Иногда мигранты поддерживали контакты со своей родиной. Это делалось регулярно в тех случаях, когда перемещение вело на мирную службу за границей. Продуктивным цивилизациям часто требовались сырьевые материалы из-за рубежа. Древнейшая шумерская цивилизация нуждалась в металлах и камне для строительства и иных целей. (То же требовалось и наследникам шумеров – аккадцам, вавилонянам и другим.) Соответственно, через торговлю и зарубежные колонии Шумер обеспечивал получение сырьевых материалов, необходимых для жизни в метрополии. Без каменных печатей и статуэток или без металлических ножей трудно себе вообразить шумерскую культуру. Отсюда возникает вопрос: шумерская цивилизация началась в Шумере или где-то еще? Невероятно, что в стране, лишенной камней или металлов, шумеры смогли бы подняться от варварства до исключительно развитой культуры, отличившись также в искусстве строительства, огранки и шлифования камня и кузнечном деле. Есть все основания полагать, что шумеры пришли в Шумер, имея за спиной существенный уровень цивилизации и с уже установившимися связями в областях, где добывались нужные сырьевые материалы. Некоторые из рудников действительно разрабатывались шумерами; но в любом случае шумеры должны были обосноваться здесь с административными функциями. В поздние шумерские времена, как мы отметим потом, в период доминирования шумерского города Ура, Шумер имел торговые колонии далеко на севере.
Керамика, глиняные изделия, найденные на местах таких раскопок древних поселений в Греции, как Лерна (в Арголиде), Димини (там же) и Сескло (в Фессалии) (это доэлладские поселения, население которых было выбито наступавшими с севера индоевропейцами. Никакого отношения к древним грекам культура этих поселений не имеет. – Ред.), часто имеют безошибочные связи с северомесопотамскими керамическими изделиями, относящимися к культуре Телль-Халаф (примерно 3500 лет до н. э.) и более. Мы сейчас займемся объяснением характера человеческих факторов, которые служили причиной передачи керамической продукции, но в то же время мы можем заметить, что сходство керамики между Месопотамией и Эгейским регионом – это доказательство контактов между ними еще до возникновения письменности; более чем за две тысячи лет до времени Амарны (т. е. правления в Египте Эхнатона). Ближний Восток и Эгейский регион никогда не теряли контактов друг с другом, и все же в некоторые времена, как, например, во времена Амарны (около 1400 г. до н. э.) и в «эллинские века» эти контакты были особенно прочны. Исследователи классики знают о восточном, азиатском, периоде в греческом изобразительном искусстве, а специалисты по Ближнему Востоку знакомы с минойским, греко-микенским, а еще позднее – с классическим греческим влиянием в Западной Азии и Египте. Взаимные связи этих регионов предшествуют не только самым древним греческим и еврейским письменным источникам, но и даже самым ранним текстам Шумера и Египта.
Наиболее знакомой и самой быстрой формой этнического воздействия является военное вторжение и завоевание. Первая семитская империя, а именно Аккадская в Месопотамии (примерно 2350–2150 гг. до н. э.) может похвастаться своими завоеваниями до берегов Средиземноморья и даже дальше. (Шумеро-Аккадская империя обарзовалась после захвата Шумера Саргоном Древним, вставшим во главе сил семитизированного севера Двуречья. Однако государственный язык нового государства, культура и религия оставались шумерскими. И только значительно позднее господствующим языком стал семитский, а шумерские боги получили новые имена. – Ред.) Цилиндрические печати Аккадской династии были найдены на острове Кипр, и есть вероятность, что Саргон Древний, основавший эту империю, достиг Кипра и распространил на него свое господство. В перечень других месопотамских монархов, чьи военные операции достигали Средиземноморья в древние времена, входят Нарамсин из Аккадской династии (позже убит в битве с горцами-гутеями, захватившими на 60 лет Междуречье. – Ред.), Саргон II из Ассирии (погиб в 705 г. до н. э. в битве с киммерийцами. – Ред.). (Первым достигал Средиземного моря правитель Шумера Лугальзаггиси, позже разбитый (и принесенный в жертву богу Энлилю) Саргоном Древним. – Ред.) Весьма часто великие походы и переселения народов документированы расплывчато; но свидетельства письменных документов и археологические предметы не оставляют сомнения в их историчности. Довольно часто эти тексты не являются современниками таких событий. Например, поход в глубь Малой Азии (в поддержку соплеменников-аккадцев, против засилья которых восстало местное хеттское население) Саргоном Древним дал начало эпосу, именуемому «Царь сражений». Во времена Амарны (около 1400 г. до н. э.) этот эпос был настолько популярен, что его изучали и копировали писцы на глиняных табличках в такой дали, как Египет. Популярность этого сочинения на дальних аванпостах вавилонского влияния в течение правления в Египте Аменхотепа IV (Эхнатона) может быть обязана тому факту, что писцы, а еще более вавилонские торговцы, на кого они работали, иногда нуждались в защите вавилонского царя. Соответственно, легенда о том, что Саргон Древний в ответ на просьбу своих купцов в Малой Азии совершил сюда победоносный поход, длительное время хранилась и почиталась сынами Месопотамии, торговавшими вдали от своей страны.
