружении, один или с рыцарями. Речь шла также о менее обременительной обязанности – шевоше (chevauchée); под этим подразумевались небольшие вылазки или попросту сопровождение сеньора верхом, например во время поездки из одного замка в другой. Часто к этому прибавлялись дозорная служба в замке сеньора и необходимость предоставлять свой замок в распоряжение сеньора, когда тот пожелает его посетить. Вассалы оказывали также услуги особого характера. Так, например, главные вассалы парижского епископа обязаны были нести его на плечах после рукоположения, во время торжественного входа в Нотр-Дам; одному из мелких кентских землевладельцев полагалось «держать голову короля, будучи в лодке», когда монарх пересекал неспокойный Ла-Манш.