— Как дела? — спросил он ее. — Как дела у твоей подруги? Я слышал, ее раны хорошо заживают.

— Да, — заверила его Карин. — Она, ах…. Да, они хорошо заживают.

— А как ты? — с нажимом спросил он.

Она обнаружила, что ее глаза разглядывают черты его лица. Его волосы были густыми и волнистыми. Непослушными, и хотя он был чисто выбрит, а она была уверена, что утром он побрился, на его щеках уже была тень. У него были поразительные голубые глаза, контрастирующие с черными волосами. Они были темно-синего цвета, как вода в глубоком озере.

Он сглотнул, пока она изучала его, и Карина перевела взгляд на свои руки.

— Я в порядке, — сказала она, наконец. Что еще она могла сказать? Что Сестры теперь иногда шипели девушкам, что, поскольку стража ушла, а солдаты мягки, сестры знают, как суровы должны быть, если им «придется» наказать одну из девушек? Что все девочки знали, что сестра Аврора, в частности, жаждала причинить им боль и больше не могла этого делать, и что ее характер был подобен котелку, готовому выкипеть?

Нет, Карина не могла сказать ничего подобного.

— Зачем ты пришла… — начал лейтенант Геррас одновременно с Кариной:

— Я пришла поговорить с вами, потому что…

Они оба прервались с неуверенным смехом, и лейтенант кивнул Карине, чтобы она говорила. Он был очень вежлив, поняла она. Его примеру следовали солдаты, и, казалось, они уважали его.

— Я ищу свою подругу, — честно сказала Карин. — Один из стражей выстрелил в нее две недели назад, и с тех пор мы ее не видели. Я хочу знать… — к ее ужасу, ее голос стал хриплым, и ей пришлось сглотнуть, чтобы продолжать говорить. — Если она еще жива, — закончила она, тяжело дыша. — Если она жива, то я хотела бы ее увидеть. Ее зовут Рохеса.

— Мы можем найти ее сейчас, если хочешь, — тут же сказал лейтенант Геррас. — Я… то есть… — он раздраженно провел рукой по волосам. — Возможно, мне не следовало этого обещать. Если она не в лучшем состоянии, может, будет лучше, если ты не увидишь ее.

Карина подняла голову.

— Я хочу, — твердо сказала она. — Я хочу ее увидеть.

Лейтенант Геррас кивнул.

— Тогда пойдем со мной, — сказал он. — Сначала мы пойдем в лазарет. Надеюсь, она там, — он не добавил, что ее могли бросить в камеру, даже в таком плохом состоянии.

Они пошли вместе в свете солнца, и Карина ощутила на себе прищуренный взгляд сестер. Им не понравилось, что лейтенант Геррас был так вежлив с рабочими. Они думали, что он был мягок с женщинами.

В лазарете он жестом попросил Карину отойти в сторонку, а сам пошел поговорить с доктором. Она огляделась и вдруг заметила что-то, что соответствовало ее плану. Она схватила это и сунула в карман одежды как раз перед тем, как лейтенант вернулся с серьезным видом.

— Идем, — сказал он вместо объяснения.

Рохеса лежала на маленькой кровати в конце лазарета. Она выглядела очень маленькой, потрясенно подумала Карина. Рохеса была такой высокой и сильной, всегда могла собрать силы для своей магии, даже когда остальные едва держались на ногах. Теперь она была худой и бледной. На ее плече была видна массивная повязка.

— Мой врач сказал, что они нашли ее в плохом состоянии, когда прибыли, — объяснил лейтенант Геррас. Он говорил шепотом, как будто Рохеса спала, и он не хотел ее будить. — Ее рана была заражена — боюсь, сильно. Мой врач очистил ее, извлек наконечник стрелы и ухаживает за ней. Он говорит, что рана уже не инфицирована, но она была очень слаба, и трудно сказать…

Его голос оборвался, и Карина поняла, что он не хотел намекать на то, что Рохеса может умереть.

— Спасибо, — сказала она ему. Она сжала его ладонь и встретила его взгляд с улыбкой. В ее глазах были слезы, но она была благодарна. Увидеть Рохесу, узнать, где ее держат, было важно для плана Карины. — Я хочу, чтобы вы знали, что я ценю все, что вы сделали. Мы все ценим.