Эпос о «царе сражений» (или «царе битв») повествует о Саргоне, планировавшем пройти маршем по трудному пути в сердце Малой Азии (к колонии аккадцев Бурушханда). Так как мы не владеем всем текстом, а то, что имеем, некомплектно (утрачены начальные символы каждой строки), трудно дать полный перевод. Но «глава купцов» (лицевая сторона, I, 13) упоминает о военных кампаниях Саргона, его сюзеренитете «над тремя четвертями Земли» и контроле над «тронными залами от восхода солнца до заката солнца» (II, 14–15). Глубокое возмущение торговцев (I, 16) играет важную роль в принятии Саргоном решения предпринять опасный поход. Торговцы заявляют: «Мы обратились к Саргону, Повелителю Вселенной. Пусть он сойдет к нам, чтобы мы обрели силу. Мы – не герои». Далее они говорят, что оплатят расходы золотом (II, 18–20). Обратная сторона таблички изображает противника Саргона – царя Нур-Дагана и его войска, изрекающие оскорбления и успокаивающие друг друга тем, что в прошлом ни один царь не вторгался на их территорию. Но тем временем Саргон взялся за дело и в конце концов победил своих врагов. Побежденный Нур-Даган был обязан забрать назад оскорбления, которые он изрекал до своего разгрома, и в присутствии Саргона он восклицает: «Какая страна может соперничать с Аккадом! Какой царь может соперничать с тобой!» (обр. II, 20–21).
Популярность этого сочинения во времена Амарны подтверждает статус купца за границей. Были времена, когда вдали от дома ему требовалась дипломатическая или даже военная помощь его царя. Весьма вероятно, что, хотя торговцы в эпосе «Царь сражений» отрицают свои военные способности, купцам часто приходилось отражать самим угрозы их безопасности, имея на то мало времени. Скоро мы заметим, что Бытие, 14: 14–16 изображает Авраама весьма воинственным (вооружил и задействовал 318 своих рабов).
Приток индоевропейских переселенцев с Балканского полуострова на Ближний Восток в течение II тысячелетия до н. э. революционизировал военное искусство. (Первая волна индоевропейцев ударила около 2300–2200 гг. до н. э. в лице миний-эллинов, которые вторглись на юг Балканского полуострова, и несийцев (будущих хеттов) и других в Малую Азию. Индоевропейцы обладали важными преимуществами – оружием из твердой бронзы и, главное, использовали прирученных ими ранее в степях к востоку от Днепра лошадей. В дальнейшем индоевропейцы наращивали натиск. – Ред.) Пришельцы ввели в использование конные колесницы, которые придали войску мобильность и ударную мощь, неизвестные до сих пор на Ближнем Востоке. Элитные командиры боевых колесниц, носившие индоевропейское название maryannu, скоро превратились в новую аристократию по всей этой территории, включая Египет. С ними появляется и новый тип царского эпоса, который мы можем назвать «индоевропейским военным эпосом». В него был вплетен мотив, ставший впоследствии повсеместным в мировой литературе: тема троянской Елены, в рамках которой герой теряет свою нареченную невесту и должен развязать войну, чтобы отвоевать ее. Греческий и индийский (тоже индоевропейский) эпос развивают эту тему, и через Илиаду она стала популярной на современном Западе. Однако эта тема совершенно отсутствует в романтической литературе Древней Месопотамии и Египта и появляется в семитском (и семитизированном) мире только с приходом индоевропейцев с их аристократией maryannu. Тема троянской Елены впервые возникает в Угарите около 1400 г. до н. э. в сообществе, где присутствуют индоевропейские элементы (Угарит тогда подчинялся царям Хеттской державы. – Ред.), включая твердо укоренившуюся организацию maryannu. Как мы увидим позднее, эта тема пронизывает древние легенды Израиля, в частности сказания об Аврааме.
