«Я верю вам, продолжайте», – сказал я.

«Я сразу заметил, что на кладбище много свежих могил. На одних стояли новенькие деревянные кресты, на других просто могильные холмики, осыпанные свежими цветами. У крестьян тоже были цветы, будто они пришли возложить их на могилы. Но никто не двигался. Все взгляды были устремлены на двоих мужчин, которые держали под уздцы белого коня. О, что это было за животное! Конь бил копытом, перебирал ногами, бросался из стороны в сторону, словно ни минуты не желал стоять на месте. Великолепный породистый жеребец, белый как снег. И вдруг – не знаю, как и почему это произошло, никто не произнес ни слова – один мужчина, должно быть самый главный, со всей силы ударил коня черенком лопаты, и тот, не разбирая дороги, понесся на холм. Я был уверен, что вижу этого красавца в последний раз. Но я ошибся. Жеребец замедлил бег, развернулся и мимо старых могил спустился вниз к свежим. Люди молча следили за ним. Конь рысью проскакал по насыпанным холмикам, сминая цветы, но никто даже не двинулся, чтобы взять его под уздцы. Наконец животное остановилось прямо на одной могиле».

Морган вытер глаза, но слез уже не было. Казалось, он, как и я, зачарован рассказом.

«Вот что случилось дальше, – продолжал англичанин. – Конь стоял и не двигался. Вдруг из толпы донесся крик. Нет, даже не крик, а общий стон. Потом снова все стихло. Мужчина, который был за главного, пробился вперед и прокричал что-то другим. Но тут одна из женщин вскрикнула и бросилась на могилу прямо под копыта лошади. Я подошел поближе и прочитал на надгробии имя. Это была молодая девушка, она умерла полгода назад: дата смерти была начертана там же. Тем временем несколько мужчин пытались поднять и оттащить несчастную женщину. Она упала на колени в грязь и обхватила камень, будто собиралась вырвать его из земли. Я уже хотел было уйти, но не смог. Должен был понять, что происходит. Эмили ничего не грозило: никто даже внимания на нас не обратил. Женщину наконец подняли с земли, мужчины лопатами начали раскапывать могилу. Скоро один из них оказался на дне, и в нависшей тишине слышались только звуки вонзающегося в грунт железа и отбрасываемой земли. Не могу описать, что это было. Солнце в зените, на небе ни облачка, все стоят, держатся за руки, даже та бедная женщина…»

Его взгляд упал на Эмили, он запнулся. Я ждал. Он снова приложился к бутылке, и я почувствовал запах виски. Слава богу, подумал я, у него еще есть чем залить горе.

«С таким же успехом могла быть и полночь, – произнес он очень тихо, глядя на меня. – Такое было впечатление. А потом… этот мужчина внутри могилы ударил лопатой по крышке гроба! Наверх полетели обломки досок – он бросал их направо и налево. И вдруг он страшно закричал! Люди бросились к могиле и тут же с воплями отшатнулись. Некоторые пытались протиснуться сквозь толпу и убежать, а обезумевшая женщина упала на колени и билась в руках мужчин. Я должен был подойти и посмотреть, вряд ли что-нибудь могло удержать меня тогда. Я наклонился над могилой… Никогда я такого не видел, и не приведи господь увидеть еще раз. А теперь вы мне просто обязаны поверить! Крестьянин стоял в могиле посреди обломков, а перед ним в гробу лежала мертвая девушка. Я вам говорю… Я вам говорю, она была свежая, розовая. – Его голос надломился, глаза расширились, скрюченные пальцы хватали воздух, умоляя меня поверить его словам. – Совсем как живая! Она шесть месяцев пролежала в земле. Ее саван был откинут, руки покоились на груди. Она как будто спала».

Морган тяжело вздохнул, оперся локтями на колени и обхватил руками голову. Он сидел и смотрел в пустоту.

«Клянусь вам, это правда, – сказал он наконец. – Тот мужчина, что стоял в могиле, поднял ее руку, и она подалась так же легко, как и моя сейчас! Он рассмотрел ногти девушки и что-то прокричал; безумная женщина пинала мужчин, державших ее, и земля из-под их ног падала прямо на лицо и волосы мертвой. О, если б вы видели, как прелестно было лицо и что они сделали потом!»

«Так что же они сделали?» – спросил я, хотя уже знал ответ.