Лейтенант Геррас неловко откашлялся. Она видела, как он пытался сообразить, что сказать, и, наконец, резко кивнул. Он был довольно красив. Она позволила себе это заметить. Ей почему-то стало грустно.

— Мне пора вернуться к работе, — сказала Карина. — Спасибо, что позволили мне увидеть мою подругу. Вы меня успокоили.

— Я рад, — сказал он ей. Он вышел с ней из лазарета и расстался с ней с кивком головы, будто хотел что-то сказать, но не находил слов.

Какое-то время она смотрела ему вслед, а затем вернулась к работе в большом зале, где до конца дня резала листья, не поднимая глаз и ни с кем не разговаривая. Она заговорила в ту ночь, только чтобы сказать Лотти, что Рохеса в надежных руках, и ее лечили так хорошо, как могли. Лотти кивнула, ее подбородок дрожал, и Карин крепко обняла ее. Они не желали признавать до этого, что Рохеса вполне могла быть мертвой. Теперь они могли столкнуться с этим страхом.

— Вот видишь? — спросила Лотти. — Всё лучше.

Карин кивнула, но ничего не сказала. Она быстро ушла, направляясь в уборную. Рядом была крошечная кладовая, которая, как она знала, не использовалась. Она внимательно проверила, не преследует ли ее кто-нибудь, а затем нырнула в кладовую.

Оказавшись там, она развернула повязку, которую спрятала под халатом, и обернула ее вокруг лодыжки, а затем решительно начала работать ногой. Она пожалела, что они не оставили кандалы на ее запястье, их было бы легче снять. В какой-то момент она подумала, что ее лодыжка вот-вот сломается, когда она протаскивала ногу через кандалы, но, наконец, ей удалось снять эту штуку. Она осмотрела оковы, слегка задыхаясь.

Она спрятала кольцо за одним из тюков использованной ткани и изменила облик. С рябью появился лейтенант Геррас, совершенный в каждой детали, которую она тщательно запомнила ранее в тот день. При этом она почувствовала укол вины и постаралась не думать об этом. Она уже потратила больше времени, чем следовало, на размышления о лейтенанте.

Когда она вышла, она обогнула главное здание и сначала подошла к стенам, чтобы посмотреть на поля. Это было рискованно, но ей нужно было, чтобы они не задавали ей вопросов.

Прошел один из патрулей, и один из солдат сказал:

— Здравствуйте, сэр.

Карина кивнула и жестом указала на поле.

— Вы не видели сегодня в полях ничего странного?

— Нет, сэр. А что? — они посмотрели друг на друга.

— Мне сказали, что какие-то соседние крестьяне продают оливки, которые могли быть только из этих рощ, — объяснила Карина. — Я думал, что они могут прокрасться ночью, чтобы забрать их.

Солдаты кивнули.

— Мы могли бы собрать ребят, чтобы проверить, сэр, — предложил один из них.

— Прекрасное предложение, — сказала Карина. — Но вы все усердно работали, и я бы не стал добавлять вам больше обязанностей. Сейчас я выйду и посмотрю, не придет ли кто. Я вызову подмогу, если она мне понадобится.

— Да, сэр, — мужчина выглядел неуверенно. — Хотите, чтобы вашу лошадь оседлали?

Она точно не хотела, чтобы они это делали. Лошадь сразу поняла бы, что она не лейтенант Геррас, а боевые кони славились хорошей дрессировкой.

— Думаю, это может наделать слишком много шума, — сказала Карина, потратив время на обдумывание этого вопроса. — Я пойду пешком.

«Это звучало как он», — подумала она.

Они открыли для нее маленькие боковые ворота, и она выскользнула в ночь, пробормотав слова благодарности, которые она часто слышала от лейтенанта. Она старалась прижиматься к деревьям, будто пыталась не быть замеченной людьми в рощах, и ходила, пригнувшись.

Прошло много времени, прежде чем она убедилась, что солдаты ее больше не видят, но когда она решила, что ситуация безопасна, она изменила путь к деревьям, росшим вдоль дороги вдалеке. К тому времени, когда она доберется до дороги, она будет слишком далеко, чтобы они могли ее увидеть.

Рева сказала, что Лука был добрым. Карине нужно было найти Реву и сказать ей, чтобы она поговорила с королем. В противном случае ей придется самой обратиться к Луке.

Сады Аниоса не должны меняться.

Их следует уничтожить.