— Готова? — Себастьян схватил меня за затылок, проводя большим пальцем по изгибу моей шеи. — У тебя альбом для рисования с собой?

— Он всегда со мной.

Его взгляд пронзил меня до мозга костей.

— Мне это в тебе нравится, Грейс.

Я действительно не понимала, насколько огромной была наша школа, пока Себастьян не повел меня в кабинет мастерской. Это было в крыле здания, в котором я никогда не была, вместе с классами, где ученики учились таким профессиям как сантехника и косметология.

Сама мастерская представляла собой одну большую комнату с бетонными полами, большими деревянными столами, расставленными по центру, и всевозможными инструментами, которые я только могла себе представить. Себастьян провел меня мимо всего этого в отдельную зону. К стене были прислонены высокие листы металла в рулонах, а на столе из нержавеющей стали были разложены инструменты, подобные тем, с которыми я работала в Швейцарии.

— Вот где ты будешь работать. — Он взял паяльную лампу, рассматривая ее. — Ты собираешься сжечь это дерьмо дотла, Грейс?

Я взяла у него паяльник и положила его обратно на стол.

— Я постараюсь этого не делать. Обычно моя цель состоит в том, чтобы не разжечь пожар.

Мистер Фредерик, учитель по мастерской, подошел и убедился, что я знаю, что делаю. Он расспрашивал меня до такой степени, что мне пришлось сдержаться, чтобы не закатить глаза. Я сомневалась, что он заваливал бы меня вопросами, если бы у меня был член между ног, но я постаралась подавить свое нетерпение. Он оказал мне услугу, позволив мне работать здесь. Даже пообещал мне доступ ко всему металлолому, которого желало мое маленькое сердечко, и вызвался помочь Себастьяну поднять тяжелые куски.

Себастьян сел на табурет, опершись локтями на потертый стол позади себя. Он наблюдал, как я проверяю все доступные мне инструменты, в то время как мой желудок скрутило узлом от волнения. Прошло слишком много времени с тех пор, как я занималась чем-то бо́льшим, чем рисованием. Мои руки художника умирали от желания испачкаться.

Он прочистил горло.

— Я готов просмотреть твой альбом, Грейс.

Я издала смешок.

— Что? Я на это не соглашалась.

Он склонил голову набок.

— Я подумал, что покажу тебе кое-что из своего, тогда, может быть, ты отплатишь мне тем же. — Он мотнул головой в сторону дальней стены. — Там мое.

Я ничего не заметила, когда мы вошли. Я была сфокусирована на одном объекте — на своей рабочей зоне — и оказалась слепа ко всему остальному.

Я резко перевела свой взгляд на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он наклонился вперед, сложив руки под подбородком, пристально наблюдая за мной.

— Я имею в виду, что я нарисовал. Это мое.

У меня не было слов. Я, спотыкаясь, направилась к стене, но Себастьян остановил меня, схватив за лямки моего рюкзака.

— Это должна быть честная сделка. Дай мне полистать твой альбом. — Он снял мою сумку с плеч, но я не протестовала. Там было много действительно личных рисунков, но у меня было такое чувство, что Себастьян позаботится о них, если я позволю. Он может мельком увидеть те части меня, которые я не хотела, чтобы он увидел, но обмен будет стоить того.

Я оставила его, листающего мой альбом, и пошла в другой конец кабинета. Одна массивная стена была покрыта фреской, нарисованной аэрозольной краской, как сбоку от Уилз. Себастьян использовал другую классику: «Поцелуй» Климта, и сделал ее своей собственной. Вместо мужчины и женщины, заключенных в романтические объятия, у Себастьяна были скелет и женщина-вампир. Зубы вампира погружались в кости скелета, из раны капала ярко-красная кровь. Изображение лица скелета заключало в себе выражение экстаза. Вампирша прижала его к себе, заключив в свои объятия. У их ног лежали груды окровавленных костей и черепов.

Слова составляли узор на одеянии, покрывавшем их обоих. «Поцелуй мою душу». «Уста дьявола». «В темноту». «Твоя погибель». «Зарывайся поглубже». «Мое, чтобы сохранить». «Сломан навсегда».

Это были отдельные фразы. Я долго стояла, пытаясь расшифровать их все. В конце концов, Себастьян присоединился ко мне, встав рядом со мной.