«Говорю вам… Невозможно поверить, пока не увидишь своими глазами. – Он наклонился ко мне, поднял брови, будто доверяя страшный секрет. – Но мы многого в мире не знаем».

«Вы правы», – ответил я.

«Так вот, они достали кол, деревянный, тот мужчина внизу взял молоток и приставил острие к сердцу девушки. Я не поверил своим глазам! Одним страшным ударом он вогнал кол в лежащее тело. Я будто окаменел, не мог сдвинуться с места. И этот зверь потянулся за лопатой, размахнулся и ударил острием по горлу покойницы. Голова отлетела примерно вот так».

Морган закрыл глаза, дернулся и уронил голову набок.

Я смотрел на него, но видел только женщину в могиле, ее отрубленную голову. Тошнотворный комок подкатил к горлу, я не мог вздохнуть, меня выворачивало наизнанку. И вдруг моего запястья коснулись губы Клодии. Она внимательно смотрела на Моргана и, по-видимому, вошла сюда уже давно.

Он медленно поднял на меня безумные глаза.

«То же самое они хотят сделать и с ней, – сказал он. – С Эмили! Ну да я не позволю им это. – Он непреклонно мотнул головой. – Не позволю, и вы, Луи, должны мне помочь».

Губы англичанина дрожали, лицо скривилось от отчаяния, и я почувствовал невольное отвращение.

«Луи, в наших жилах течет одна кровь. Я имею в виду… мы же цивилизованные люди, а не эти дикари!»

«Постарайтесь успокоиться, Морган, – сказал я и протянул к нему руку. – Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что же случилось после с вами и Эмили…»

Морган пытался достать бутылку, я помог ему вытащить ее из кармана и открыл пробку.

«Вы настоящий друг, Луи, – благодарно кивнул Морган. – Я поскорее увел Эмили оттуда. Они собирались сжечь труп прямо на кладбище. Она не должна была это видеть… – Он схватился за голову. – Мы не могли найти экипаж, чтобы уехать: никто не хотел везти нас в такую даль. До ближайшего спокойного места два дня пути».

«Но как же местные жители все это объясняют?» – настаивал я, потому что видел: молодой человек долго не продержится.

«Вампиры! – воскликнул Морган и расплескал виски. – Вампиры, Луи, можете ли вы в это поверить?! – Он указал бутылкой на дверь. – Нашествие вампиров! Они все говорили шепотом, будто сам дьявол подслушивал за дверью: Господь смилостивился, и мы ее остановили! Та несчастная девушка с кладбища; оказывается, это она каждую ночь выбиралась из могилы и охотилась за ними! – Он снова присосался к бутылке и простонал: – О боже…»

Я смотрел, как он пьет, и терпеливо ждал.

«А Эмили… – продолжал Морган, – ей все это казалось чарующим, как огонь в очаге, как славный ужин или стакан хорошего вина. Она не видела мертвой девушки, не видела, что с ней сделали. – В его голосе звучало отчаяние. – Как я хотел выбраться отсюда! Я предлагал им деньги, говорил, раз все кончилось, можно нас увезти и подзаработать».

«Но ничего не кончилось…» – прошептал я.

Его грубы дрогнули, слезы навернулись на глаза.

«Как это случилось?» – задал я вопрос.

«Не знаю», – выдохнул Морган, покачал головой и прижался лбом к бутылке, словно искал прохлады.

«Вампир пробрался на постоялый двор?»

«Мне сказали, что она сама вышла к нему. – Слезы текли по его щекам. – Все было заперто! За дверями и окнами все время следили, но наутро поднялся крик: Эмили ушла. Окно было распахнуто. Я выбежал, даже толком не одевшись, и нашел ее на улице, позади дома… Эмили лежала под персиковыми деревьями, у нее в руках была пустая чашка. Они сказали, что вампир выманил ее, она хотела дать ему попить…»

Бутылка выскользнула из его рук. Он ссутулился, зажал уши ладонями, уронил голову на грудь.

Я сидел, смотрел на него и не знал, что сказать.

Он тихо плакал, говорил, что эти люди хотят осквернить его жену, они считают, что она тоже стала вампиром…

«Нет, – сказал я ему, – это не так». Но он уже не слушал меня. Чуть не падая, он подался вперед, потянулся к свече и, потеряв равновесие, толкнул ее так, что горячий воск затушил то немногое, что осталось от фитиля. Мы оказались в темноте, и он безвольно уронил голову на руки.