Ледяной дождь пролился в моей ванной.

Странно, ведь всю зиму я был заперт.

Я так хочу оказаться под водой.

Всё человечество тянет ко дну.

У меня слишком мало времени.

Солнце моё, взгляни на меня. Моя ладонь превратилась в кулак.

Моя жизнь – постоянная скука. Где бы я ни был, что бы я не делал – мне скучно. Скука порождает мысли в моей голове. Я постоянно думаю. Это очень больно. Постоянные мысли обо всём вводят меня в депрессию. Но всё, что я могу – думать.

Я как художник – это одна картина, один рисунок, в котором заложены часы размышлений.

Она стала подарком для меня. Единственной, кто мог попасть под моё влияние.

И я посадил её в коробку, отвёл прямо в тень.

Она достойна открытых глаз.

Я просто хотел сломать её.

Солнце моё, взгляни на себя. Твои глаза на моих глазах.

Искусство скуки, безделья и пустоты.

Красота того, что люди так стараются спрятать.

Гений не видит больше остальных. Он видит то же, что и другие. Просто для него это не очевидно.

Я думаю, что обычные люди тоже могут чувствовать то же, что и гении. Просто они не так в это погружены. С ними реже это происходит. И для них это не так остро.

У меня были штаны, от которых я отказался, потому что они были мне велики. Но спустя время, когда я похудел ещё больше, я надел их и сказал – это моё. Может, это не одежда стала для меня подходящей, а я для неё?

В моей голове всегда было столько мыслей, столько образов, столько всего ОДНОВРЕМЕННО.

Никогда ничего не жди

Это похоже на кучу телевизоров, включенных одновременно с моего рождения. А пульт всего один. И батарейки не вечные. Иногда я с этим не справляюсь. Тело и рассудок страдают из-за того, что во мне. Может я вечно пытаюсь залезть людям в голову, потому что хочу найти то же, что и в своей? Люди ведь так и ищут норму – находя своих. Говорю об этом так, будто сам я не человек. Или не хочу им быть.

Наверное, все этапы моего развития – это знакомство с тем, что и так уже есть. Я всегда носил в себе всё это. Всегда был полон всем.

Да так, что это всё перемешалось и превратилось в пустоту. Вся моя жизнь – это знакомство с самим собой.

Красный вентель.

Люди не любят других людей. Они любят себя. Другие люди – это кусочки их самих, которые есть только в голове.

Я ненавижу подписывать даты к своим записям. Это вещи, о которых я всегда думал, думаю и буду думать. Я буду повторяться. Я всегда думаю обо всём. У моих мыслей нет времени. Они не рождались и не умирали. Они просто всегда были, есть и будут.

Таблетки – способ контролировать то, что работает правильно. Я тревожный. Я всегда чувствую страх. И страх мною движет. А таблетки убивают мой двигатель. Да, мне плохо, но это нормально.

Комната – это просто форма.

Физическое обличие.

У меня на завтрак жвачка, потому что я не хочу пробовать себя на вкус.

Может я её выдумал?

Я почему то привлекаю людей очень странным образом. Они не могут себе это объяснить. Говорят какой я загадочный, странный (в хорошем смысле), непонятный и так далее. Будто во мне нет никаких человеческих черт. Лили – тот человек, для которого сразу стала очевидна моя гениальность. Хотя, мы оба ненавидим этот термин. Она тоже не могла описать это. Но она это чувствовала. Я, будто, настолько обычный, что это уже перебор. Будто во мне нет ничего. Но я знаю, что ей плевать на это. Она нашла во мне человека.

Лили сказала, что эта комнатная пустота и возможность зайти в ванную, выключив свет – стали настолько личными, что даже не хочется делиться с кем то. Но в то же время, я уверен, она очень хочет рассказать кому-то. Я думаю, что должен оставаться неизвестным. Чтобы меня знала небольшая группа людей, которые понимают всё это.

Таким образом им будет от кого это спрятать, а ещё будет от кого спрятаться.

Каждый из нас заслужил коробку, в которой ничего нет.

Это салфетка, чтобы протереть ваши глаза.

У меня такое ощущение, что вся моя жизнь случилась в один момент.

Монохром, клетчатый узор, выпечка.

Я пытаюсь поймать что-то между человеком и рисунком (тем, что он видит). Человек – это инстанция, которая пропускает через себя что-то, получив что-то. И то, что мы видим, наш внешний и внутренний миры – это то, что выходит из печки, когда есть сырьё, которое можно туда положить. Когда человек видит мою работу, то, по сути, он смотрит в зеркало. Он сам является сырьём и сам является печкой. Он пожирает сам себя. Это похоже на столкновение двух одинаковых полюсов магнита. При этом они одновременно и положительные и отрицательные, но всё же имеют конкретное значение.

Так вот, мои работы – это катализатор для расщепления привычного. Я оставляю человека наедине с собой, обнажая и ломая их принцип, по которому они строят мир.

Когда человек находиться в обычных условиях, то у него есть огонь печи, в которую положили уголь. Это комбинация человека и чего-то внешнего. Получается, что внешний мир и человек (внутренний мир) – это одно и то же. В обычных условиях это так. Но в моих – человеку просто нечего сжигать, кроме себя. Но если он сжигает себя, то он – уголь, что означает то, что он не может быть печкой. В итоге человек оказывается в пустоте. Или же в самом себе. Он может только наблюдать. И видеть расщеплённые части часов, которые раньше работали хорошо, но вдруг их решили сломать, кто-то, вроде меня. Я пытаюсь поймать сам процесс того, как они видят мир, показать то, насколько это хрупкая вещь.

Пространство – это инструмент, который поможет создать механизм стагнации.

Людям надо оказаться где-то, чтобы отвлечься от всего.

Единственное действие, которое я могу себе простить – это процесс нанесения пигмента на бумагу.

Всё это произошло в одно мгновение.

Никакой хронологии. Это истинная хронология.

Ничего конкретного.

Я очень скоро убью себя.

Это как слушать одну и ту же песню на повторе.

Мне очень нравиться читать книги, начиная со случайной страницы. Наверное, иначе я не могу.

Я рисую той же рукой, которой записываю мысли.

Бумажный мальчик.

Я иду против себя, но в этом и есть моя задача, а значит я следую за собой. Сопротивляясь я не сопротивляюсь. Это так просто, что очень легко запутаться.

Я художник, который не рисует, потому что вся моя задача – думать.

Я инопланетянин, которого ты придумала, Лили.

У неё нет даже имени, это я ей его дал. У неё нет музыкального вкуса. Она взяла его у меня. Это человек, в котором ничего нет. Пустота, которую она не видит.

Я разрываюсь между тем, подписывать работы или нет. Например, когда я хочу нарисовать очередную коробку на стене. Я боюсь, что это украдут. Хотя, будет красивее, если кто-то увидит это и будет повторять. Человек не будет знать, что этот рисунок – просто инструмент, просто деталь в моей идее.