— Это прекрасно. — На самом деле это было не то слово, которое я хотела озвучить, но я была переполнена благоговением перед талантом Себастьяна и страхом перед темнотой, которая потребовалась, чтобы создать подобную картину.

Он схватил меня сзади за шею.

— Ты так думаешь?

— Если мрачное и жестокое может быть красивым, тогда да. — Я покачала головой, все еще не веря, что юноша рядом со мной сотворил это. Но с другой стороны, он был таким же темным и красивым, как и его искусство, так что, возможно, в это было не так уж сложно поверить. — О чем ты думал, когда создавал это?

— Это была просто идея, которая пришла мне в голову. Мистер Фредерик разрешает мне использовать эту стену для рисования. Его не волнует, что здесь изображено, пока это не сиськи или нацистское дерьмо, понимаешь? — Большим пальцем он погладил мою шею, не смотря на меня. И впервые я увидела в Себастьяне что-то уязвимое. То, что он показал мне, казалось большим, чем я даже понимала. — Я нарисовал это летом. Мне нужно было выбраться из дома, а мистер Ф. был здесь, преподавал в летней школе. Он дал мне полную свободу действий.

У меня перехватило дыхание от ужаса.

— Ты… ты скрыл еще одну из своих картин?

Он выдохнул смешок.

— Конечно. Двадцать футов пустого пространства трудно найти.

— Я не могу… — Я едва знала, что сказать. — Что там было раньше?

— Это не имеет значения. — Себастьян повернулся ко мне, закрывая мне обзор. — Что сделано, то сделано. То, что там было, отражали мысли моего разума в прошлом. Это настоящее. Я мог бы закрасить его на следующей неделе, или пусть все остается на месте, пока какой-нибудь другой панк не решит заняться этой стеной.

Я облизнула губы, которые пересохли от того, что я открыла рот.

— Но это твое творчество.

— К черту это. — Он запустил пальцы в волосы. — Искусство есть искусство, даже если оно мимолетно. Точно так же, как жизнь есть жизнь, даже если она коротка.

Я махнула рукой через его плечо.

— Это то, что ты думаешь о женщинах? Они высасывают жизнь из людей и выбрасывают их?

— Не совсем. Я не испытываю ненависти к женщинам. Я встречал как хороших, так и плохих.

Я хотела больше изучить стену, потому что она казалась ключом к образу мыслей Себастьяна, но он стоял передо мной, закрывая обзор.

— Я отвезу тебя домой. — Он взял мой рюкзак со стола, находящегося позади меня, и надел его мне на спину. — Пойдем.

Один последний взгляд перед выходом — это все, что я получила, но я вернусь. У меня будет больше возможностей изучить фреску и попытаться расшифровать ее значение.

Баш вел мотоцикл так, словно был в огне, и с рюкзаком на спине мое положение казалось ненадежным. Добавьте к этому высокую скорость, и я практически сбросила себя с сидения к тому времени, как мы оказались перед моей квартирой.

Помахав рукой, я направилась к дверям своего дома, но Себастьян окликнул меня по имени. Я развернулась к нему лицом, почти врезавшись в его грудь. Когда он успел слезть с байка?

Он поймал меня за локти, притягивая к себе.

— Привет.

— Привет. Спасибо, что подвез, и… за все.

Два черных пламени пристально смотрели на меня.

— Я что-то не так понял?

— Что?

— Я был хорошим. Лучше, чем сам от себя ожидал. Я только что показал тебе кое-что о себе. Так что… я что-то не так понял? — Его хватка на моих локтях ослабла, и он переместил руки на мою спину, прижимая их к моему позвоночнику.

Я разочарованно фыркнула.

— Вау, правда? Ты думаешь, я должна тебе долбаный минет за то, что увидела твою картину? Ты стоишь возле Уилз с высунутым членом, требуя оплаты от каждого, кто проходит мимо?

Он чуть не рассмеялся.

— Это чертовски отличная идея. Не знаю, почему я никогда не думал об этом. — Себастьян притянул меня ближе. — Но нет, я думал о том, чтобы поцеловать тебя. Обычно я бы не спрашивал, но, видишь ли, у тебя есть все эти правила, которым я должен следовать, и…